Синдзи-кун. Тетралогия

– У нас тут здесь и сейчас именно что игра с нулевой суммой. – набычился Икагами: – или я их, или они – нас. Эта сучка мне руку сломала! Не, тут все просто, мы побеждаем и забираем Тринадцатую под контроль. Слава богу Отшельники у них выпустились, хоть с ними дело не придется иметь.

– Игра с нулевой суммой обычно предполагает ограниченное количество игроков. – ответил Ито: – возможно тебе просто надо увидеть сколько тут всего игроков. Что-то мне подсказывает, что больше чем два. Но это я так, мысли вслух, не бери в голову, Хондзо, крепче будет.

– Хм. То-то же. Поехали дела делать. – поставил точку в разговоре Икагами Хондзо.

Глава 42

Глава 42

С самого утра я почувствовал что-то неладное. Поединок Тёмной Императрицы и её соперниц был назначен на вечер, после уроков. Школа встретила нас с Юки гулом и суматохой и на первый взгляд, ничего не изменилось. На первый взгляд. Мне не понравилось как изменились анекдоты, которые рассказывали на переменах, сплетники и их присные явно перегнули палку с изображением Иошико как самой сильной девушки во Вселенной. Но это было понятно, в атмосфере школы любые слухи и уж тем более – анекдоты, здесь становятся пародиями на самих себя, увеличиваясь в размерах, степенях и стадиях. Если уж кто-то упал и подвернул себе ногу, то через некоторое время уже ходят слухи, что упал он с лестницы, и что сломал себе и ногу и руку. А потом выяснится, что вывалился со второго этажа и покалечился так, что ходить не может. Достаточно того, что девушка из параллельного класса, которую как-то раз застали в кладовой спортивного инвентаря со своим парнем – с точки зрения сплетников – конечно же шлюха и была там с тремя парнями и вообще, делает это за деньги. А бороться с такими слухами дело совершенно неблагодарное, всегда найдутся злые языки и даже если бы можно было запретить говорить о чём-то… то это вызвало бы совершенно противоположный эффект, вот как например якобы попытка гокудо прекратить распространение слухов о Сумераги-тайчо. Старый Джиро прекрасно понимал, что на каждый роток не набросить платок. В результате весь город только и делал, что говорил о Сумераги-тайчо. Так что ничего поделать с этой волной народной любви мы не могли, разве что вкинуть иной нарратив… Но сейчас нам нужно было привлечь внимание к ситуации вокруг поединка. Так что оставалось только сжать зубы и терпеть. После события слухи спадут, обязательно найдётся ещё одна бедолага, которую застанут в кладовке, или что-то ещё. Тем не менее эти слухи мне не нравились. Особенно приколы в духе «Иошико такая сильная, что все проблемы решает головой… ударом головой!», или вот, например, Киоко рассказывала на перемене, что, когда у Иошико спросили, как поразить парня, она ответила – «ногой в глаз!». Еще какие-то гаврики притащили в спортзал пианино, нет, серьезно. У нас и играть-то никто толком не умеет, но старший грузчиков уперся как бык рогом, дескать уплачено и вообще, если возвращать, то только завтра а сейчас у них еще два заказа и вообще. Оставили в общем пианино это – в угол поставили и чем-то прикрыли. Потом пришли представители из Академии, здоровенный парень и девушка-дюймовочка, едва ли ему по пояс и попросили оставить места в зале для Совета Академии, а мест не было, пришлось соображать что-то вроде помоста, основанием которого как и послужило вовремя привезенное пианино, кто-то с перепугу начал расклеивать по школе плакаты гражданской обороны с указаниями куда ложиться и что прикрывать в случае ядерной войны, эпидемии и магопсихоза. Прибежала Ая и доложила, что пятидесятники срывают наши плакаты вокруг школы. Иошико обрадовалась возможности размяться и рванула туда, едва успел ее остановить, не хватало еще чтобы это была провокация, она едва замахнется, а там и рады стараться – упадут, объявят, что убила, изнасиловала и ногами потопталась. Юки, наша умничка, договорилась с ребятами из клуба каратэ, они сходили и побеседовали с теми, кто листовки срывал. Ожидаемо – вернулись с синяками, но довольные и уверяют что бардак вокруг школы прекращен. С какого-то момента сама Иошико начала выглядеть величественней и выше, что ли, ее плечи стали шире, а ноги – стали напоминать колонны, и когда вокруг ее головы стал формироваться отчетливый ореол, как у святых на старых гравюрах – я отошел в угол, поймал Джин за ухо и сказал, что бы та немедленно прекращала. Немного преувеличить и приукрасить – это нормально, но не до такой же степени! Школьники уже начинают от нас в коридорах шарахаться. А еще сказал, чтобы та оделась хоть немного, все-таки школа. Не думаю, что она меня послушала, хотя иллюзия величия вокруг Иошико немного развеялась и нимб на головой куда-то подевался. В какой-то момент к нам прискакала бумажная жаба, развернув которую мы узнали, что пятидесятники во главе с Икагами задумали какую-то пакость и если только мы скажем, то бомбы-говнючки уже готовы. Что такое бомбы-говнючки? Вот и я не знал. И спросил у Джин, о чем сразу же пожалел. Наши талантливые юные дарования не нашли чем занять себя, кроме как применить по делу все те многочисленные детонаторы, которые в свое время мы извлекли из взрывчатки на нашей базе. Берется детонатор (стандартный армейский, который и на нажим и на растяжку, и если надо – электрическим импульсом инициируется) – и бумажный пакет с субстанцией. Субстанцией? – переспросила Юки и Джин отвела взгляд. Да, правильно, берется бумажный пакет с дерьмом и туда вставляется детонатор. Энергии взрыва стандартного детонатора вполне хватает чтобы разорвать пакет в клочья и забрызгать все вокруг содержимым пакета. Кстати, а вы знали как сделать направленный взрыв дерьма, типа как в американской мине «Клеймор», она же советская «МОН-50»? Здесь терпение у меня лопнуло и я твердым голосом сказал что никаких говно-мин или там говно-гранат. И вообще – хватит самодеятельности, вы хотя бы то, что от вас требуется выполните, артисты. И актрисы. Бумажная жаба и Джин – кивнули и уметелили куда-то по коридору, при этом на Джин была одета вполне приличная иллюзия юной Мэрилин Монро в школьной форме Тринадцатой.

