Синий Шихан (Роман 1)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

В юрте Куленшака на кошмах сидели Василий Кондрашов, Тарас Маркелович Суханов и Петр Николаевич Лигостаев. Пили кумыс. Петр Николаевич работал на прииске по доставке леса, сначала - возчиком, а потом Тарас Маркелович, заметив честного расторопного казака, назначил его заведующим лесным складом. Дома в хозяйстве управлялись мать и сноха. Сын Гаврюшка готовился на действительную службу. На складе Петру Николаевичу помогала грамотная и смекалистая Маринка. Она могла выписать накладную, отпустить лес, подсчитать прибывающие грузы. Всему этому ее научил Василий.

– Никто мне о самородке не докладывал, - поставив на скатерть деревянную чашку с кумысом, сказал Суханов.

– Я тоже узнал случайно, под большим секретом, - продолжал Василий. У нас столько этих секретов... А известно вам, Тарас Маркелович, что бывший войсковой старшина Печенегов секретно выменивает золото на спирт, а помогает ему Мартьянов?

– Это я знаю... Только поймать надо с поличным, - мрачно ответил Суханов.

– Я уже докладывал вам, Тарас Маркелович, что скоро наступают сроки платежей за оборудование золотопромывательной фабрики на Родниковской даче. Суммы огромные, а в царстве господина Шпака пока темно, ничего не блестит.

– Там и никогда не заблестит... Сам не пойму, как случилось, что при повторной проверке намыли тогда богатую пробу. Сейчас все изрыли, а толку мало. Самая бедная дача.

– Значит, закрывать... а как же убытки?
– спросил Петр Николаевич. Он уже порядочно освоился на прииске и был в курсе многих дел.

– То-то и оно, что убытки, - подтвердил Суханов.
– Я тогда говорил братцам. Да разве им втолкуешь! С Иваном сладу нет. Пьет. Если правду сказать, так нами не хозяева управляют, а госпожа Печенегова. Хоть бы Авдей скорее приехал. Он хоть подлец, да умен.

В приоткрытой двери юрты показалась Маринка. Она была в широких шальварах зеленого цвета, в белой тонкой косынке, завязанной на затылке тугим узлом; вдоль стройной спины на васильковой кофточке лежала заплетенная коса.

– Вы здесь, тятя? Выдьте-ка на минутку, - сказала она рассеянно.

– Да ты зайди, - проговорил Петр Николаевич.
– Чего в дверях-то стоишь? Случилось что-нибудь?

– Посидите с нами, молочка выпейте, - предложил Суханов.
– Ну как, наездница, приз нам выиграешь? Я на тебя поставлю, - весело добавил Тарас Маркелович.

– Не знаю, - тихо ответила Маринка, перешагивая через порог. Движения ее были вялы, осторожны, точно она боялась, что не удержится на ногах и упадет на кошму. Смуглые щеки горели возбужденным румянцем, яркие черные глаза подернулись влагой и странно блестели.

Петр Николаевич сразу угадал, что с дочерью случилось неладное; вытер густые вислые усы чистым холщовым платочком и приподнялся.

– Может, с конем что?
– спросил он с тревогой в голосе.

Маринка отрицательно покачала головой, повернувшись, вышла. Следом за ней направился и отец.

Пропустив Маринку и Петра Николаевича, вертевшийся около двери Кунта заглянул в юрту. Увидев Кондрашова, крикнул:

– Здравствуй!

– А! Кунта! Здравствуй, здравствуй!
– повернув голову, ответил Василий. С Кунтой они были давнишние приятели. Когда Василий жил у Кодара, Кунта носил ему кумыс и не раз бродил с ним по степи. Вместе ловили рыбу в реке и озерах. Василий тогда купил ему перочинный нож в подарок и русскую рубашку. До этого у Кунты рубахи не было, он надевал бешмет или баранью шубу на голое тело.

– Откуда знаешь черномазого-то?
– спросил Суханов, с любопытством посматривая на загорелого мальчишку в синей сатиновой рубахе. Кунта уже успел забежать к матери и надеть чистую рубаху.

– Тут у меня друзей много... Жил с ними, а Кунта меня лечил. Садись, Кунта, пей кумыс.

– Спасибо. Я постою немножко, - искоса посматривая на незнакомого бородатого старика, робко проговорил Кунта.

– Садись!
– решительно сказал Василий и потянул Кунту за пеструю штанину. Снял с него грязную тюбетейку, погладил ладонью по стриженой голове и, усадив рядом с собой, добавил: - Это же братишка нашего знаменитого Мурата!

Кунта одной рукой неловко потянул к себе наполненную кумысом деревянную чашку, другая его рука была сжата в кулак. Чашка была большая, широкая, и поднял он ее не сразу. Василий заметил это и спросил:

– Что это у тебя в руке-то?

– Денга тут у меня, - смущенно ответил Кунта и показал Василию два медных пятака.

– Ну и положи их, никто не возьмет. Кармана нет?

– Нету кармана. В тюбитяй положим...
– Кунта бережно положил пятаки в перевернутую тюбетейку.

– Кто тебе денег-то дал?
– спросил Тарас Маркелович. Бойкий, но вежливый мальчишка ему понравился.

– Мой брат дал, - охотно ответил Кунта.
– Мой старший брат теперь богатым человеком стал. Много денга нашел. В кармашке у него брянчат много денга. Он мне показал вот столько...
– Кунта поставил чашку на скатерть и сложил ладони в пригоршню.
– Очень много денга у моего старшего брата.

Суханов и Кондрашов переглянулись.

– Вот тебе и секрет, - проговорил Суханов.
– Значит, богач твой брат?

– Ба-алшой богач! Я тоже стану скоро богатым человеком, - сказал Кунта, потягивая кислый кумыс.

– Как же ты думаешь разбогатеть?
– сдерживая улыбку, спросил Суханов.

– Сегодня выиграю белого верблюда... пахать на нем буду, просо сеять.

– Вот оно что!
– кивая головой, сказал Василий. Лотерею с белым верблюдом он видел и понял, на что рассчитывает пастушонок.

– Такой красивый верблюд! Он так шибко бегает!
– восторженно воскликнул мальчик. Глаза Кунты загорелись.

– Нет, малый, верблюда ты не выиграешь, - сказал Василий.
– Лучше на эти деньги конфет купи.

– Зачем мне брюхо набивать сладким? Когда стану богатый, буду есть сладко, а сейчас мне нужно выиграть верблюда!

– Нет! Не попадет тебе верблюд, - решительно заявил Василий.

– Почему не попадет? Обязательно мой будет! Раз Кунта говорит, значит, он правду говорит!

– Пустышка тебе попадет - вот и все.

– Я сам буду бумажку тянуть! Я видел, как одна старуха большой ножик вытянула, а парень - самовар. Мой старший брат тоже самовар хочет выиграть. Зачем же я буду пустую бумажку тянуть? Что, Кунта глупый, как баран?
– с досадой в голосе говорил мальчик.