Синдром подводника. Том 2

вызов на партийное бюро коммунистов Ловкачева и Киреева с отчетом о работе способствовал повышению качества их работы в наведении строгого уставного порядка среди членов штабной команды;

на отчетно-выборном комсомольском собрании, учтя партийные рекомендации, в комитет введены кроме оставшегося Ловкачева коммунист Киреев и кандидат в члены КПСС В. А. Васильев. Думаю, что это поспособствует становлению воинской дисциплины штабной команды на более высокий уровень;

все еще недостаточно четко действует взаимосвязь парторганизация-комсомол; коммунисты недостаточно и не в полной мере используют воспитательные меры в работе с личным составом штабной команды;

Оставаясь секретарем комитета ВЛКСМ, я отчитывался по партийной и комсомольской линиям за состояние пресловутой дисциплины среди членов штабной команды. На партийном бюро мне и работнику политотдела, ответственному за комсомольскую работу в соединении, лейтенанту Кирееву было указано на недостатки. Да, нам прочистили мозги, что не было лишним. Для укрепления связи партийной и комсомольской организаций в состав комитета комсомола ввели кандидата в члены КПСС В. А. Васильева, флагманского специалиста по физической культуре и спорту.

Кстати, о В. А. Васильеве — флагманском мускуле. Его спортивной специализацией была вольная борьба. В некотором смысле поучительной оказалась его история вступления кандидатом в члены КПСС. Васильев В. А., имеющий активную жизненную позицию, но не по тем направлениям что надо, по моим представлениям, ко вступлению в партию был не готов — не обладал требуемыми моральными качествами. Да и по мнению комсомольцев — моряков штабной команды, он был ушлым и пробивным делягой, и для звания коммуниста явно не подходил. Об этом они говорили вслух. И тогда же я высказал свое мнение, а заодно и подсказал им:

— От вас же зависит, станет Васильев коммунистом или нет. Пусть каждый из вас на комсомольском собрании, где будет утверждаться его характеристика, проголосует по совести, и дорога в партию ему будет закрыта.

Собственно, так и случилось. Правда, без моего участия и с точностью до наоборот. Когда я был в отпуске и отсутствовал не только на рабочем месте, но и на Дальнем Востоке, было проведено собрание и комсомольцы «принципиально» и дружно выдали В. А. Васильеву положительную характеристику, что было благословением для поступления в партию. Видимо, зная мою позицию в отношении Васильева, собрание специально провели без моего участия, ибо я как секретарь ВЛКСМ мог повлиять на его решение.

А когда я вернулся из отпуска, то по прошествии некоторого времени моряки начали мне жаловаться:

— Товарищ мичман, ну как это так? Васильева приняли в партию… Ведь он же не достоин звания коммуниста!

На подобные претензии меня подмывало ответить зло, но злиться было поздно:

— Вы же сами на комсомольском собрании выдали ему положительную характеристику. Так чего теперь от меня хотите? Может, думаете, что я волшебник и сам-один могу его исключить из кандидатов в члены партии?

Вот таким беспринципным образом был решен вопрос о вступлении В. А. Васильева в партию.

отдельным разделом хотел бы остановиться на торпедолове, где имел место высокий % проступков на 9 человек команды. Считаю, что мичман О. В. Артемов, слабо работая над собой и своим личным составом, в итоге неудовлетворительно обслуживает вверенную ему технику;

слабый контроль командования за «ТЛ-9»;

при нахождении в ремонте недостаточно полно оказывается помощь, в связи с этим катер едва не тонет у пирса — корпус сильно проржавел».

Являясь старшим инструктором минно-торпедной службы в отсутствие флагманского минера, я отдувался и за закрепленный за нами катер. И снова вставали все те же вопросы дисциплины и состояния материальной части. Несмотря на готовившийся акт списания, было принято решение несчастный, добитый морями торпедолов все же реанимировать, в смысле отремонтировать. Со стороны ЭМС (электромеханической службы управления дивизии) и других флагманских специалистов особой поддержки не наблюдалось, поэтому пришлось данную ситуацию озвучить на партийном собрании. Тут уж от меня и О. В. Артемову и даже командованию хоть и в совокупном образе, но «досталось». И плевать мне было на чью-то амбициозность и недовольство.

