Сингулярность 1.0

Меня кстати изначально также звали Владимир Владимирович. Из чего можно сделать вывод, что мой биологический отец мало того, что не способен на эмоции, так еще и оригинальностью не блещет, как, собственно, и мой дед.

Тем временем планшет с текстом был поднят выше, так, чтобы я уже наконец обратил внимание на то, что он там написал.

«Сын, прости за все». Уже после первых слов я засомневался, а правда ли это мой отец? Может это кто-то другой? Да нет, все то же постное лицо, это явно не чья-то злая шутка. «Я доставил тебе множество проблем в твоей жизни…» Проблем? Да ты жить мне не давал, несмотря на то что с твоими-то ресурсами даже такому калеке как я можно вести вполне нормальную жизнь. Я же просидел в четырех стенах больше тридцати лет, света белого не видя, кроме тех моментов, когда ты отвозил меня в ту сраную лабораторию и забирал оттуда! «Но знай, все что я делал, было только ради тебя. Я пытался вылечить тебя, чтобы ты мог жить, как и все… Как полноценный человек. К сожалению, твоя болезнь не поддавалась объяснению, нечто мешало твоему выздоровлению… Я хотел передать дело нашей семьи тебе. Но, видимо, не судьба и нашему роду суждено прерваться, да и я уже не могу иметь детей. Я не пытаюсь заслужить прощение за совершенные поступки, но знай, я действительно сожалею, что был дерьмовым отцом. Надеюсь, после всех мучений, что ты пережил, на том свете тебе это зачтется и ты попадешь в лучший мир, мне же за все мои прегрешения явно уготован отдельный котел в аду. Тем более то, что я собираюсь сделать, явно поставит крест на мне. Врачи сказали, что в твоем состоянии ты должен испытывать невероятную боль, такую, что обычный человек вообще не способен выдержать, поэтому я решил, что тебя нужно отключить от аппарата жизнеобеспечения, все равно ни один врач или лекарство не смогут исправить то, что с тобой произошло. Врачи вообще разводят руками в недоумении, как ты смог полтора года пробыть в коме и очнуться, ведь костей в твоем теле сломанных гораздо больше чем целых. Поэтому, сын… Прости меня и прощай».

Я читал все это в какой-то прострации, неверии и будто бы в бреду. Такое чувство, что передо мной был совершенно другой человек, будто все те тридцать лет я жил не с ним. И тот мир, сформированный моим видением, посыпался как карточный домик, формируя во мне новое видение происходящего. Конечно, я уже давно простил его и забыл все что произошло со мной в этом мире, и давно смирился с тем, что больше никогда не увижу своего отца.

Когда я посмотрел снова в его глаза, я увидел, что они были красные и явно недавно были наполнены слезами. От этого откровения мой мир совершенно перевернулся. Отец, что казался монстром, на самом деле таковым не являлся. Всего-то отчаявшийся человек, который пытался добиться всеми способами моего выздоровления. А мое наивное видение ситуации оказалось неправильным и глупым. Прожив больше века, пусть и большая часть той жизни в другом мире была жизнью в сознании существа, подобного древним богам, я уже давно перестал быть наивным мальчиком с мечтами.

Мой взгляд на жизнь, а также мое предыдущее состояние тела, что не позволяло мне быть равным по социальному статусу с другими, создали образ отца в виде некого злодея, что запер своего собственного сына в темнице. Я считал отца больным ублюдком, способным отправить своего сына на опыты.

В другом мире я совершенно забыл об этой жизни, об искалеченном теле, я забыл через что я прошел, ведь там у меня была новая семья. Пусть в итоге я был лишь марионеткой в рука сильных, я думал, что уже никогда не увижу своего отца. И никогда не думал, что услышу от него извинения за все то, что со мной произошло.

«Прошу, сын, прости меня если сможешь и прощай».

Это были последние слова, которые он написал на планшете. Я еще раз посмотрел ему в глаза, а после, закрыв глаз, попытался подавить накатившую на меня панику.

За более чем сто лет в том мире я многое узнал о жизни, о духовной составляющей человека, о планете… Любая планета с разумной жизнью на ней формирует свою инфосферу, или как бы назвали ее жители мира Свард, мира культивации и боевых духов, Трон Богов. Благодаря разумным планета буквально со временем становится живой, чем больше лет разумные населяют ее и чем большее количество времени ведется история разумных, тем сильнее становится и сама планета.

Мир Свард был лишь искусственным изолированным миром, точнее изолированной искусственной звездной системой, в которую можно войти, но не выйти, не достигнув уровня божества, так называли себя практики боевых искусств, достигшие определенного уровня силы. Но, прожив в сознании такого бога больше ста лет, я понял, что это не божества. Всего лишь люди, что научились манипулировать силой мысли энергией, в данном случае духовной, а также ставшие в последствии полу-энергетическими существами.

