Синдром войны

Возможно, часовые что-то почуяли или услышали. Они повернули головы, стали осматривать пустырь. Но там никто не шевелился. Седая мгла накрыла пространство перед оплотом поселковой власти.

Здоровяк поправил автомат и побрел по установленному маршруту, пиная сапогами обломки стекол. Он скрылся за углом. Его сослуживец сладко зевнул, а вернуть челюсть на место уже не смог.

К нему подлетел Шанько, блеснула в тусклом свете холодная сталь. Туловище часового словно надломилось, он захрипел, когда лезвие рассекло горло, беспомощно всплеснул руками и повалился в свежий снег, который мгновенно заалел.

– Еще одна котлета по-киевски! – мстительно прошипел Шанько, вытирая лезвие о ногу мертвеца.

Остальные время не теряли. Чека из запала уже была вырвана, Алексей держал гранату в кулаке, прижимая руку к корпусу. Мощная лимонка – рванет, мало не покажется. Он лихорадочно вертел головой, выискивая, куда ее пристроить. Бобрик пришел на помощь, приподнял за ручку входную дверь. Ее заперли изнутри на засов, но конструкция была никудышной, петли болтались, дверь гуляла в рассохшейся раме. Между дверью и порожком образовалась щель с кулак, куда Стригун и сунул гранату. Тяжелая дверь придавила чеку. Но стоит ее открыть!..

– Пошли, не будем стоять во всем этом… – Он махнул рукой и направился к восточному углу.

Здоровяк прошел вдоль задней стены, выбрался к торцу, где и столкнулся с судьбой. Но не все прошло гладко. Он успел взбрыкнуть. В груде мусора недалеко от крыльца возились в «партере» два тела. Один из участников состязания натужно пыхтел, работал ножом, второй терял последние силы, уже дрожал в конвульсиях, изрыгал какую-то хриплую руладу.

Рядом с ними согнулся в три погибели незадачливый Андрюха Левин. Он тоже попал под раздачу, поднялся на колени, держась за низ живота, приглушенно матюгался.

– Ты чего? – спросил Алексей.

– По хозяйству схлопотал, – проворчал боец, яростно гримасничая. – У этого громилы реакция будь здоров.

– Так нечего было хлопотать по хозяйству, – проворчал Антонец, отрываясь от поверженного тела. – Но ты не расстраивайся, Андрюха, я за тебя поквитаюсь. Десять контрольных в голову достаточно?

– Надо же, как смешно! – буркнул Левин, отодвигаясь от свежеиспеченного мертвеца. – Терпеть не могу покойников.

– Серьезно? – удивился Антонец, убирая нож в поясные ножны. – Они сделали тебе что-нибудь плохое?

Перебежали бойцы, подбираясь ближе. Из-за угла выскользнули трое – тоже свои. Кто-то замешкался в районе груды бетонных плит и глухо чертыхнулся – нога застряла в порванной арматурной решетке.

«Доморощенный любительский спецназ!.. Ладно, подтянутся, можно начинать, – решил Алексей. – Какие-то вихри враждебные в голове. Интуиция порывается что-то сообщить».

Котенко, бывший учитель труда, отсидевший по молодости два года за вскрытие чужого жилища – просто оступился, нормальный мужик, – уже восстанавливал забытые навыки, колдовал с дверью. Ничего мудрого – потянуть полотно на себя, вставить лезвие штык-ножа в образовавшуюся щель, определить на ощупь характер запирающего устройства.

– Домушники, блин! – пробурчал ему в спину Андрюха, недавно пострадавший.

Рывками отъехал немудреный засов, поползла, поскрипывая, дверь. Бойцы по одному проникли в широкий коридор, заставленный каким-то хламом – шкафами, допотопными громоздкими сейфами, книжными полками, снятыми со стен, и стеллажами. Видимо, до войны поселковое начальство собиралось делать ремонт, завезти новую мебель.

Плохо работать вслепую, не представляя план здания и местоположение противника.

«Могли бы допросить одного из часовых», – мелькнула в голове командира запоздалая мысль.

Стригун прижался к стене, пропуская кого-то из бойцов, всматривался во мрак. Ширина коридора была не меньше четырех метров. Двери по обеим сторонам. Сколько их? Не разобраться. Метров двадцать до холла, там же слева главный вход. Если в западном крыле нет противника, то можно отрезать холл, забросать помещения гранатами, устроить вражеским разведчикам небольшой, но действенный котел.

– Мужики, передавайте по цепочке, – зашептал Алексей. – Дверь в холле не открывать, она заминирована. Офицеров по возможности не убивать – нужны языки. Трое за мной! Отсечем холл от противника.

Еще не все ополченцы вошли в здание. Только они начали движение, как разлетелось оконное стекло в одной из комнат, раздался встревоженный крик, и хлестнула автоматная очередь!

Кто-то стрелял из дома по улице! Стригун похолодел. Парни замешкались, их заметили из здания. Да и тела часовых разбросаны весьма живописно. Первая ласточка прилетела? Поздно холодеть, работать надо!

В одно мгновение все здание наполнилось шумом. Топали сапоги, орали люди. Кто-то продолжал стрелять, что-то испуганно крича в паузах между очередями. В первые мгновения было трудно сориентироваться, принять решение. Растерянные ополченцы пятились к выходу.

Впереди распахнулась дверь, кто-то вылетел в проход. Алексей вскинул «АКС», ударил не целясь, и сразу же оглох, одурел от пороховой гари.

Орал раненый, да и все остальные. Стригун прижался к стене, повалился на колени, уходя с линии огня. Товарищи тоже не стояли как пни. Кто-то метнулся за шкаф, кто-то покинул здание.

– Командир, у нас «двухсотый»! – выкрикнул Бобрик.

– Кто?

– Ванька Махецкий! Он запутался в арматуре, посекли парня.

Эх, бродяга!.. Не успел показать свою бесшабашную удаль!

А в здании уже царила полная неразбериха.

«Рай для тех, кто любит ад», – как однажды высокохудожественно выразился Гуляев.

Шанько оказался прав – весь вражеский отряд располагался в восточном крыле. Солдаты выбегали из комнат, рассупоненные, ошарашенные, палили куда попало, метались, натыкаясь друг на друга. Кто-то полез в окно, но это была неудачная затея. Ополченцы находились и снаружи. Они встретили беглеца кинжальным огнем. Стрельба уплотнялась – теперь били все куда попало! Люди бежали по коридору к холлу, падали, выжившие прятались за мертвых и умирающих.

– Не отступать! – срывая голос, орал украинский офицер, но в первые ряды почему-то не лез.

Ополченцы корчились за шкафами, катались по полу, увертываясь от шальных пуль. Переходить в наступление было бессмысленно – не класть же людей задаром! В неприятельских рядах царила паника. Несколько человек выскочили в холл, кто-то бросился к входной двери, вышиб ее ногой. Мощный взрыв прогремел с задержкой в четыре секунды. Незадачливый боец не успел покинуть зону поражения, ему порвало всю спину. Обрушилась часть стены рядом с входной дверью, завалила проход. Ударная волна разбросала украинцев по холлу, они возились в дыму, пытались подняться. Дышать в этом хаосе становилось нечем.