«21 октября 1980 г.

Проверка экипажа Н. А. Денисова».

В экипаже капитана 2-го ранга Николая Александровича Денисова на «К-512», где старшиной команды был мой однокашник Николай Ситников со старшими торпедистами старшиной 1-й статьи Домниным и матросом Огарковым, было выявлено пять недочетов в работе и сделано пять замечаний.

Поединок на палубе

Рассказывали байку про флотского офицера-подводника, который в семидесятых годах запал на известную ленинградскую певицу, влюбился в нее. Будучи в отпуске, он решил взять приступом эту крепость. Однако не сразу она ему сдалась, а пала аки неприступная крепость лишь после упорнейших и кровопролитнейших боев. Можно только представить удовлетворение победителя. Хотя в этом случае я не исключаю того, что это сказка, придуманная для сокрытия своей неудачи. В нашей среде много ходило баек о невероятных успехах моряков у известных женщин.

«27 октября 1980 г.

Прикомандировать кап. 3 ранга П. И. Мокрушина к экипажу Г. М. Щербатюка.

Приказ № 192 от 28.10.1980 об откомандировании А. Ю. Крюкова к экипажу Г. М. Щербатюка.

Приказ комдива о передаче ЯБП лодкой Н. Н. Германова экипажу Г. М. Щербатюка на основании шифртелеграммы от 27.10.1980 г. За перегруз боезапаса Г. М. Щербатюку ответственный Н. Н. Германов…»

Если не истек срок хранения ядерного боеприпаса, его передавали с одного корабля на другой. С учетом гибкости планов флотской организации можно было планировать повышение нашей боеготовности на сколь угодно дальнюю перспективу. Однако как близкие, так и ближайшие события — в виде происшествий, поломок, морской стихии, капризов погоды и прочих факторов, влияющих на причинно-следственные связи, — на свой лад перекраивали боевое планирование дивизии, флотилии, а значит и всего дальневосточного флота.

«28 октября 1980 г.

Н. В. Черный на вахте стоит один. Предложение — прикомандировать Ю. М. Маклашкина».

Выше упоминалось, что спецвахта отличается тем, что по линии БЧ-3 (равно как и по другим службам) дежурить может только тот, кто имеет соответствующую ВУС (военно-учетную специальность) и кто допущен приказом к работам с ядерным боеприпасом. Таких специалистов на лодке, не считая командира БЧ-3, по штату — три человека. В случае со старшиной команды торпедистов в экипаже капитана 2-го ранга Григория Михайловича Щербатюка, по причине демобилизации моряка срочной службы и болезни мичмана Капырина, Николай Владимирович Черный остался один. В помощь ему я предложил матроса Ю. М. Маклашкина, который обслуживал матчасть на «К-523» после моего перехода в штаб.

«5 ноября 1980 г.

Проверка нового помещения штаба дивизии».

При осмотре только что построенной казармы в новом здании штаба в присутствии военного строителя, старшего лейтенанта Каливунина было обнаружено много недоработок с предложением об их устранении.

Как-то по делу я зашел на УТС (учебно-тренировочная станция для обучения и сдачи зачетов по легководолазному делу) к Николаю Стулину. После решения служебного вопроса мы пошли на выход и по дороге о чем-то заспорили, а потом из-за какого-то непонятного спортивного азарта схватились бороться. Началось с того, что Николай в шутку толкнул меня, я ответил ему тем же. И тут же в его глазах я увидел вызов, прямо прочитал снисходительное отношение ко мне и моему поступку: «Ты что меня толкаешь, хочешь померяться силами? Ну, давай! Только смотри, не пожалей?»