– Эту бы энергию, да в мирное русло. – задумчиво сказала Юки, глядя ей вслед: – такой потенциал пропадает…

– Она просто наслаждается силой и красотой Весны своей Юности! – сказал я, волевым усилием удерживая себя от того, чтобы встать в позу учителя Гая и оттопырить большой палец вверх: – когда ж еще и подурачится как не сейчас. Ты просто слишком серьезная… была.

– Была? – поднимает одну бровь Юки. И как это у нее получается? У Акиры фирменный жест – переносицу мять, когда мы с Майко чего-нибудь отчебучим, а у Юки – вот так вот бровь поднимать. Одну. С таким сарказмом, что стендап комики удавились бы от зависти.

– Была. – киваю я: – ты очень изменилась. Правда я еще не знаю, в какую именно сторону…

– И я тоже. – признается Юки: – сама пока не знаю. Знаю, что оставаться прежней – стесненной и затюканной – не хочу.

– Юки-сама! – к нам подскакивает Ая-чан: – скоро уже начнется, пошли! – и мы идем. Говорят, что Наполеон на том свете сказал, что если бы у него были такие же СМИ, как у современных руководителей – никто бы и не узнал, что он проиграл битву при Ватерлоо. Потому у меня сегодня довольно важный пост – за микрофоном. Весь зал оборудован новыми колонками, все сведено в единую систему, подобраны звуковые треки, что на самом деле было уже явно лишним, но мне было нечего делать вечером, да и сестричка Нанасэ немного помогла, так что – мы подобрали звук! Никогда не был ди-джеем, потому за пультом мне помогает Гайвер-кун – низкорослый и чрезвычайно волосатый паренек из клуба поп-музыки. Почему Гайвер – без понятия, хотя Киоко-чан говорила, что тот как-то летом упал лицом в коровью лепешку на ферме. Вот как это взаимосвязано – ума не приложу, но с тех пор он – Гайвер.

Занимаю свое место перед микрофоном, оглядываю зал. Да, сегодня у нас аншлаг, все места заняты, раздвижные трибуны ломятся от народа, кому-то мест не досталось и экран в холле школы транслирует происходящее. В динамиках на всю школу негромко, но вполне явственно гремит басами – We will, we will rock you… we will, we will rock you!

На трибунах явно притопывают в такт музыке, я ищу глазами Иошико и нахожу ее в своем углу, она стоит в спортивном костюме и разминает шею, рядом с ней стоит Ая-чан с микрофоном номер два. Сразу за ней – наши трибуны, там сидят учащиеся Тринадцатой школы, места выбраны не просто так, они должны сочувствовать ей, быть, буквально за ее спиной, так, словно она и вправду защищает их. Напротив – трибуны, которые мы отдали представителями Пятидесятой с их Самураями Икагами и Академии Боевых Искусств такое расположение трибун подталкивает к конфронтации, к восприятию Пятидесятых и Академиков – как своих противников. А уж в ситуации, когда адреналин будет выплескиваться из ушей, подсознание само направит мысли в нужную сторону. Я ищу взглядом дальше. Вон, на лучших местах справа – Икагами Хондзо, со своим советником, хилым ботаником в огромных очках. В прошлый раз именно его первым приложила наша Темная Иошико, наверное потому он отделался без переломов – первые удары она тщательно контролировала, это уж потом разошлась. Икагами и его стратег сидят вполне себе довольные и если я от кого и ожидаю гадости, так это от них. Слева на трибунах, там, где места Академии – есть отдельная ложа для ВИПов Совета Академии, сооруженная на скорую руку, но вполне приличная. Там и сидит здоровенный парень в два раза больше меня, его плечи такие же широкие, как у Майко в ее первом гире, когда она мускулы наращивает. Рядом с ним – девочка-дюймовочка, и мысль о том, что она тоже входит в Совет Академии – интригует. Здоровяк – понятен, у него уже фора за счет своей физической формы, силы, веса. Но она? Интересно было бы посмотреть что она умеет – мелькает мысль на задворках сознания и тут же угасает – не до того. Сейчас – время шоу.

