Синтез

— Готовы? — голос Гедимина из-под респиратора звучал глухо, и он старался говорить громче. Линкен хлопнул его по плечу и зажёг свой фонарь. Гедимин кивнул и снова посветил на левую стену.

Покорёженные и расплющенные трубы, свисающие с «порога» — слева и справа от широкого прохода — оказались паропроводами. Разлом прошёл по ним, и их незначительные остатки торчали во все стороны. Свет, проникающий снаружи, падал на крышку массивного жёлтого кожуха. Когда-то на неё можно было подняться по металлической лестнице; при падении она отломилась и повисла на паре креплений.

— Турбина, — прошептал Гедимин, глядя на чёрную трещину по всей длине кожуха. — Почти целая. И генератор… статор можно восстановить…

Он медленно продвигался вперёд, освещая длинный кожух — вернее, цепочку разнообразно окрашенных агрегатов с вентилями, выступающими наружу частями трубопроводов и покосившимися лестницами. От агрегата пахло окислившейся смазкой и горелой органикой.

— Внутри обмотка. Она окислилась, но это… это не страшно, — пробормотал сармат, осторожно прикасаясь к корпусу генератора. — Если восстановить герметичность…

— Атомщик, — буркнул Линкен, больно ткнув Гедимина в бок, и направил луч фонаря вправо. — Смотри сюда…

Вдоль правой стены протянулся ещё один турбогенератор — вернее, то, что когда-то им было. Вся правая часть корабля была смята и раздроблена. Гедимин подошёл ближе, осветив месиво из кусков металла и фрила. Ни один кожух на всей цепи генераторов не остался целым — их будто разрывало изнутри, один за другим. Лопатки массивной турбины деформировались от высокой температуры, заклёпки выпали, стальные листы полопались. Гедимин заглянул в остатки красного кожуха и увидел на покорёженном роторе лужицы расплавленной меди. Рядом с позеленевшими медными лужами блестели обычные, водяные — жидкость, затёкшая сюда с последними дождями, ещё не успела испариться.

— Торпедный аппарат?.. — Гедимин, не дожидаясь ответа, посветил вперёд и немного вправо. В углу между остатками турбогенератора и переборкой, отрезающей машинный отсек от остального корабля, темнела дыра неожиданно правильной формы. Часть её, несомненно, была люком; другая — протянувшаяся вдоль всей правой стены и постепенно сужающаяся — имела другое происхождение. Её разлохмаченные края оплавились. Они упирались в обрыв, и камни под ними почернели и местами потрескались.

— Хорошо шарахнуло, — Линкен, наклонившись, провёл растопыренными пальцами ноги по палубному покрытию. Оно поднималось странными волнами, кое-где на их поверхности вздувались пузыри.

— Взорвался только один, — задумчиво протянул Хольгер, разглядывая дыру в обшивке. — В хвостовой части «Ската» их обычно два. Странно, что левый уцелел.

— Торпеды кончились, — буркнул взрывник, освещая крышку люка в левой стене. Она не выглядела ни разбитой, ни оплавленной, только слегка сморщилась вместе со всей обшивкой и вышла из пазов.

— Мятый звездолёт, — сдавленно хихикнул Кенен, разглядывая складки на крышке.

Гедимин налёг на рукоять запорного механизма — она поддалась неожиданно легко, и люк распахнулся, едва не отшвырнув сармата к переборке. Из торпедного отсека потянуло сыростью и мокрыми ветками. Втиснувшись в проём, Гедимин увидел яркий белый просвет — торпедный аппарат, почти разрушенный ударом о землю, превратился в круглый коридор, ведущий наружу, и какое-то животное как раз удирало по нему, гулко цокая когтями. Линкен влез в отсек вслед за Гедимином, посветил в угол за его спиной и с присвистом выдохнул:

— Hasu!

Сармат резко развернулся, но опасаться было нечего. То, что он увидел, действительно было человеком — до той секунды, когда «Скат» взорвался в воздухе. Сейчас в углу лежала кучка изорванных скирлиновых обрывков, в которой запуталось несколько жёлтых костей.

— Животные, — Кенен подобрал одну из них, повертел в пальцах и бросил обратно. — Макаку доели животные. Много следов от мелких зубов.

