Сингэ сабур (Камень терпения)
Шрифт:
Но… и тут расхожие хвалебные фразы тоже замирают на устах.
Атик Рахими эмигрант. Он родился в 1962 году в Афганистане, в семье убежденного монархиста-патриота, и учился во французском лицее в Кабуле, где влюбился в кинематограф вообще и во французский в особенности. «Ни одна страна в мире не переживала всего за сорок лет смену всех мыслимых и немыслимых
Но к советскому кино Атик Рахими интереса не питал. Он отказывается от гранта во ВГИКе. И в 1984 году получает политическое убежище во Франции.
Поистине через его семью прошел весь политический грозовой фронт, по сей день сотрясающий Афганистан. Его отец сейчас живет в США с одной из своих дочерей — сестер Атика; вторая дочь предпочла остаться в Кабуле. А вот брата-коммуниста убили в 1989-м, когда советские войска уходили из Афганистана: солдаты Хекматияра, выступившие против просоветского режима Наджибуллы, устроили резню; одной из жертв стал и брат Атика Рахими.
Об этой трагедии Атик Рахими узнал только год спустя. В Афганистане, откуда он давно уехал, снова шла гражданская война, и известие о смерти брата было лишь одной из многих доходивших оттуда «похоронок». И его первый роман «Земля и пепелище», написанный на родном язык, рассказывает об ужасах афганской жизни, через трагедию одной семьи (дедушка Дастагир с глухим внуком идут в район каменноугольных шахт, где работает сын Дастагира Мурад: они должны сказать
ему, что после бомбовой атаки на деревню в семье больше не осталось живых), но ведь именно в них, локальных трагедиях, вся кошмарная огромная трагедия несчастного Афганистана и его народа, оказавшегося заложником разнообразных воюющих кланов.«Почему «Камень терпения» вы написали по-французски?» — спросили у писателя. «О запретном я могу сказать только на чужом языке», — ответил он. Запретные темы в исламском Афганистане — это внутренние отношения в семье (ислам строго регламентирует их), мужчина и женщина, секс. Не говоря, конечно, о политических табу — это уже постоянная тема Рахими: угнетенный, несчастный, не сознающий своего унижения афганский народ.
В романе два героя: лежащий в коме молодой моджахед и его жена, самоотверженно ухаживающая за этим безмолвным полутрупом. Именно ее глазами читатель видит всю беспросветную картину повседневного быта афганской деревни, раздираемой боями, вздрагивающей от танковых залпов и ночного собачьего воя. Ее устами Атик Рахими рассказывает о тяжелой доле афганских женщин, становящихся женами «героев», — а вот он, герой, помирает, лежа у стены, раненный своим же подельником в нелепой драке.
И все-таки, даже невзирая на зловещую гиньольность финала, это — роман о любви. О той любви, какой она могла бы быть у этой красивой молодой пары — яркая, чувственная, праздничная… не будь этой гражданской войны, этой вечной борьбы за власть, не будь в обществе глупых табу и жестоких древних законов мусульманской деревни.
Рекомендуя российскому читателю книгу Атика Рахими, надо напомнить ему: писателю сейчас только сорок семь. Он уже по праву занял важное место в плеяде писателей с Востока, пишущих о покинутой ими родной земле. Имя, продолжающее знакомить вас с новой литературой об Афганистане, выбрано не случайно. Мы вправе еще многого ожидать от Атика Рахими.
Дмитрий Савосин