Я киваю Гайверу и тот легонько трогает ползунки на своем пульте. Музыка утихает, наступает тишина, нарушаемая едва слышимым гулом толпы.

– Дамы и господа! – говорю я и мощные динамики разносят мой голос по школе: – Учащиеся Тринадцатой школы и наши гости! Сегодня мы собрались по уникальному поводу! Сегодня у нас состоится дружеский поединок между нашей Иошико и новенькими. Уж так получилось, что они все претендуют на пост президента нашей школы. Это событие никак не связано с выборами, но все же на вашем месте я бы присмотрелся к кандидатам сегодня. Итак, слово Темной Императрице! – Гайвер-кун переключает что-то на своем пульте, Ая-чан протягивает микрофон номер два Иошико.

– Всем привет. – коротко бросает Иошико и некоторое время пережидает, пока утихнут аплодисменты и улюлюканья: – я тоже рада всех вас видеть сегодня. Должна сообщить, что все мои соперницы откликнулись на мою… просьбу и будут сегодня участвовать. За что я им очень благодарна. Хотелось бы отметить, что этот поединок дружеский и не связан с выборами на пост президента школы. У меня все. – она отдает микрофон Ае-чан и та перебегает в другой угол ринга, где стоит первая соперница, китаянка Мико Ли.

– Здравствуй, Тринадцатая… – говорит Мико Ли и я отмечаю, что голос у нее слегка хрипловатый, но не грубый. Она в традиционном красном ципао, разрезы едва ли не достигают подмышек и каждый желающий может убедиться, что Мико не носит нижнего белья, потому что… не знаю почему. Думаю у нее много общего с Джин, вот только последняя этот факт умело скрывает.

– Я сегодня здесь, потому что меня вызвали на поединок. – говорит она: – не в моих правилах уклонятся от поединков, но у меня, как у вызванной стороны есть право выбора оружия и правил поединка. А потому… – она поворачивается в сторону, и ее подружка протягивает ей продолговатый предмет.

– Ууууй! – говорю я и Юки, которая пристроилась рядом – кидает на меня вопросительный взгляд.

– А потому этот поединок будет происходить в традициях Школы Каменной Птицы – на мечах! – в руке у Мико взблескивает отточенная сталь традиционно китайского меча цзянь – узкий, длинный клинок около метра длинной, небольшая гарда и красная, шелковая кисть на рукояти. Ее помощника вскидывает в воздух красные же ленты с утяжелителями – штук десять не меньше и, пока те оседают на пол – Мико оборачивается вокруг себя, легким жестом разрубая все. На пол оседают кусочки. Мико вкладывает меч в ножны и снова берет в руки микрофон.

– Не бойтесь, Тринадцатая. – говорит она насмешливо: – я помню, что мы все тут друзья. – слово «друзья» она выделила с таким сарказмом, что у Юки рядом дернулся глаз.

– И я не хотела бы ранить или тем паче убить кого-нибудь сегодня, а потому. – она отдает цзянь обратно и в ее руках появляются тренировочные копии этого же меча. Видимо сделанные из плотного пластика, судя по тому, как она их держит – по весу соответствуют настоящему клинку.

– Уууй! – повторяю я и ищу взглядом Икагами с его стратегом. Они оба выглядят растерянными, не ожидавшими такого хода. Странно, думаю я, а я думал вся эта постановка их рук дело. Бросаю взгляд на Совет Академии – те довольны. Улыбаются.

– Что? Что такое? – спрашивает у меня Юки, но у меня нет времени отвечать. У меня в голове табун мыслей проносится со скоростью вечернего Токийского экспресса. Во-первых в фехтовальном поединке, да еще на таким специфическом оружии у Иошико нет шансов выиграть. Более того – нет шансов даже проиграть достойно. Фехтование совершенно отличается от ближнего боя, если работу коротким клинком, типа ножа – еще можно как-то переложить на движения рукопашника, то фехтование – без шансов. Стойка, выпад, парирование – для рукопашника все это будет как пятое измерение. Как бокс для борца. А выйти в ближний бой к человеку, вооруженному таким клинком и при этом не стать героем короткого стишка про «пять дюймов стали в грудь врагу отмерит мой кинжал» – очень и очень трудно. Хороший фехтовальщик разложит тебя как тореадор быка – красиво, элегантно, а также доступно показав всем окружающим, что он просто играет. Проиграть в таком поединке – как раз подтвердить тезис «Иошико сильная но глупая как бык». Во-вторых, отказываться от такого поединка и настаивать на своих правилах – значит проиграть в глазах всех, кто тут собрался. То есть проиграть в принципе. Не остается ничего другого, как план «Б», то есть – проиграть достойно. Единственным способом проиграть достойно в этом случае – проиграть быстро. Кинуться в безрассудную атаку, получить свое касание и проиграть.