Синон

Что и говорить, загадочная история. И ничего не проясняется, как бы глубоко ни копал Янис. Что-то здесь не состыкуется. Что заставило Акима повернуть против своего народа? Когда все началось? Кто его финансировал?

Взгляд Давида упал на бумаги. Он склонился над столом, пролистал папку с протоколами и остановился на одной записи. Судя по дате, это был один из первых допросов, еще до применения «химии». Записи Сольмана отличала особая скрупулезность, в которой не было необходимости, поскольку все допросы снимались на камеру. Яссур пробежал этот листок глазами. Напротив вопросов Яниса стояли значки, которые логично было истолковать как молчание Катца. Правда, без ответа остались не все вопросы.

Янис: Расскажи о своих религиозных убеждениях.

Аким: Полагаю, я в Кетциоте? В пятой секции?

Янис: Почему ты так решил?

Аким: Я почувствовал, как увеличилось глазное давление, когда мы опускались. Семнадцать метров, если я правильно помню?

Янис: Ты бывал в Кетциоте раньше?

Аким (улыбается): Я перерезал ленточку на церемонии открытия.

Приступ кашля прервал размышления Давида. Катц смотрел ему прямо в глаза. Странным, невидящим взглядом, словно сидящий перед ним человек был прозрачным. Яссур открыл было рот, чтобы задать вопрос, когда Аким вдруг вскинул голову, вперил взгляд в потолок и закричал – отчаянно и истошно. Кисть его руки с растопыренными пальцами взметнулась в воздух. Давид инстинктивно оглянулся на черное стекло, за которым, конечно, стоял по крайней мере один охранник. Но прежде чем Яссур успел что-либо предпринять, пленник стих. Его глаза снова затуманились, спазматически растопыренные пальцы расслабились, и кисть руки свесилась с подлокотника.

Давид прищурился: неужели это ему не мерещится? На пальце Акима блестело золотое кольцо с бриллиантами. В этот момент в дверь постучали, и на пороге возникла фигура Яниса.

– У него был приступ? – спросил Сольман.

Давид кивнул, принимая у него из рук коричневую чашку с кофе.

– Это нормально. Он отходит от последних инъекций, – сказал дознаватель. – Нервная система восстанавливается. Заодно возвращается уверенность в собственных силах, к сожалению…

Яссур глотнул кофе, не спуская глаз с обнаженного человека в кресле. Тот тяжело вздохнул. Вероятно, воздух в комнате был слишком спертым. А может, причиной всему было давление. Давид резко выпрямился и захлопнул папку.

– Мне нужно в Тель-Авив. Дайте знать, если удастся вытянуть из него что-нибудь стоящее.

– Конечно. Когда вернетесь? – спросил Сольман.

– Не знаю. Может, вернусь, а может, останусь пересмотреть ваши фильмы.

Давид направился к двери и кивнул в сторону черного окна. Замок заскрежетал. Прежде чем выйти, он оглянулся:

– А зачем вы оставили ему кольцо?

Янис улыбнулся.

– А… кольцо… Вы внимательны. Мы заключили с ним сделку. Чтобы начать диалог, предложили оставить что-нибудь из личных вещей в обмен на ответы на кое-какие вопросы. Он выбрал обручальное кольцо.

– И что? Сработало?

Сольман кивнул.

– Таким образом нам удалось узнать, как он поддерживал связь с Газой… Не беспокойтесь, – сказал он и добавил, поскольку Давид молчал, – с этим кольцом все в порядке, мы его проверили.

Могадишо, Сомали

В аэропорту было малолюдно. Серо-белый мрамор тщательно отполированного пола отражал потолочные лампы. Через весь зал тянулись низенькие черные заграждения, которые должны были разделять очереди к столам таможенников. Но сегодня необходимости в них не было, потому что работал только один стол. Некоторое время Рейчел ловила усталые взгляды женщин, укутанных в яркие ткани, и наблюдала за тощими, вытянутыми фигурами мужчин, а потом поправила хиджаб. Сегодня суббота, Тарин день, и она должна быть дома, угощать сестру тортом со взбитыми сливками. Таможенник подхватил ее сумку и поставил на ленту рентгеновского аппарата. Папо протянула ему паспорт в темно-красной обложке с золотыми буквами и гербом. Пальмы и два скрещенных меча – государство Катар. Мужчина пролистал несколько страниц. В этом паспорте настоящей была только фотография. Имя – Надира Аль-Нсур – было не более чем случайным набором букв, действительным лишь на время текущего задания. В следующий раз будет другое.

