Синдром
Шрифт:
Пока Дюран просматривал формы на согласие, Эйдриен принесла тарелки и стала накрывать столик в углу.
— Я могу ослепнуть, — проговорил Джефф, — или «претерпеть изменение личности». Послушай, вот мое любимое место: «утрата когнитивной функции».
Эйдриен протянула ему банку пива.
— И как это понимать?
— Это значит, что я могу стать идиотом.
— Господи! — проговорила девушка, метнув на него нерешительный взгляд. — Ну, не знаю…
— О чем ты?
Эйдриен покачала головой:
— Я не стану давать тебе советов — не хочу брать на себя ответственность.
Все блюда были настоящим объедением.
— Интересно
Джеффри пожал плечами и пояснил:
— Ничего удивительного: в Вест-Индии полно китайцев. Во всяком случае, на Ямайке и Гаити точно. Собственно, почему бы им не перебраться и на Кубу тоже?
Собеседница так и застыла, не донеся деревянные палочки до рта.
— Ничего себе, какая осведомленность.
— А чему ты удивляешься?
— Ты что, разве бывал на Ямайке?
Дюран задумался и не очень уверенно проговорил:
— Наверное. На Гаити точно.
— Давай копнем поглубже. Может, что-нибудь вспомнишь.
Джефф со смаком прожевал очередную ложку риса с бобами и прильнул губами к пивной банке. Наконец закрыл глаза и начал:
— Большой белый дом с верандой. Зелень вокруг. — Он остановился на миг: в ушах стоял шум транспорта — глухой однообразный гул. — Поднялся ветер и поворошил кроны растущих вокруг пальм. Только это был не тихий шелест гуляющего в листве ветерка, а настоящий шквал. — Дюран помолчал и продолжил: — В такую погоду садовник всегда забирался на деревья…
— Зачем? — удивилась Эйдриен.
— Срезал кокосы, а то они веранду побьют.
— Продолжай, — подбадривала собеседница, отложив в сторону палочки. — Помнишь, как мы с тобой в шахматы играли, а потом ты стал вспоминать? Ром, зной.
Джефф сидел напротив девушки, его лицо расслабилось — казалось, будто он тихо и мирно спит, только вот веки подрагивали. Вдруг он вскочил на ноги и вытаращил глаза.
— Что с тобой? — вздрогнула Эйдриен.
Дюран тряхнул головой и отвернулся. Сделал пару глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и обратил взгляд на девушку:
— Слушай, я такое увидел… Господи. Такое уже было — и не раз. Ужас какой-то. Когда я вдруг вроде бы начинаю вспоминать прошлое, внезапно возникает та комната… Уф, аж волосы дыбом встали.
— Что за комната?
Он покачал головой и отошел к окну. Выглянул на улицу.
— Я не хочу об этом говорить.
— Придется.
Дюран все смотрел в окно, будто выискивая что-то.
— Я пытался понять, какой там цвет.
— Где?
— В комнате. Не желтый… Охра. И все в крови. — Джефф испустил тяжелый вздох. — Неприятно об этом говорить.
— Тебе же самому это нужно. Давай возьми себя в руки. Попробуй еще вспомнить, может, что-нибудь получится.
— Нет!
— Ну, как знаешь. — Эйдриен взяла палочки, помешала рыжеватый соус и принялась сосредоточенно ловить черный боб.
— Прости, — сказал Дюран. — Просто я не могу. Это все… Не знаю, как тебе объяснить.
— Ладно, забудь, — небрежно бросила его собеседница. — Не важно.
— Послушай…
— Просто мне кажется, что здесь — зацепка. Я подумала, за нее стоит ухватиться.
Джефф некоторое время сидел молча, прижав пальцами упавшую на лоб темную прядь.
— Пойми, я просто не могу дальше продолжать, это невыносимо.
Эйдриен вздохнула и промолчала.
— Я вижу ту комнату
и будто теряю сознание, — сказал Дюран. — Мне хочется отключиться и забыть обо всем.Девушка покачала головой, словно желая таким образом сменить тему разговора.
— Ладно, тебе еще о многом предстоит подумать.
Джефф был озадачен:
— О чем о многом?
— Ну, к примеру, об операции на мозге.
Эйдриен поймала заостренным концом палочки черный боб и проткнула его.
— А ты всегда так делаешь? — уже просветлевшим голосом поинтересовался Дюран.
— Как?
Он указал на горки риса и овощей, которые та соорудила на тарелке:
— Просто у доктора Фрейда есть очень занятная теория на этот счет.
Эйдриен засмеялась:
— А, знаю, игра с едой. — Она соединила все в одну горку и расплющила ее в квадрат. — Мои недоброжелатели считают, что это единственная игра, на которую я способна.
— У тебя есть недоброжелатели?
Девушка провела диагональные дорожки через квадрат пищи, разделив его на четыре треугольника.
— Угу… Я не из тех, кого называют душой компании. Скорее пчелка-трудяга, воплощенная деловитость.
Джефф засмеялся:
— Они просто завидуют.
Эйдриен улыбнулась:
— Спасибо, — и подумала: «Держись».
Она уже начинала привязываться к этому парню. А если быть до конца честной, он ей почти нравился — а может, даже и больше. И вот это было бы настоящей катастрофой. «Похоже на стокгольмский синдром» [32] , — подумала Эйдриен, хотя Дюран и не держал ее здесь насильно, а они вместе являлись узниками нелепой ситуации. Собственно, нет ничего удивительного, что ей кажется, будто они чем-то связаны. Они ведь на самом деле… команда. Эйдриен провела пальцем по «Цинь-Цао», подняла баночку и осушила ее.
[32] Стокгольмский синдром — известное в психиатрии состояние, когда заложник или пленник начинает испытывать привязанность к тому, кто ограничивает его свободу. Этот синдром стал известен в 1973 году, когда служащая банка начала испытывать нежные чувства к грабителю, который держал ее в заложницах.
Прошел час.
Эйдриен стояла в кухне и мыла посуду, когда до нее донеслись слова Дюрана — он разговаривал по телефону. Девушка закрыла кран, поставила тарелку в сушилку и прислушалась.
— Да, док, — говорил Джеффри. — Это Джефф Дюран… Верно. Прекрасно, спасибо. Послушайте, я хотел сказать: я все обдумал и… решился.
Глава 27
Шоу позвонил в восемь утра, разбудив Эйдриен. Дюран досматривал сон, накрыв голову подушкой, и ей пришлось подойти к телефону самой.
— Прооперируем во вторник, — сообщил психиатр. — Я заручился согласием Ника Аллалина — это замечательный нейрохирург. Насчет операционной договорюсь. В целом уже все готово, остались мелочи.
Эйдриен свесила с кровати ноги и села.
— Во вторник?
В ее голосе сквозило явное разочарование, и это не укрылось от внимания собеседника.
— Быстрее просто не получится. Считайте, что нам крупно повезло и так.
— Нет-нет, вторник — в самый раз, — заверила его Эйдриен. — Просто я думала, чем занять время. Да и цены здесь невероятные. Еще целых три дня тут жить…