Синдром подводника. Том 2

Вывод: И совсем недавно я понял, что рассуждал неправильно. Это у наших командиров была своего рода рутина, а у нас — наоборот. Ведь те, кому я завидовал, просто делали свою работу. Они были приданы лодке, чтобы оживить ее, и приданы экипажу, чтобы научить его обслуживать лодку, пользоваться этим оружием. Для них такие походы были не впервой. Наш поход — необходимый этап, направленных на обучение очередной плеяды подводников. А для нас это было обучение, практический урок, где все ново и познается впервые. Скорее, это командиры завидовали нам, ведь было чему — ну хотя бы молодости, началу судьбы, жизненному становлению.

Хорошо поется в песне из кинофильма «Розыгрыш», правильно:

Когда уйдем со школьного двора

Под звуки нестареющего вальса,

Учитель нас проводит до угла

И вновь — назад, и вновь ему с утра:

Встречай, учи и снова расставайся, —

Когда уйдем со школьного двора…

Наши командиры были по сути нашими учителями, последними учителями, настоящими, проходящими с нами круг обучения, который для них — один из многих, а для нас — единственный. Эта прекрасная песня — и про них тоже.

А преимущества положения… Как и все в мире, они относительны. Жизнь у каждого одна, она продолжается, и каждый из нас может повторить: «Спасибо, что конца урокам нет».

«21.02.1979 г., московское время 21¹⁰

Охотское море

Если посчитать сегодняшний день, то до конца похода осталось тринадцать дней — одно из моих любимых чисел. Под конец автономки становится труднее. Когда чувствуешь, что это последние дни, то все больше неймется. Да и обстоятельства складываются не в нашу пользу. В сущности, все это мелочи.

… Стараюсь чаще нашкодить Юрке Бессонову. Брюки «РБ» у него длиннее, чем положено, поэтому он каждый раз на штанинах закатывает манжеты. Я же, приходя с вахты и видя, что он спит, привожу манжеты на его брюках в исходное состояние. Говорит, сначала он меня не подозревал, думал, что брюки сами за ночь раскатываются от попадания в них пыли. А потом застукал меня на месте преступления».

Совершая эту пакость, я не очень-то и прятался — мне была интересна реакция Юры Бессонова. Ведь хотелось повеселиться, а потом еще столько же посмеяться, рассказав нашу историю товарищам.

«22.02.1979 г., московское время 21⁰⁰

Охотское море

… очень жаль, что Новый год мы встретили в разлуке, день твоего рождения не пришлось прожить вместе. Очередной праздник — 23 февраля… И в этот день мы будем вдали друг от друга, и 8 марта тоже…

… боже мой, как же долго я живу без тебя! Уже третий месяц! Вот посмотри:

в июле — 7 дней, начиная с 24 числа; август — весь наш; сентябрь — прошел мимо нас; октябрь — лишь половину провели вместе; ноябрь — урывками; декабрь — лишь первую половину; январь, февраль — я в море.

Мы знаем друг друга уже восемь с половиной месяцев. Однако если разобраться, то получается иная картина. В июле — 7 дней, в августе — 31. Ты прилетела 17 октября, значит, в этом месяце 14 дней, которые также нужно ополовинить, так как я нес суточную вахту на лодке, поэтому остается не более 7-ми дней. Аналогично и от ноября осталось не более 13-ти дней, так как кроме вахты были выходы в море, и в декабре — 6-7 дней. Итого не более 65-ти дней, то есть набирается чуть более двух месяцев из восьми с половиной.

С Леной я познакомился 24 июля 1978 г. в поселке Рыбачьем в Крыму, когда находился в отпуске. Там мы встречались каждый день. Затем я уехал к месту службы, а она прилетела ко мне на Дальний Восток 17 октября, и наши встречи после первой разлуки из регулярных превратились в эпизодические. При этом необходимо добавить, что даже в этих выкладках мною сделан приличный допуск в сторону увеличения времени пребывания вместе. Но если продолжить анализ, то…

Четыре месяца ты находишься здесь, из них мы виделись 27 дней, а 39 приходятся на полтора месяца моего нахождения в отпуске. Впрочем, если эти 27 дней, прожитые вместе с тобой на Дальнем Востоке, рассмотреть более придирчиво, то из них вряд ли останется половина. Ведь я приезжал домой не на выходной или после работы, как штатский человек приходит домой. Я всего лишь приезжал на ночь на автобусе, который выезжал из Павловска в 21 час, а на службу отправлялся в 06³⁰. С учетом дороги до дома и обратно, что забирало не менее получаса, получается не более 8-ми часов. Умножаем их на количество дней, то есть на 27, и получаем 216 часов. Если эти часы перевести в дни, то получается, что на Дальнем Востоке мы пробыли вместе ровно 9 суток. И смех, и грех, тебе, наверное, смешно… Выходит, что ты прилетела ко мне сюда, за тридевять земель, на девять суток, да и из них мы большую часть просто проспали, ибо я приезжал лишь на ночевку».

И комментарии здесь излишни. Такова специфика морской службы. Далеко не каждый ее выдерживает, как со стороны моряка, так и со стороны его половины.

«24.02.1979 г., московское время 21⁰⁰

Охотское море

Новостей никаких нет. Если не считать постоянных склок Бессонова со всеми… Единственная радость — нам осталось плавать в автономке девять дней.

Страшит то, что и после этого нам не придется увидеться, хотя, кажется, я к этому внутренне готов».

Долгое нахождение в замкнутом пространстве, усугубленное разлукой и тревогой за любимого человека, по-разному влияет на каждого члена экипажа. Кто-то находит возможность снять накопившийся психологический негатив сливом его на своих же товарищей. Вот и получается такой эмоционально-психологический компот, похлеще «коктейля Молотова». Во время войны бутылкой с зажигательной смесью уничтожали по одному танку с экипажем от трех до пяти человек, а стаканом нашего «компота» можно «сжечь» как минимум один отсек, а как максимум — утопить подводную лодку целиком, вкупе со ста двадцатью жизнями. И кто в состоянии оценить накал психологического климата и моральную усталость экипажа, испытавшего на себе катастрофу подводной лодки в море.

«27.02.1979 г., московское время 11³⁰

Охотское море

Читать практически нечего, хватаю, что попадется под руку. Хорошей вещью считается журнал «Человек и закон». На гражданке, пожалуй, я бы его не посмотрел, а здесь приходиться. В последнее время хочется почитать Л. Н. Толстого, видимо, под впечатлением фильмов «Анна Каренина», «Война и мир».

Такое впечатление, что тогда мы находились в каком-то заточении. Нет, положительно, любовь плохо влияет на мужчин.

Подумалось, что в то время еще не было компьютеров. А ведь как было бы здорово иметь на корабле ноутбук с прекрасной библиотекой на дисках. Хотелось прочитать много книг и просмотреть кучу художественных, документальных, исторических, научно-популярных и прочих фильмов. С ноутбуком можно было бы заниматься интересной работой. В этом плане нынешним подводникам легче. В наше время была только киноустановка, и даже видеомагнитофоны стали появляться только лет через пять после того, как я ушел со службы.

«28.02.1979 г., московское время 20¹⁵

Охотское море

Последний день зимы, через четыре часа наступит весна…

Должен заметить, что в этом высказывании я категорически неправ, так как данное замечание имеет отношение к московскому времени. А мы-то находились в Охотском море, где разница составляла восемь часов. Если считать по магаданскому времени, то фактически весна наступила уже четыре часа тому назад.

… и направил наши стопы по направлению к дому».