— Форма атлантисская, — заметил Гедимин, опустившись на корточки рядом с останками. Он разворошил лохмотья, надеясь наткнуться на оружие, и что-то, похожее на рукоять, попалось под его ладонь, но наружу удалось вытащить только обломок фрила — предмет рассыпался в руках.

— Шокер, — фыркнул Линкен, отняв у него кусок фрила и бросив в кучу тряпок. — Откуда у повстанцев бластеры?!

Он заглянул в торпедные шахты, хмыкнул, с силой раскрутил барабан, — под потолком залязгала погнувшаяся опорная балка, и захват сполз с неё и ударился о края пустых шахт.

— Ни одной торпеды, hasulesh, — усмехнулся взрывник. — Так бы крутил и крутил…

Гедимин прислонился к стене и окинул торпедное отделение задумчивым взглядом. «Убрать станину. Вынуть барабан. Поставить РИТЭГ. Туда — бочки со стержнями. Вдоль стены — обогатительную цепь. Тут останется коридор. Полтора метра в ширину, три в длину. Можно ходить. Можно спать на боку. Хорошо…»

— Энцелад, приём! — его ткнули под рёбра, и он от неожиданности резко выдохнул. — Дальше идём?

— Да, — отозвался Гедимин, потирая бок. — Тут хорошее помещение. Много места.

Линкен подозрительно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Люк, ведущий в следующее помещение, был открыт — крышку выбило из креплений при ударе о землю, и она стояла на ребре у стены, не падая из-за подпирающих её обломков электрогенератора. Чем дальше продвигались сарматы, тем резче пахло расплавленным фрилом и аммиаком. Гедимин, остановившись у люка, направил луч фонаря внутрь. Свет отразился от искорёженной панели управления, зажёг флюоресцентные стрелки на стенах и выхватил из темноты опрокинутое кресло и ворох тряпья, свисающий с него. Из вороха торчали желтоватые обломки.

— И этот без бластера, — Кенен протиснулся в люк мимо Гедимина и встряхнул скомканные остатки одежды. Несколько небольших костей выпало и раскатилось по палубе.

— В штатском, — заметил Линкен, посветив на тряпки своим фонарём. — Повстанец.

Кенен выразительно хмыкнул и огляделся по сторонам, высматривая что-то под панелями управления. Они были размещены по всему округлому отсеку, вдоль всей стены. Их дальняя часть испытала сильнейший нагрев — всё панели и мониторы на этом участке стены сплавились в неразличимое месиво, из которого торчали обрывки тугоплавких проводов. Вязкая стеклянистая масса начала стекать по деформированной переборке, но остыла на полпути причудливыми натёками. Гедимин подошёл поближе, чтобы лучше разглядеть странный «минерал», и заметил уходящий в глубину стекла провод — с расплавленной изоляцией, но вполне целый. Сармат провёл лучом фонаря по стене — провод очень скоро исчез под уцелевшими панелями, но уже было ясно, где он начинается и куда уходит. Гедимин, отодвинув кресло, подошёл к небольшому щитку со знаком опасности и осторожно поддел его. Заглянув под пластину, он одобрительно хмыкнул и отстегнул от пояса ремонтную перчатку.

— Уверен? — подозрительно покосился на него Линкен. — Не рванёт?

— Нечему, — отозвался Гедимин, просовывая ладонь под щиток. Раздался негромкий треск — повреждения были сильнее, чем он думал, но перчатка защитила руку. Он подцепил оборванный конец кабеля и закрепил его в зажиме. На ощупь он нашёл второй конец, наскоро его зачистил и, дотянув до зажима, плотно сжал. За переборками что-то загудело, и в отсеке вспыхнул свет — три светильника вдоль верхних частей переборок, совершенно исправные и — как показалось отвыкшему от освещения сармату — чересчур яркие.

— Мать моя пробирка! — Хольгер прикрыл глаза ладонью. — Это что, до сих пор работает?!

Гедимин молча разглядывал уцелевшие мониторы. Некоторые из них засветились вместе с лампами, но никакой информации не выдали — хрупкая электроника выгорела первой. Сармат прошёл вдоль панелей и остановился рядом с одной из них. На стене над ней была выпуклыми клавишами обозначена знакомая схема — круг, составленный из множества квадратов. Гедимин провёл ладонью по клавишам, посмотрел на неповреждённые, но бесполезные рычаги и переключатели и тихо вздохнул.