Синий шиповник

– Все же… зачем? – муж внимательно смотрел на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли.

– А тебе обязательно знать? – усмехнулась я. – Я просто не готова открывать свое сердце человеку, который меня ненавидит.

Он откинулся на спинку своей полки. Опустил глаза на свои руки. Супруг хотел что-то сказать. Но потом передумал.

Оказавшись в Иркутске, я поспешила в родной бордель.

– Мать болеет, к ней нельзя, – пытался меня остановить Валя. – Она может заразить тебя.

В комнате стояла духота. Мама издавала страшные хрипы и кашляла.

– Полина, я заразна, – просипела она и начала хватать воздух ртом.

– У тебя что-то серьезное!

– Врач сказал: простуда.

Она была очень горячей, мокрой от пота, ее взгляд не выражал эмоций. Я выскочила на улицу. Пока бежала к полицейскому на углу, думала, сойду с ума. Расстояние между мной и постовым будто не менялось.

– Помогите, помогите! – закричала я, привлекая его внимание. – Моя мать умирает.

Мужчина оказался понятливым. Он не стал задавать глупых вопросов. Просто сообщил по рации, что срочно нужна карета "Скорой помощи".

Врачи осмотрели маму и поставили пневмонию. Я помогла собрать необходимые вещи и поехала с ней. Это был последний раз, когда мы держались за руки и смотрели друг другу в глаза. К ней не пускали. Все, что я могла – это спрашивать в регистратуре, в каком она состоянии.

– Мне жаль, – проговорила на третий день медсестра, – ваша мать умерла.

– Что? – я словно оцепенела на несколько секунд.

– Завтра вы можете забрать тело.

– Вы шутите? – я пришла в себя. – Это шутка!

Я бросилась по коридору. Но не успела добежать до ординаторской – меня остановили медбратья.

– Мама! – я думала, что она жива, она откликнется. – Мама!

Выйдя из больницы, я пошла, куда глаза глядят. На самом деле, я не разбирала дороги и чуть не попала два раза под машину. На следующий день Валя отказался ехать со мной в морг.

– У меня работа, Полина, – его взгляд не выражал эмоций.

Нам говорили, что у нас похожие с братом глаза. Я очень надеюсь, что у меня они не такие холодные. Пришлось идти к Максиму. Он, услышав мой рассказ вперемешку со слезами, усадил меня на стул, дал воды и удалился. Через минуту он подошел ко мне с портфелем на плече.

– Идти можешь? – участливо спросил муж.

– Да.

– Тогда пошли скорее.

Он сам переговорил с патологоанатом, опознал свою тещу, помог загрузить ее в "карету харона".

– К нам? – спросил Максим.

– Получается, да.

– Ладно. А ты едь в общежитие

– Нет, – я почувствовала, как слезы снова потекли по лицу. – Я хочу видеть ее.

– Сейчас нельзя, ты должна отдохнуть, должна поспать, – супруг был непреклонен.

Всю ночь я просто рыдала. Лена и Наташа молча поили меня вином и пили сами. На следующий день я попыталась взять себя в руки. Нужно было обсудить с Валей похороны.

– Надеюсь, хотя бы в этом ты примешь участие? – спросила я брата. – Раз не хотел лечить ее.

– Ты сама виновата, сестренка, – голос Валентина звучал ровно. – Уехала развлекаться с мужем.

– Я спрашиваю про похороны.

– Ты всегда спорила с ней, ругалась. А теперь что?

– Потерявши плачем, – ответила я.

– Я просто пытаюсь поговорить с тобой по душам, – развел руками управляющий.

– А я просто пытаюсь выяснить: ты проводишь свою мать в последний путь?! – я сорвалась на крик.

– Конечно, куда ж я денусь.

Мне тогда показалось, что Валя обезумел, переживал потерю по-своему. На кладбище он был спокоен. А после подошел ко мне в ресторане во время поминок и сказал:

– Завтра придет нотариус, будем делить бордель.

– Куда ты так торопишься? – странный тон родного человека прошелся холодком по моей душе. – Мама еще в могиле не остыла.

– Нужно все решать, не отходя от кассы.

– Что ты несешь?! – проорала я.

– А что тебе не так? – он отшвырнул стул, который стоял между нами. – Тебе повезло! Ты девочка, ты младшенькая! Валя, забери, встреть, выгуляй! Ты старший, уступи! Ты мальчик, отойди!

Я видела огонь, танцующий в его расширенных зрачках. Мне стало страшно.

– Валя, но мы же… – он не дал мне договорить, стукнув кулаком в стену.

– Мы – от разных отцов! Мы разные!

– Не трожь ее, отстань, – на крик подошел Максим и толкнул брата, тот неуклюже завалился на банкетку.

– Я всю жизнь был в твоей тени. Но сейчас я – управляющий борделя, я решаю!

– Ты пьян, иди, проспись, – бросил ему мой муж через плечо, уводя меня.

Валя решил извлечь выгоду, просто воспользовался тем, что я была на грани. Любое слово, которое хоть как-то напоминало мне мать, заставляло плакать. И я не хотела даже касаться "Мулен Руж": публичный дом был словно дневником моего детства. При виде здания я жалела о всех гадостях, которые говорила в порыве злости своей маме. Максим тоже стал живым спусковым крючком, мужем, которого она выбрала. Когда я проснулась в очередной раз рядом с ним, я не хотела ерничать. Слезы подкатывали к глазам, кулаки сжимались сами, в ушах начинало звенеть.

– С тобой все в порядке? – супруг приподнялся на локте.

– Да… Нет… Я… Я ненавижу тебя.

– Я думал, мы пока отложили эту игру.

– Это не игра… Хочешь знать, почему меня выдали за тебя?

Максим молчал.

– Я влюбилась по уши… Нет, я просто влипла! А он спал со своей сестрой. И она бисексуальна, она распустила слухи, что я к ней приставала. Меня допрашивали на полиграфе. Потом должны были проверять ориентацию… И моя мама все устроила, как всегда, – на этих словах у меня закончился воздух, глаза снова предательски защипало. – Мне бы подошел любой другой. Мне все равно… А сейчас я смотрю на тебя… И ты ни в чем не виноват… Но я вспоминаю, что не я выбрала тебя…

Максим привлек меня к себе, гладил по плечу.

– Сегодня встреча с нотариусом? – спросил он. – Я хочу пойти с тобой.

– Не надо.

– Ну, кто-то же должен быть рядом.

– Я попрошу друзей.

Со мной отправился на дележку борделя Гоша.

– Это еще кто? – Валя был недоволен тем, что я привела постороннего.

Он стоял, занимая своей фигурой дверной проем, ведущий в мамин кабинет.

– Кандидат на роль второго мужа, – Георгий никогда не лез за словом в карман.

– И что теперь, в семейные дела нос совать?

– Почему же только нос? Может, я хочу влезть весь. – друг отодвинул Валентина. – А ты кто?

– Брат.

– Отлично. Вижу, что горюешь по маме, братик, – Гоша кинул презрительный взгляд на моего родственника.

Валя оробел. Он был выше Георгия значительно. Но напор, нахальство и резкость моего друга ошеломили управляющего борделя.

– Поля, что ты там встала? Иди считать проститутов, – крикнул мне однокурсник.

Я с трудом, но переступила порог маминого кабинета. Валя убрал ее вещи. Как быстро… Теперь вместо фигурки Эйфелевой башни на столе стояла бронзовая гончая собака. Нотариус терпеливо ждал, пока мы рассядемся по своим местам. Гоша взял меня за руку.