Синтетическая сага. Оперативник

– Было. И когда конвертоплан падал, я стояла на его крыле и орала во всю глотку. Было страшнее, чем в ночном клубе.

– Так зачем? Вы же хотели больше времени проводить с отцом.

– Да. Но я же поклялась защищать закон.

Бывший полицейский растеряно глядел на неё и не знал что ответить. На глазах у девушки появились слёзы, она притянула к себе француза и уткнулась в его плечо.

– Мне было страшно, - пробормотала она.
– Я знала, что могу погибнуть. Но ещё я знала, что я поступаю правильно.

– У вас дома каждый такой идейный коммунист?

Селиванова кивнула.

– Не хотел, бы, чтобы сектор Алеф объявил войну сектору Брианна. Кстати, Крамер просил нас зайти к нему вечером. Он выглядел подавленным.

***

3 сентября 2242г. 16:47 GMT +09:00

Старый кореец в засаленном халате с дополнительной парой металлических рук отложил инъектор. Это была последняя доза обезболивающего. Взяв двое ножниц он стал аккуратно срезать с Кимори бинты на которых остались пятна засохшей крови. Рейнхальд тихо сидел в углу и перечитывал книгу про Счастливчика Старра. Он пытался отвлечься и не думать о том, что едва не погиб после захвата штаб-квартиры SSF. И старался не думать о бомбе, которая взорвалась не в здании, а в воздухе. Взрывная волна их чуть не сбила и гауптман только чудом смог удержать конвертоплан в воздухе. Саму летательную машину они бросили недалеко от просёлочной дороги и несколько часов добирались до Асахикавы пешком. И Айзенхерцу под конец пришлось нести Кимори, который уже не мог терпеть боль. А когда же они добрались до города он первым делом отнёс раненого товарища в ближайший госпиталь. И к большому счастью Рейнхальда несколько врачей знали английский, старый кореец был одним из них.

Бинты с руки были сняты, Кимори не без содрогания уставился на покрытую кровоточащими рубцами кисть. Плоть на костяшке среднего пальца ещё не срослась и была видна искусственная металлическая фаланга Пока пациент рассматривал свою руку, врач вооружился баллончиком антисептика и бинтами.

– А куда подевалась эта резиновая рожа?
– Тоору еле заметно передёрнул плечами и обратился к гауптману.

– Отбыл на пароме. И ничего так и не сказал.

– Ну и отлично. Никогда больше не буду иметь дело с гнидами из всяких концернов и корпораций.

Тут он задумчиво уставился на потолок, было понятно, что он принимает какое-то важное решение.

– В Северной Америке можно неплохие деньги поднять. На Гудзоне или в Денвере. Меня туда один знакомый из "Преображения" звал.

– Ты кидаешься в крайности, по моему, - заметил немец и Кимори только пожал плечами в ответ.

– Во всяком случае это будет честный бизнес.

Zankoku na tenshi no you ni

Shounen yo shinwa ni nare

Aoi kaze ga ima

Mune no DOA wo tataite mo

И Тоору, и Рейнхальд тут же уставились на смартфон, лежавший на кушетке с остальными вещами японца. Врач не отвлёкся от перевязки заживавших шрамов, когда Тоору потянулся за смартфоном. Некоторое время он молча хмурился, выслушивая собеседника, иногда прерывая его монолог короткими эмоциональными репликами на русском, гауптман сразу понял, что это была матерщина. Разговор был недолгим не больше пяти минут, но он разозлил Кимори и тот со злости хлопнул смартфоном по кушетке. Отозвавшаяся на его эмоции правая рука попыталась дотянуться до горла своего хозяина, но бдительный врач перехватил её бионической рукой и стиснул запястье.

– Моковельский, - коротко бросил японец, - Просил встретить его в порту Ому сегодня ночью. Пусть обломится. Никуда я не поеду. Я итак пропустил фестиваль додзинси из-за всего этого дерьма. А ещё мне разбили фотоаппарат.

Гауптман ничего не ответил ему, только бросил укоризненный взгляд поверх книги. Врач кореец приказал пациенту поднять руки и за несколько минут наложил плотную повязку на его грудь.

– А теперь давайте посмотрим, что у вас там с лицом.

