Синдром звездочета

– Успела? – Обеспокоенная Ирка со стуком поставила на стол неправильную чашку.

– Кто, я? В смысле, на работу? Едва не опоздала…

– Нет! «Скорая» к ней успела? К той девушке? Что с ней было-то? – Подруга – большая любительница киношных драм – жаждала подробностей.

– А я знаю? – Я пожала плечами, но Ирка неотступно ела меня глазами, пришлось поскрести по сусекам памяти и хоть что-то уточнить: – Но последними ее словами были знаете какие?

Я посмотрела на подругу, на Архипова. Вадик невозмутимо ел пирожок, а Ирка забыла, как дышать:

– Какие?!

– Она сказала: «Звезда нас всех погубит!» – зловеще прошептала я и поиграла бровями. – А потом обессиленно смежила веки – и все.

– Что – все? Умерла? – Даже Архипова проняло: он перестал жевать.

– Нет, все, значит, больше она ничего не сказала. – Я взяла с большого блюда закрытый пирожок, надломила, понюхала.

С рыбой, что ли? Не рискну попробовать.

Я вернула на блюдо пирожок с сюрпризной начинкой и взяла открытую, понятную и простую, как пять копеек (по прайсу – сорок три рубля), плюшку с творогом.

– Какая звезда? – Архипов доел свой пирожок и взял забракованный мной. – О, с селедкой и капустой – экзотика!

– Звезда эстрады, – предположила Ирка. – Сейчас такие певцы пошли, каждый второй – гибрид глухонемого Герасима и скулящей Му-му. В три аккорда не попадают, гундосят, ноют, будто у них зубы болят.

– И как такая звезда нас всех погубит? – не поняла я.

– Мы застрелимся, чтобы только ее не слышать, – жизнерадостно предположил Архипов и вкусно чавкнул.

– Или ее ужасное творчество насмерть убьет наше чувство прекрасного, – кивнула я.

– Вот вы смеетесь, а это может быть очень серьезно, – холодно молвила Ирка. – Вдруг это было пророчество? Мы совершенно ничего не знаем об этой девушке. Может, она ясновидящая. И не просто так свалилась, а впала в транс!

– Как древнегреческая пифия, – легкомысленно подсказал Архипов. Он еще не понял, что Ирка настроена серьезно. – Та, как известно, прорицала, сидя на треножнике в клубах дурманящего пара, выходившего из небольшой расселины прямо под ее рабочим местом.

– Кстати, да, девчонка курила, – припомнила я.

– Что она курила? – тут же уточнила подруга.

– Какие-то сигареты, я в них не разбираюсь. Окурок подкатился прямо мне под ноги…

Тут я сообразила: не помню, что выбросила подобранный с земли окурок в урну. Как подняла его – помню, а как утилизировала – нет!

Да и не было на моем пути от КПП до центрального входа ни одной урны…

Так куда же я дела окурок?

Я посмотрела на соседний стул. Всего у нашего стола их было четыре: по одному заняли Ирка, Игорь и я сама, на оставшийся свободным я свалила свою ношу, которая только в пословице не тянет, а в реале руки отрывает. Портфель с макбуком и матерчатая сумка со сменкой…

Я потянулась, открыла сумку и всмотрелась в ее темные глубины.

Доживу ли я до того поистине светлого дня, когда какой-нибудь гений изобретет женскую сумку со встроенным освещением?

Пришлось сунуть руку внутрь и поворочать уютно лежащие туфли.

– Ну так и есть! – Я с досадливым возгласом извлекла из сумки чужой окурок. – В отсутствие урны я бросила его сюда. Швырнуть на асфальт не позволило воспитание…

– Как хорошо, что ты у нас такая культурная! – Обрадованная Ирка бесцеремонно забрала у меня окурок. – Так, посмотрим…

Она посмотрела, понюхала, только что на зуб не попробовала. И заключила:

– Пахнет странно.

– Может, там не табачок? – Архипов с намеком подмигнул.

– Надо выяснить. – Ирка достала из своей собственной сумки блокнот, с треском вырвала из него лист, завернула в него окурок и получившийся бумажный фунтик спрятала в маленькую сумочку на поясе.

– Зачем нам это выяснять? – озадачилась я.

– Сейчас незачем, – согласилась подруга. – Но если окажется, что та девушка умерла, будем разбираться.

– Зачем?! – Архипов тоже не понял.

– Следите за логикой, Ватсоны. – Ирка глянула на нас высокомерно. – Она сказала, что звезда нас всех погубит, так? Акцентирую: нас всех! Значит, если эта девушка уже умерла – погубленная! – есть риск, что на очереди все остальные люди мира. Мы с вами в том числе!

– Мощно, – уважительно прошептал Архипов и осмотрительно удержался от возражений.

– То есть на этот раз мы будем спасать весь мир. – Я постаралась, чтобы это прозвучало с долей энтузиазма.

Спорить с Иркой, если она что-то вбила себе в голову, бесполезно. В таких случаях я руководствуюсь проверенным правилом: если не можешь отменить – возглавь!

– Я знал, что скучно не будет, но, кажется, недооценил масштаб предстоящего веселья, – пробормотал Архипов и перевесил на спинку стула новый белый пиджак.

В прошлый раз, когда мы вместе веселились в Питере и его окрестностях, все лишились верхней одежды – она непоправимо испортилась во время суматошного исхода из горящего дома и последующей прогулки под дождем по болоту [1] .

1

Читайте об этом в романе Елены Логуновой «Не плачь, Рапунцель!».

– Впредь одевайся попроще. – Ирка не затруднилась расшифровать манипуляции Вадика с новым пиджаком. – А сегодня можешь еще покрасоваться. Не будем начинать расследование, пока Ленка не узнает, как там наша пифия. Может, девчонка просто в обморок упала, от жары, например. У местных оригинальное представление об экстремально высоких температурах, они в плюс двадцать два облачаются в шорты и панамки. В панамки, боженьки мои! – Она изумленно округлила глаза. – Боятся, что им голову напечет!

– Не все мы, петербуржцы, такие, – с достоинством возразила я.

– Ты в Питере всего полгода живешь, не прикидывайся аборигеном, – отбрила подруга.

– А вот кому вкусный пирожок с курагой? – пресек назревающую ссору мудрый Архипов. – И давайте обсудим, что будем делать завтра. Я знаю сайт, где можно купить билеты в Мариинку со скидкой…

– Не хочу в Мариинку, – закапризничала Ирка. – Я там была уже, и мне не понравилось. Театр должен начинаться с вешалки, то есть с порога должно быть красиво и торжественно! А в этой вашей хваленой Мариинке холл похож на тесную конюшню, все входы-выходы перегорожены, лестницы темные, коридоры узкие. Буфет я искала почти до конца антракта, потом пришлось давиться пирожными в спешке!