Синтез (Synthesis)

— Мы починим его дома. Что сейчас?

Глядя на любовника, Джон понимает, что понял все правильно.

— Поиски, — говорит он и вскидывает руку, останавливая кэб.

***

Конечно же, Шерлок раскрывает дело, так что они поспевают домой к ужину. Возле Бейкер-Стрит, внезапно, Шерлок сует свой блокнот Джону, делает знак идти домой, а сам ныряет к Анджело.

Джон так и стоит посреди улицы, застыв и разглядывая оставленный блокнот. Это единственный способ общаться с миром, и тот так запросто уходит без него?

Он знает, что Шерлок ему доверяет, но это нечто иное. Уже дома Джон тщательно склеивает порванные переплет и страницы.

Он откладывает блокнот и достает посуду для еды, которую принесет Шерлок. Между делом он понимает, что вот она — прекрасная возможность. Он достает свой собственный блокнот и, не забывая вслушиваться в шаги на лестнице, начинает копировать записи из книжки Шерлока.

Шерлок возвращается уже через несколько минут, так что, заслышав любовника, Джон мельком просматривает уже сделанное и удрученно вздыхает. Он убирает свой блокнот, кладет записную книжку Шерлока на его поднос и идет встречать друга. Кажется, осуществление плана займет куда больше времени.

Шерлок никогда не расстается с блокнотом; он нуждается в нем. Если в какой-то момент в нем нет нужды, детектив все же держит его в пределах досягаемости: в кармане пальто, на столе, зажатым подмышкой. Джон, само собой, может одолжить заветную книжицу — если придумает, как объяснить, зачем она ему сдалась.

Но для него важно, чтобы все оставалось в секрете. До Рождества остался месяц, и такой подарок точно понравится Шерлоку. Вначале Джон собирается действовать, пока любовник спит, но тот редко засыпает один. Вместо этого, Джон поджидает, пока Шерлок отправится в душ, переписывает содержание записной книжки в свой потрепанный блокнот — ровные буквы в угоду скорости сменяются каракулями доармейского почерка.

В первый раз он нервничает. Как только стихает шум воды, он прячет блокнот в карман знаменитого пальто, падает в кресло и замирает, делая вид, что читает. Разумеется, он уверен, что провести Шерлока ему не удастся.

Но Шерлок не выказывает подозрений. Он входит в гостиную в одном полотенце на бедрах, встряхивает мокрыми волосами, устраивается на коленях Джона и откидывает прочь мешающую книгу.

Джон улыбается и поднимает глаза, медленно касаясь пересекающего живот шрама. Молчит; ему не нужно говорить — Шерлок читает его лицо как книгу.

В ответ — обманчиво невинная, и оттого еще более развратная ухмылка. Шерлок наклоняется, берет лицо Джона в ладони. Прикосновение сильных губ, настойчивый поцелуй, от которого пойманный в ловушку без колебаний сдается на милость захватчика. Мягкий рот, лаская, дарит вкус ментола, и цепкие пальцы скользят по вороту рубашки в намерении избавиться от этой досадной преграды.

Терпкий вкус разгоряченной кожи.

Дорожки тепла, там, где пальцы с нажимом ведут вниз.

— В спальню…

— Боже, Шерлок, Господи…

— Джон…

Острые зубы, губы — как извинение. Самая желанная ласка.

— Шерлок, подожди, я не… Я хочу… Возьми меня.

— Да, да, давай же!

— Джон…!

Головка члена упирается в сфинктер Джона, и Шерлок медленно входит. Его лоб прижимается к плечу Джона, и горячее дыхание приоткрытых губ опаляет похожий на паутину шрам. Шерлок кусает его шею, задевает простату, двигает рукой вдоль члена любовника.

— Шерлок, Шерлок, Шер…!

Тот закусывает губу.

— Давай, не останавливайся. Дай мне себя почувствовать.

— Джон. Джон…

Тишина разрывается на сотни осколков.

Джон выдыхает, резко, улыбаясь. Он поворачивает голову так, что их носы сталкиваются, и находит губы партнера. Этот первый поцелуй после оргазма, как благодарность и благословение — посылает по телу волны истомы, и это тепло находит отклик там, где пальцы Шерлока касаются остывшей кожи.

***

Теперь Джон нервничает куда меньше. Он лихорадочно копирует страницы блокнота, дождавшись, пока Шерлок не уйдет в душ или не задремлет. Второе, конечно, опаснее, ведь никогда не знаешь, в какую секунду тот выйдет из спальни. С душем все проще.

Джон подолгу просиживает у компьютера, открыв свой блокнот с записями о расследованиях, делая вид, что обновляет блог. На самом деле так он может беспрепятственно перепечатывать уже скопированные им строчки, не боясь, что Шерлок заметит эту кипучую деятельность. Он садится за стол, открывает редактор и — в другом окне — блог, на тот случай, если друг вздумает заглянуть через плечо и вставить парочку едких замечаний насчет нового поста Джона.

Джон заканчивает копировать вечером, за неделю до Рождества. Он переписывает последнее предложение, пока Шерлок дремлет, растянувшись на софе. Теоретически, он может проснуться в любой момент, но нетерпение Джона берет верх над страхом. На самом деле, Шерлок, занятый делом, не спал уже пару дней; Джон уверен, что тот еще долго просопит в подушку.

Облегчение от того, что все закончилось, почти осязаемо. Он проверяет, не осталось ли где следов от чернил, пятен от карандашного графита — всего того, что может навести Шерлока на мысли об утаенном плане. Затем подходит к дивану и легонько толкает Шерлока:

— Ты храпел.

Шерлок корчит мину и пытается отнекиваться.

— Храпел, храпел. Давай, перебирайся в постель, — Джон тянет его за руку.

Шерлок отворачивается к спинке дивана.

— Шерлок, — ругается Джон, — я не прошу просыпаться, я лишь пытаюсь доставить твою задницу в кровать, чтобы мы могли спать вместе. — Он убирает прядь со лба любовника и целует открывшуюся взгляду кожу. — Я скучаю по твоим осьминожьим ласкам.

Шерлок фыркает и чуть приоткрывает глаза, и когда Джон пытается поставить его на ноги, не отказывается от сотрудничества. Смешные осьминожьи ласки настигают Джона на полпути к спальне, когда Шерлок пытается держаться, обхватив плечи друга длинными неуклюжими руками. Он отпускает любовника только затем, чтобы дать тому раздеться и забраться в кровать, а затем конечности Шерлока вновь смыкаются в собственническом захвате.

Джон зевает и наконец окунается в долгожданное тепло.

— Я люблю тебя, Шерлок, — шепчет он.

— Мм, — соглашается Шерлок, — я тоже люблю тебя, Джон.

Джон засыпает с улыбкой.

***

Он пробует сортировать перепечатанные предложения; но выбранные категории не нравятся ему и кажутся абсолютно бесполезными, вздумай Шерлок искать что-то конкретное. “Преступления”, “Шаблоны”, “Домашний хлам”, “Прочее” — как же их переименовать?

Он еще раз вчитывается в названия, пытаясь разбить категории на более мелкие. Самая важная — “Преступления” (она же самая обширная), пожалуй, нуждается в подразделах. Джон подумывает о том, чтобы обозначить виды преступлений — или придумать что-то, в чем друг сможет сориентироваться. Мышление Шерлока настолько не похоже на его собственное; как ни старайся, он никогда не постигнет все тонкости этого блестящего гения. Остается одно: постараться представить ход его мыслей.