Интересно, скучает ли Тара по Рейчел? Знает ли она вообще, что сегодня суббота? Разумеется, знает. Одна из медсестер рассказывала, что Тара сидит у дверей каждую субботу и отказывается от любого участия в интернатской жизни. Ждет сестру. Рейчел почувствовала, как на глаза у нее наворачиваются слезы, но быстро взяла себя в руки. Ей нужно вернуться как можно скорей. Она должна сводить Тару в парк Бейт-Шеарим. Там они будут бегать за голубями или просто лежать на траве и смотреть в небо. Тара так любит наблюдать за облаками… И еще, они обязательно купят торт, даже если это будет воскресенье.

– Ма мехнатуни? – услышала Папо голос таможенника.

Она подняла глаза. Мужчина повторил вопрос. Ах да, она же из Катара! Поэтому он разговаривает с ней на ломаном арабском.

Рейчел улыбнулась.

– А-маль-ка-райюль-а-мааль… Торговля…

Служащий аэропорта пристально посмотрел на нее. В его глазах мелькнуло недоверие, и женщина инстинктивно напряглась, прикидывая возможные варианты развития событий. Что может произойти? Ей откажут во въезде и отправят обратно домой. Другой вариант – тюрьма и обвинение в шпионаже. Полиция коррумпирована и управляется «Аль-Шабаабом». Грегор, конечно, расколется, и она так никогда и не узнает, где именно произошла утечка. Вероятно, ее убьют, а тело затолкают в какой-нибудь мусорный бак. Рейчел собралась с силами, готовясь к решающему броску. Сейчас она оттолкнет Грегора в сторону и… Но в этот момент таможенник рассмеялся и закачал головой:

– Добро пожаловать в Могадишо.

Паспорт со свежим штемпелем с легким хлопком лег перед ней на стол. Папо вздохнула, подхватила сумку и молча проследовала в зал прибытия.

Грегор за ее спиной громко фыркнул. Они прошли по длинному коридору с коричневыми стенами, украшенными видами благодатной земли Сомали, и, миновав двоих до зубов вооруженных охранников, оказались в зале ожидания. Быстро оглядев толпу, Рейчел остановила взгляд на высоком, жилистом мужчине, который держал в руке щит с надписью «Сибирский петроль».

Он улыбнулся и пошел им навстречу. Обязательный сопровождающий. Папо эта идея совсем не нравилась, но выбора у нее не было. Все бизнесмены, приезжавшие в Сомали, нанимали частную охрану. Скорее всего, это человек из «Аль-Шабааба», и вряд ли он будет защищать их с Грегором в случае необходимости. Его обязанность – наблюдать за ними.

Мужчина приблизился и с поклоном приветствовал прилетевших. От него несло чесноком. «Яамак Бенту», – представился он и протянул им руку, а потом подхватил сумки, улыбнулся, сверкнув золотыми зубами, и кивнул в сторону левого выхода.

* * *

Движение по Вадада Гаронка оказалось довольно интенсивным. Бесконечная очередь машин медленно тянулась в направлении города. Приятным сюрпризом оказалась новенькая «Хонда» Яамака последней модели, так что поездка получилась, во всяком случае, комфортной.

Стоявший в салоне пряный парфюмерный запах вскружил Рейчел голову, и она открыла окно, отдав предпочтение выхлопным газам и дорожной пыли. По пути женщина внимательно изучала улицу. Некогда белые дома имели грязно-серый цвет. Их фасады были изуродованы многочисленными трещинами и пулевыми отверстиями. Уличные торговцы, склонившись над дымящимися бочками из-под бензина, жарили рыбу, орехи или сладкий картофель. Мальчик в красной футболке, пробегая мимо, ударился о дверь их автомобиля. Он нес на плече серо-зеленую акулу. Вопреки слухам, Рейчел не увидела на улицах ни одного трупа. Во всяком случае, на участке между аэропортом и гостиницей «Амбассадор» их не было.