Синие стрекозы Вавилона

— Нужно перехватить автоколонну на подходах к городу Дер.

— Истребить? — спросил Гимиллу. И ноздри у него сами собою раздулись, без всякого участия воли его.

— Вступить в переговоры и сманить на свою сторону, — раздельно произнес Шеллиби. Воистину, великий хитрец и мудрец был сей Шеллиби, коли такие стратегические замыслы роились за лысым лбом его. И оценил это командир его Гимиллу и восхитился втайне штабс-капитаном своим, однако внешне ничем этого не показал.

Карандашом по грязной карте постучал в задумчивости, дважды обвел кружочком какой-то малозначительный населенный пункт. Думал. После к кружочку пригляделся — там написано было: «Укну». Спросил озабоченно:

— Что это — Укну?

— Населенный пункт, — отвечал Шеллиби. Сам недавно разведку в окрестностях проводил и взял там три с четвертью тысячи человек в плен. А чтобы в лагерь их не тащить, обнес город колючей проволокой, объявив его местом поселения военнопленных.

— Отлично, — подытожил Гимиллу. — Действуйте, штабс-капитан.

Шеллиби щелкнул каблуками, голову наклонил, пышными усами ветер при том подняв, и вышел из шатра. А Гимиллу карту со стола спихнул и за спиртом полез в свой походный сундучок.

Шеллиби же первым делом в Укну отправился и со своими кавалеристами (бывшими танкистами) истребил все три с четвертью тысячи пленных, отрезав им головы. Затем останки их погрузили на верблюдов. На особого верблюда положили тело городского мэра и членов городского совета (тех не увечили, дабы могли опознать их при надобности), десяток книг учета расходов городского бюджета и пачку местных газет — на всякий случай.

Все это в сопровождении семи тысяч отборных воинов штабс-капитана Шеллиби двинулось на север по долине реки Дуалу и на пятый день похода, когда вонь от разлагающихся трупов становилась уже невыносимой, встретили автоколонну, что шла из земли Хуме на помощь пророку Нуре и ассасинам его.

И остановилась автоколонна. Из передней машины вышел, одергивая на ходу мундир песочного цвета, главнокомандующей всея автоколонны, великая, малая и белая, генерал-лейтенант земли Хуме Кудурру. Был он мал ростом, худощав и все время задирал подбородок, так что клевал острым своим носом небеса, а кадыком надвигался прямо на личную охрану. Охрана же состояла из рослых полуголых молодцов, сплошь черных, как сажа, однако в армейских штанах песочного цвета с синими лампасами. Каждый нес в одной руке копье, украшенное перьями, а в другой миномет.

Навстречу генерал-лейтенанту Кудурру штабс-капитан Шеллиби выступил. И сошлись они, и охранники с копьями и минометами окружили их, в то время как кавалеристы (бывшие танкисты) Второй Урукской кружили на своих лошадях, беспокойно надзирая за ходом переговоров.

Шеллиби от Кудурру ничего не скрыл. Бедствия осаждающих описал красочно, однако же и из побед своих тайны делать не стал. Жестом велел верблюдов ближе подогнать и показал он Кудурру поклажу верблюдов своих (генерал-лейтенант земли Хуме нарочно на цыпочки поднимался и в сумы переметные заглядывал, отрубленные головы граждан города Укну офицерским стеком вороша).

И согласился Кудурру, ибо был далеко не глуп, что следует поддержать под стенами Дера армию генерала Гимиллу, а пророка Нуру поддерживать не следует.

И поцеловались они семь раз — во имя Бэл-Мардука, Сина, Шамаша, Наны, Нергала и Нинурты. (Во имя Бэл-Мардука дважды).

И кричали ура как воины автоколонны хумейской, так и кавалеристы вавилонские. И вместе, священные гимны распевая, к стенам Дера обратно отправились.

И отступила нищета в лагере осаждающих, ибо автоколонна привезла водки и картошки и соленых огурцов без счета, так что несколько дней у изголодавшихся и столь внезапно обожравшихся воинов был страшный понос и умерли от него тысяча и треть тысячи человек, но на это не обратили внимания.

Общее воодушевление владело всеми теперь, когда победа была так близка, что ее можно разглядеть уже без всяких приборов дальнего видения.

Пророк Нура, прознав про то, что Кудурру переменил решение свое и поддержал осаждающих, послал на помощь Деру другую автоколонну из глубины страны Элам. И еще часть воинскую, в Ашшуре завербованную.

Однако всадники Шеллиби были повсюду и выведали они, что движется еще одна автоколонна на помощь осажденным. И решили атаковать ее на марше, что и было исполнено.

Однако ашшурские наемники уже изучили тактику штабс-капитана Шеллиби и потому действовали иначе, нежели все прежние. Они разделились на две колонны и двигались к городу двумя параллельными потоками, как если бы река разлилась на два параллельных русла, встретив на пути своем неодолимую преграду.

Ничего не зная о том, храбро атаковали конники Шеллиби одну из колонн и бились беспощадно, рубя саблями вражеских пехотинцев. Пехота же, что сопровождала штабс-капитана Шеллиби, применила испытанный свой прием и бросилась с ножами под брюхо вражеским бронетранспортерам, вспарывая их на ходу. И многие бронетранспортеры погибли и экипажи их сгорели, однако и пехотинцы умирали во множестве под колесами и гусеницами.

Но тут на помощь сотоварищам своим пришли ашшурцы второй автоколонны и взяли таким образом храбрецов Шеллиби в железные клещи и, окружив, принялись истреблять.

Верные адъютанты тут же, под огнем, то и дело погибая, выкопали блиндаж и спрятали туда штабс-капитана Шеллиби, дабы он уцелел. Шеллиби по рации вызвал подкрепление, и Гимиллу отважно пришел ему на помощь в сопровождении сорока трех тысяч солдат, конных и пеших. Ашшурцев же было двадцать четыре тысячи.

Такова была ярость воинов священного похода при виде бесславной и множественной гибели товарищей их, что несколько бронетранспортеров порвали голыми руками и изуродованные части их раскидали по всей пустыне на много вавилонских парасангов вокруг.

И отступили ашшурцы. А воины Гимиллу, преследуя их, добежали до города Дер и в священном одушевлении с ходу заняли подходы к городу, которые прежде удерживались ассасинами, перебив при том полторы тысячи воинов в черных плащах. Трупы их побросали в реку Дуалу, которой предстояло в этот день вздуться от пролитой крови и разлиться, ибо трупы загромоздили ее наподобие плотины.

При виде приближающейся армии командир гарнизона города Дер велел закрыть все ворота, оставив таким образом всех ассасинов снаружи, у стен, сказав, что им надлежит победить или умереть. И умерли ассасины, о чем уже мы рассказали выше, славя Нуру. И многие умирали с улыбкой на лице.

Однако и воины священного похода понесли немало тяжелых утрат, выказывая при том чудеса героизма. В этой схватке у ворот города Дер был ранен также и сам генерал Гимиллу, который бросился в бой столь отчаянно, будто искал выхода всем своим проблемам. И вражеские снаряды попадали в него во множестве, однако с оторванной левой рукой и правой ногой, с двумя только конечностями из положенных человеку от рождения двух пар, продолжал он бесстрашно сражаться, рубя врагов налево и направо. И только тогда позволил себе умереть, когда подоспел к нему Шеллиби. И сказал Гимиллу: