Синие шинели (сборник)
Шрифт:
В Семиречье в апреле того же 1921 года областной военно-революционный комитет издал обязательное постановление, в котором предоставлял начальникам милиции право налагать штрафы и подвергать аресту за нарушение санитарных требований и правил уличного движения, отсутствие надзора за личным скотом и птицей. Милиция должна была также следить за выполнением одного из пунктов этого постановления, который охранял интересы трудящихся от притязаний домовладельцев.
За появление на улицах и в публичных местах в пьяном виде и за курение анаши виновных на первый раз подвергали аресту от одного до шести месяцев или штрафу от 10 до 60 тысяч рублей. А в повторном
Суровые меры, которыми каралось в частности пьянство, были вызваны еще и тем, что в то время широкое распространение получило самогоноварение. Наносился огромный ущерб продовольственным ресурсам. Партийные органы требовали от местных властей беспощадной борьбы с преступным истреблением продовольствия на изготовление самогона. И методы принуждения сочетались здесь с методами убеждения.
Об этом свидетельствует, например, воззвание, изданное в 1922 году и обращенное ко всем жителям Алма-Атинского уезда:
«В то время, когда героическими усилиями честных и самоотверженных рабочих, дехкан и крестьян начинает восстанавливаться хозяйство страны, разрушенное годами империалистической войны и подлой работой как нашей отечественной, так и международной буржуазии, некоторая часть несознательных граждан Советской республики, в частности нашего Алма-Атинского уезда, все продолжает отдаваться самозабвению. Констатируется факт усиленного истребления драгоценных продуктов потребления на изготовление и варку одуряющих экстрактов, как-то: самогонки, бузы и т. д.».
В воззвании далее говорится:
«Все честные граждане — на борьбу с самогонкой! Все, кому дороги завоевания Красного Октября, дружным натиском раздавим возрождающуюся гидру пьянства и выгона самогонки».
Облревком возлагал все карательные административные меры на милицию, исходя из того, что
«борьба с этими нарушениями посредством народных судов не дает быстрых желательных результатов»; «при рассмотрении таких дел судом должны соблюдаться особые формальности, что способствует затяжке времени и перегрузке народных судов, благодаря чему экстренные репрессии отпадают».
Новый, более широкий круг обязанностей, новые формы работы — все это заставляло подумать об организационной структуре органов милиции.
Сохранился документ, из которого видно, что к середине 1921 года Семиреченская областная милиция имела в своем составе секретариат и четыре отделения: инспекторское, уездно-городской милиции, снабжения, промышленной милиции. На секретариат возлагалась выдача паспортов и удостоверений гражданам, а также учет китайских подданных, проживавших на территории области. Инспекторское отделение наряду с другими делами занималось вопросами постановки канцелярского дела и культурно-просветительной работой.
На отделение уездно-городских подразделений возлагалась организация борьбы с преступностью, военная подготовка, назначение, перемещение и увольнение сотрудников. Отделение ведомственной (промышленной) милиции руководило охраной муниципализированного и национализированного имущества, фабрик и заводов.
Для большей маневренности и быстрой переброски к местам происшествий необходимых сил строевой состав был сведен в отдельную бригаду милиции со
штабами батальонов в Алма-Ате и Караколе.Примерно по такому же принципу строилась милиция и в той части Казахстана, которая тогда входила в состав Оренбургско-Тургайской губернии.
Уездные и районные управления милиции являлись подотделами исполкомов местных Советов. Начальники избирались местными исполкомами и затем утверждались отделом управления губисполкома. Ответственность за правильную постановку работы милиции, решительную борьбу с преступностью и нарушениями, строгое соблюдение революционной законности возлагалась на исполкомы местных Советов.
Дальнейшая реорганизация и совершенствование органов милиции проводились в соответствии с решениями XII съезда партии, состоявшегося в апреле 1923 года. Эти решения требовали улучшить работу государственного аппарата, упростить его и строить на принципах,
«…исключающих возможность бюрократических извращений и излишеств. Только путем такого радикального изменения всей техники управления, искоренения всего ненужного и лишнего в нем, а также посредством энергичной чистки государственного аппарата партия и государство в состоянии будут заставить государственный аппарат обслуживать интересы рабочих и крестьян с наибольшей полнотой» [5] .
5
КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 7, ч. 1, стр. 719—720.
В этот период структура и правовое положение органов милиции определялись «Положением о Центральном административном управлении НКВД РСФСР». В составе ЦАУ имелись отдел милиции и отдел уголовного розыска, а начальник ЦАУ одновременно являлся начальником милиции республики. На местах органы милиции находились в ведении административных отделов исполкомов — административные отделы были местными органами НКВД РСФСР.
Весной 1928 года состоялся II Всероссийский съезд административных работников, обсудивший задачи административных органов в свете решений XV съезда ВКП(б).
К тому времени Центральное административное управление было ликвидировано, отделы милиции и уголовного розыска стали самостоятельными, подчиняясь непосредственно наркому внутренних дел. Начальники краевых и областных административных отделов, в отличие от прежнего положения, теперь также подчинялись наркому.
В те годы исключительно важное значение имела деятельность милиции в сельской местности, где шла острая классовая борьба. Положение на селе характеризовалось в отчетном докладе правительства Казахстана на VI Всеказахском съезде Советов (март — апрель 1927 года):
«…в настоящее время в ауле господствует бай, господствует кулак, господствует аткаминер, аксакал: беднота находится всецело в зависимости от них, под их влиянием».
Г. К. Орджоникидзе в своем заключительном слове на XV съезде партии говорил о роли милиции на селе:
«Какое, например, громадное значение имеет отношение к крестьянам в сельсовете, в милиции и т. д. Как крестьянин привык судить о нашей советской власти? Не по тому, как к нему относится тот или иной народный комиссар, которого он, может быть, и не видел никогда в своей жизни. Нет, крестьянин судит по тому, как к нему относятся в сельсовете, участке милиции и т. д.»