Синий луч

Крузе, войдя в кабинет, отдернул штору и поморщился. Наступал серый день. Как ему хотелось поехать в Америку, и снова все полетело вверх тормашками. Нужно же было ему сообщать об этом проклятом синем луче! Конечно, он рассчитывал на то, что русский все расскажет, а теперь... Все зависело от выполнения последнего задания компании, а оно было кратким: «Узнать «санит»!» Предписано под личную ответственность Крузе. Вот тебе и поехал в Америку!

И Крузе решил действовать, промедление грозило его дальнейшей карьере. Только-что начали поговаривать о повышении, и вдруг этот «санит». Дернуло же его сообщить преждевременно. Думал, что никто не устоит перед ним, слишком много одержал он побед в оккупированной Германии. Почти все тайны немецкой металлургии были в его руках...

В углу за ширмой зазвонил телефон. Крузе подошел.

— Да! — недовольно сказал он и сердито оборвал: — Я жду!

Когда вошел Горчаков, Крузе сидел за столом, дымя сигарой. Он подождал, пока Горчаков усядется, резко заговорил.

— Я не доложил, что вы скрыли от нас поиски немецкой разведкой «санита»... хотя обязан был сделать это!

Горчаков в знак согласия наклонил голову.

— Вы нечестно служили нам.

— Позвольте!.. — перебил Горчаков.

— Знаю! Вы передали нам много секретных данных немецких металлургических компаний. Вы указали немецких агентов, которые работают на наших заводах. Но факт остается фактом, разыскивая «санит», вы надеялись продать этот секрет тем, кто победит! Немцам — при их победе, нам — при нашей?

— Это ваше предположение, — спокойно возразил Горчаков. — При том, уточняю — ничем необоснованное.

— Почему вы так долго скрывались от нас?

— Я боялся, что меня опознают. Через Германию ехали все лагерники, многим из них я хорошо знаком. Мне моя шкура дорога пока.

— Предположим, я верю вам. Верю и молчу. Согласны?

— Что за это я должен сделать?

— Найти «санит».

— Тогда я обойдусь без вас.

— Я сегодня же перестаю молчать.

— Да, понимаю... Мне некуда деваться? Но поймите другое, я искал «санит» в течение пяти лет и, как видите, — Горчаков усмехнулся, — все впустую, если не считать того, что вы передадите меня американскому командованию как немецкого шпиона.

— Хорошо, будем откровенны, — Крузе встал, прошелся по кабинету. — От «санита» зависит ваша... и моя судьба. Его надо найти.

— О нем знает Тропинин.

— А, черт возьми! Хватит играться! Вы знаете, что из него ничего не вытянешь!

— Попробуйте сильные средства.

— Молчит.

— Ваши все живы?

— Трех покалечил. Знает, что мы не можем пока его ни удавить, ни расстрелять. Если бы я имел хоть грамм «санита», я сам... — Крузе задохнулся от нахлынувшей на него злобы. — Я сам задушил бы его! — Он вытянул руки, крикнул: — Сам!

— По-моему, я на это имею не меньше прав, — насмешливо произнес Горчаков, наблюдая за Крузе.

Тот сжал кулаки, помолчал. Потом вздохнул, подошел к Горчакову.

— Георгий Игнатьевич, поймите меня правильно. — Он положил руку на стол. — Это задание можем выполнить только мы. Вы или я. Больше я никому не доверю, вы понимаете меня? Я не могу поехать в Россию. Даже если попрошусь, меня не отпустят. Понимаете?

— Остаюсь... я? Да? — Горчаков встал, достал из коробки на столе сигару.

— Да, — Крузе посмотрел в глаза Горчакову. — Ваши условия при любом денежном вознаграждении?

— Над этим стоит подумать. — Горчаков отошел к окну, облокотился на подоконник. Вертя в руках незажженную сигару, долго молчал. Потом несколько раз повторил: — Подумать... Подумать...

Крузе напряженно ожидал. Он действительно верил в этого Горчакова. Провести шесть лет в центре немецкой разведки, передавать такие сведения, от которых кружилась голова у многих, и остаться в живых — это даже удачнику Крузе казалось сверхъестественным. Тем более, что Крузе знал: у них в агентуре были двойники, которые, работая в Америке, выясняли агентов компании в Германии.

Горчаков выпрямился, закурил, решительно сказал:

— При одном условии.

— Говорите.

— Тропинин должен быть мертвым.

— Что?!

— Тогда нет! Поезжайте сами.

Крузе задумался. А если Горчаков не добудет «санита», кто скажет о синем луче? Сколько надо будет времени, чтобы разузнать? И где будет он, Крузе? Пожалуй, ему не миновать участи кое-кого из неудачников. Компания с ними не церемонилась...

— Согласен, — тихо сказал он.

Горчаков подошел и, глядя в упор, сказал:

— В смерти Тропинина я должен убедиться сам.

— Не верите?

— Знаю по себе.

— Хорошо! План?

— Никакого, кроме того, что его записная книжка должна быть у меня, — Горчаков усмехнулся. — Формулу можете оставить у себя. Она не нужна русским!

— Согласен.

...Через два дня Горчакову показали труп Тропинина. Вскоре Горчаков был переброшен в Советский Союз. В день его отъезда Крузе вызвал к себе Курта Винера.

— Господин Винер, я могу надеяться на ваше расположение ко мне? — спросил Крузе.

— Да, господин Крузе. Я очень признателен вам.

— Так я и предполагал. Угощайтесь, — он пододвинул пачку сигар, подождал, пока Курт закурит.

Винер, отрезая кончик сигары, заметно волновался. На его лице то появлялась, то исчезала виноватая улыбка. Пальцы чуть вздрагивали.

— Скажите, господин Винер, как отнесутся в вашей семье к тому, если вы... ну, предположим, выедете из Берлина на месяц, а может... и два?

Курт растерянно улыбнулся. Ему вспомнился сегодняшний разговор с женой. Она утверждала, что его отправят из Берлина, ведь на улицу Бисмарка не ходят русские искать работу, зачем же Шварцу переводчик?

— Наверное, жена будет возражать, — помог Крузе.

— Понимаете, она коренная жительница Берлина...

— Она останется здесь, — перебил Крузе. — Выехать придется вам одному. За время вашего отсутствия мы будем платить вам... ну хотя бы в три раза больше, чем сейчас. Согласны?