И не дожидаясь ответа от торговца оружием, резким движением содрал с левой щеки повязку, державшуюся на лейкопластыре. Если бы не обезболивающее, то Кимори уже орал во всю глотку. Старый эскулап внимательно разглядел кривой шрам и кивнул.

– Вам всё же повезло. Учитывая как и чем вяз перевязали, - он с отвращением скомкал бинтовую повязку и швырнул её в мусорное ведро.
– Они даже не потрудились не то что использовать пластыри-повязки, но хотя бы стерильные бинты.

– А им вообще на нас плевать. Мы для них уроды-мутанты и животные. Так ведь, Рейнхальд?

Тот в ответ нагадил товарища ещё одним укоризненным взглядом. Врач оглянулся на капитана, который снова углубился в чтение. Он не спрашивал кто его пациент и откуда. Он и дожил до старости, потому что не задавал никаких вопросов. И сейчас он тоже промолчал, хотя аугментированные руки немца наводили его на определённые мысли. Врачу оставалось только срезать бинты с головы торговца оружием и проверить прижился ли искусственный глаз. Начавший только-только зарубцовываться шрам проходил через левую бровь и рассекал веко, оно начало срастаться только каким-то чудом. Если конечно не было хирургического вмешательства.

– А теперь откройте глаз.

Ярко-зелёная диафрагма, которой придали отдалённое подобие радужки, раскрылась и закрылась в тот момент, когда кореец посветил фонариком.

– Насколько хорошо различаете цвета?
– он взял с койки планшет и показал Тоору первую цветовую таблицу.
– Закройте правый глаз и скажите, что это за цвета.

Он мучил японца не меньше двадцати минут, проверяя как срослись нервы и какова надёжность аугментированного глаза. Врача конечно удивило, что такая внешне примитивная модель протеза может так хорошо и качественно передавать цвета. Тоору же больше волновала система напоминающая HUD. Она отчаянно пыталась подключиться к импланту позиционирования и к импланту ответственному за связь со спутниками.

– Не беспокойтесь, - эскулап махнул обеими левыми руками.
– Я уверен, что эти программы можно отключить. Кстати, насчёт вашей руки.

Тоору хмуро на него глянул, ожидая, что скажет эскулап.

– В качестве профилактики я посоветовал бы вам тренировать мелкую моторику, - кореец задумчиво наморщил лоб.
– Например заняться лепкой.

– Я играю на пианино, - мрачно ответил ему торговец оружием.

– Отличная практика, - он словно и не обратил внимания на интонацию японца.
– Так вы сможете держать в узде вашу руку.

После перевязки врач перекинул на смартфон пациента рецепт на антибиотик с указанием времени и длительности его приёма. Кимори кивнул ему и застегнув тюремный комбинезон направился к выходу. Айзенхерц с выражением ужаснейшего стыда на лице выложил на стол перед корейцем наручные часы. Одни из тех, что Кимори забрал у оперативников SSF. Старик мельком взглянул на них и снова поднял глаза на немца. В гляделки они играли не больше нескольких секунд, пока Рейнхальд не перевёл взгляд на руки врача. Моментально всё поняв он вытащил из кармана ещё одни дорогие на вид часы. Врач тут же улыбнулся и с задумчивым видом глядел вслед гауптману, всё больше и больше уверяясь в своих мыслях.

***

3 сентября 2242г. 19:00 GMT +09:00

В коридоре было не протолкнуться от гибротов-рабочих. Большая их группа в дальнем конце коридора заделывала дыру в несущей бетонной стене. Ирина не могла припомнить была ли это её рук дело, либо это сделал тот старый военный бот. Больше проблем ремонтным бригадам доставили дыры в полах, но девушка была уверена. Что они смогут их залатать.

Селиванова столкнулась с двумя гибротами-рабочими, которые выносили из кабинета Крамера разбитое окно. Один из них задел локтём её руку на перевязи и девушка скривилась от боли. Годфруа Фабр уже сидел в кабинете оперативника. С безучастным видом он глядел в окно. Как на зло из кабинета поляка был виден тот самый пострадавший от взрыва небоскрёб. Он выделялся посреди освещённого города чёрной стелой укора. Крамер отделался только перебинтованной рукой и несколькими пластырями на лице. Он кивнул вошедшей Ирине.