Синтез

Она покинула балкон, спустилась по винтовой лестнице вниз и через потайную дверь вошла в зал. Огонь, горевший повсюду, встрепенулся, приветствуя её, и сгинул во тьме, ослепленный её, непередаваемой ни одним языком мира, красотой. Она, блеснув глубиной черных глаз, улыбнулась, дав тем самым огню увидеть самого себя и приступить к своим прямым обязанностям — освещению зала, таким образом, установив световое равновесие. Зеркала, с нетерпением ожидавшие встречи с ней, были, наконец удовлетворены появлением её отражения.

Она проплыла мимо чёрного балдахина, поглаживая рукой его складки. Игриво улыбнувшись сразу всем барельефам дракона и, получив с их стороны скромный поклон, она подошла к камину, и встала перед ним, поглощая своими бездонными очами его пожар. Она глубоко вздохнула.

— Давайте-ка все спать. Спокойной ночи, — прошептала она и направилась к выходу. По мере её приближения к двери, огонь камина, свечей и люстр постепенно мерк и, как только она вышла, вовсе погас.

— И тебе мой милый, спокойной ночи.

Максим проснулся с ощущением легкости и свежести, с наслаждением смакуя воспоминания прошедшего вечера, и долго не мог поднять свое, утомленное блаженной истомой тело с кровати. Наконец он встал, привел себя в порядок, собрался и направился к Маргарите, дабы пригласить её к завтраку.

«Какое чудесное времяпровождение, — язвительно подумал он про себя, — завтрак, променад, обед, отдых, бал, и здоровый сон. Ни одна муха не осмелится укусить».

Первым делом Маргарита показала Максиму письмо.

— Что ж, если он станет упорствовать, придётся вызвать его на дуэль. Вы не возражаете, миледи?

— Максим, а вдруг это совсем не то? — обеспокоилась Рита.

— Я буду рядом. Может так мы, наконец, что-нибудь выясним. Хотя бы это. Ты уже завтракала?

— Максим, время одиннадцать, — с упреком заметила Рита.

— Чего? — Максим искренне удивился. — Что-то со мной произошло вчера?

Маргарита улыбнулась.

— Я буду заниматься. Давай вечером, хорошо? Хотя я даже теперь и не знаю. Боюсь на бал идти…

— Не бойся, я с тобой. Ну, ладно, учись. Я зайду часов в семь.

«Одиннадцать часов, — думал он, выходя от Риты. — Да, мы их, часы, не очень жалуем, чёрт возьми. Поклонник! Если это… так, а что там капитан наш? Два дня уже прошло…»

— Максим! — Гашек шёл по коридору. — Зайдем к тебе…

— Я только о тебе вспомнил, — начал Максим.

Они вошли в номер.

— Так что со вчерашнего дня за отелем следят мои люди. Ты не обиделся? Не было другого выхода. Времени не было, — сказал Ян после того, как поведал о его уговоре с Хайденом. Расчёт аналитика был прост: спровоцировать незнакомца, следившего за Максимом, подбросив ему записку.

— Я не возражаю, в принципе, — отвечал Максим. — Но меня начинает напрягать тот факт, что мной распоряжаются, как угодно, без моего ведома.

— Времени не было, я ж тебе объяснил. Ну, прости, — оправдывался Гашек.

— Ладно, проехали. И что теперь? Где его теперь ждать? Их выпустили?

— Выпустить-то выпустили. Только вот, куда они делись? Есть причина, по которой следить за ними было нельзя. Тот человек, из министерства, мог сильно себе навредить, да и поставить всё под срыв.

— Ну, конечно. Себе он решил не вредить, а напустить их на меня.

— Максим…

— Ладно, всё.

— Ведь, если он за тобой следил, но ничего не стал предпринимать, то…

— Может, он и не стал ничего предпринимать, потому что решил, что я не тот, кто ему нужен. А теперь? Теперь, если я не тот, кто нужен, но… Чушь какая-то…

— Он ведь не единственный, кто за тобой следил.

— В том-то и дело, что все они перестали следить, потому, как решили, что я не тот. Вот письма… кстати, письма о встрече на Триумфальной площади тоже не повторялись. Все обо мне забыли. И вы тут…

— Стоп, стоп. То есть, ты хочешь сказать, что тебе уже не интересно всё, что было? Эта, как её, Белоснежка. Кто там ещё?

— Я вру, — признался Максим. — Мне всё интересно. Только в этом всём, я предпочел бы участвовать, а не выступать в качестве наживки. Ладно. Что теперь?

— Ждём. Он же должен на тебя выйти… наверное…

— Вот именно… наверное. И что-то мне подсказывает, что он сможет выйти на меня без проблем, судя по тому, как он легко вышел из «Бомбы». Если он вышел ещё вчера, а его до сих пор нет, может, я не столь важен для него?

— Это всего лишь попытка, — заметил Гашек. — Больше зацепиться не за что… во всяком случае, больше ничего никому на ум не пришло… не успело. Должен же он погасить любопытство, в конце концов.

— Ладно, посмотрим.

— Через два часа у меня встреча с человеком из МГБ. Тебе же я советую никуда пока не выходить. Что заподозришь — один из моих людей сидит внизу, в самом углу. Он меня вызовет по рации. Договорились?

— Какой отличный день! — с досадой в голосе произнес Максим.

— Я зайду позже.

— Вечером бал. Ждём в гости всех… кого вчера выпустили из тюрьмы. — Максим ухмыльнулся.

— Да, я помню. Никогда не был. — Гашек задумался. — Придется дебютировать.

Ласково шумели волны. Ласково светило солнце. Ласковая набережная ласково принимала прогуливающихся после трудовой недели граждан.

— Вот так мы и будем смотреть на море из окон нашего домика, — говорил Симба, — только вокруг не будет ни души.

— Так уж и не души? — возразила Роза. — Это же совсем скучно.

— Ну, не то чтобы ни души, — оправдывался Симба, — но никто перед нашими окнами постоянно бродить не будет. А ещё веранда. Мы будем сидеть по вечерам, и провожать солнце.

Роза зажмурилась. Симба умилённо посмотрел на её счастливое лицо, украшенное множеством морщинок.

— Жаль, что денег на дом на каком-нибудь острове не хватит, — разочарованно заметил Симба, — так бы мы могли, сидя по утрам с одной стороны дома, встречать рассвет, а по вечерам, сидя с другой, провожать закат.