В Мире Свард инфосфера давала полную власть над всем живым и духовной энергией планеты, а также открывала проход во внешний мир. Именно поэтому, узнав об этом, я сделал все, чтобы убить существо, что держало меня в своем сознании словно животное.

Но да ладно, все это второстепенно, самое главное я узнал, как взаимодействовать с инфосферой. Ведь именно тот божок пытался захватить ее и подчинить всех живых. Конечно, подчинить — это не совсем правильное слово, все же даже у практиков боевых искусств уровня бога нет власти над душой человека. Просто инфосфера позволяет найти любое существо, где бы оно не находилось в пределах звездной системы, а с учетом силы божка это тоже самое, что и контроль всего живого. Узнав местонахождение разумного, он мог за несколько часов, а иногда и минут, преодолеть расстояние, равное радиусу самой отдаленной орбиты планеты звездной системы, вращающейся вокруг звезды.

Надеюсь, я больше с той тварью не встречусь. Сомневаюсь, что он меня упустит во второй раз. Думаю, тот удар, что я использовал и поставил на кон мой боевой дух, достаточно его ранил, чтобы мы в ближайшее время не встретились. Боевой дух — это некий энергетический паразит, что создает канал между душой и телом для взаимодействия практика боевых искусств с энергиями.

Самое главное, что я чувствую инфосферу планеты Земля. Все это, возможно, из-за божественной энергии, которую я украл в момент убийства Перумуса, так звали божка, в котором я прожил век.

И раз я вернулся по какой-то причине в свое первоначальное тело, то первое, что мне пришло в голову — это вылечить с помощью той самой энергии свой недуг.

Снова открыв глаз, я видел, как в палату входят врачи, видел пустой взгляд отца, что смотрел на меня в некой прострации. Врачи начали один за другим отключать приборы жизнеобеспечения, ну а я больше немедля ни секунды, разогнал свое сознание до уровня, когда все вокруг стало казаться будто в замедленной съемке. Естественно, без той самой энергии у меня ничего бы не получилось, все же тело и мозг у меня в этом мире обычные… Нет, даже хуже, чем просто обычные, учитывая болезнь.

Благодаря тому, что я больше века просуществовал в виде обычного духа в сознании существа, я научился чувствовать свою душу.

Душа… Кто-то представляет ее в виде некого светящегося шарика, некоторые представляют ее в виде образа человека, однако на самом деле душа не имеет формы как таковой с точки зрения трехмерного пространства. Ведь душа на самом деле существует в четырехмерном пространстве, именно поэтому ее никто не мог обнаружить современными технологиями. Лишь боги в мире боевых искусств могли частично взаимодействовать с четырехмерным пространством, отчего и были настолько сильны.

Но я не бог, мое сознание слишком слабое, чтобы я мог попасть в четырехмерное пространство. Поэтому все, что мне нужно было — это лишь почувствовать украденную энергию и сделать мне это нужно быстро, иначе меня могло бы затянуть туда, откуда уже дороги назад нет, и тогда на перерождение в следующий раз можно не рассчитывать. Лишь доля секунды, нет еще меньше, и я потянул ту самую энергию на себя. А затем я потерял сознание от боли, что усилилась в несколько раз.

От лица отца.

Смотреть на умирающего сына было невыносимо. Но иначе я поступить уже не мог, слишком долго тот страдал. С его патологией пусть и есть возможность прожить неплохую жизнь, но, как по мне, жизнью это не назовешь. Я все время пытался найти лекарство, но все попытки оказались тщетными.

Хотел бы я вернуть те годы, когда он был еще совсем ребенком. Возможно, у меня получилось бы стать хорошим отцом, но прошлого уже не вернуть. Сын, надеюсь, все твои мучения зачтутся в том мире и наградой за пережитое будет лучшая жизнь.

Прощаясь с сыном, я смотрел в его единственный глаз, которым он воспринимал окружающий мир и поражался его силе духа, не у каждого есть такая воля к жизни как у него. Прощай, сын… И еще раз прости меня…

Уже разворачиваясь к выходу и пропуская врачей, что собираются отключить приборы жизнеобеспечения, в палате внезапно начали твориться странности. Сначала резкое понижение температуры, отчего при выдыхании у собравшихся выходил пар из носа, затем ветер, взявшийся непонятно откуда, ведь окна были плотно закрыты. В один момент по всему телу пробежали мурашки, вызывая ощущение чего-то необъяснимого. Сердцебиение у сына замедлилось буквально до десяти-двадцати ударов в минуту. Несмотря на отключение приборов тот все никак не сдавался, сердце не прекращало биться. Врачи долго проводили всевозможные тесты, брали анализы крови, а также пытались разбудить его, но тот будто не обращал внимания на окружающий его мир, пока его сердцебиение не ускорилось, сначала до сорока ударов, затем до шестидесяти, а затем стремительным рывком увеличилось до ста пятидесяти ударов в минуту.