Синтез

— Можно мне войти? — любезно поинтересовалась Аманда и, не дожидаясь ответа, сама вошла в квартиру, захлопнув за собой дверь. — Кстати, с Наступающим вас!

Аманда осмотрела помещение и поняла, что та, к кому она обращается, далека как от наступающего Нового года, так и от любого года, в принципе.

София не проронила ни слова. Она стояла, глядя куда-то в сторону.

Аманда вошла в комнату и уселась в кресло.

— Проходите, не стесняйтесь, — пригласила она хозяйку квартиры.

Комната была огромной и темной. И пустой. Стулья и кресла стояли вдоль стен. Большая старинная люстра свисала с потолка и мерно покачивалась. Аманда с опаской взглянула на люстру — такая ещё и на голову рухнуть может. Та ещё так зловеще поскрипывала, что Аманде захотелось как можно скорее закончить дело, за которым она пришла, и покинуть этот склеп. В этот же момент Аманда обратила внимание на то, что в квартире было что-то не так. Гостиная была пуста, тут кроме стульев, кресел, стола, буфета, да фотографий, развешанных по стенам, ничего не было. Но в поле её зрения попали фрагменты других комнат, двери в которые были открыты. Они были отчасти видны с того места, где сидела Аманда. Что-то было не так. Какой-то хаос, бросающийся в глаза беспорядок.

— Разрешите? — спросила Аманада и бросилась в первую попавшуюся комнату. София безучастно оставалась на месте.

Вся комната, а это был кабинет, была перевернута вверх дном, все ящики вытащены, бумаги раскиданы, кое-где сломаны дверцы столов и тумбочек. Та же картина в других комнатах, во всей квартире. Амане стало не по себе.

— Что здесь произошло? — резко спросила она Софию.

Та блаженно улыбнулась.

— Патент, — прошептала она.

— Что патент? — почти зарычала Аманда.

— Был тут слуга дьявола, луч коснулся его, и он взял патент и меня. Я пошла. Была девочка, милая девочка. Её луч не касался. Она хорошая, добрая. Но…

Аманда ощутила, как в голове у неё заскрежетало.

— Куда вы пошли? — спокойно спросила она Софию.

— К человеку, который рисует картинки, картинки, картинки, шлепает так, бах, бах. Такой он человечек. Тоже хороший, милый человечек.

— Где он? — взвыла Аманда.

— В моем доме, рядом он.

— Жди здесь, — строго сказала Аманда.

— И вы слуга дьявола, и на вас луч. На вас страшный луч, очень, страшнее, чем на убийце моего брата. Я вас боюсь. Я больше не хочу вас всех видеть. Вы меня пугаете. Я… Я уйду от вас. Убегу и вы меня не поймаете. Вот так.

София засмеялась тихим детским смехом.

— Никуда не убегай, хорошо, милая, — по-доброму сказала Аманда и вышла из квартиры, захлопнув дверь.

Офис нотариуса располагался в соседнем подъезде. Времени было только десять утра. Никого в конторе не было. Аманда ворвалась к нему без стука.

— Прошу прощения, мне очень срочно! — заявила она.

— Я вас слушаю, — растерявшись и поставив на стол чашку кофе, пробормотал нотариус.

— София Буковски, ну, не Буковски, как там она по мужу…

— Я вас понял.

— Не так давно была у вас?

— Мы не разглашаем даже такой информации, — начал нотариус.

Аманда достала пистолет и приставила его ко лбу бедняги.

— Я вас очень прошу, — нежно сказала Аманда.

— Да, была, переписала патент на право пользования землей на несовершеннолетнюю девушку, она с отцом была.

— Где? — заорала Аманда.

— Сейчас, сейчас, — у нотариуса дрожал голос, да и сам он весь дрожал. — Вот. Патент Софии такой-то аннулирован в виду передачи прав по нему Лале Манчини.

— Кому?

— Лала Манчини. Девочке семнадцать лет. До исполнения ей двадцати одного года, совершеннолетия, патент считается недействительным. Опекуном значится её отец, Леонардо Манчини. И он сможет что-то с патентом совершить только в том случае, если его дочь ему его передаст через четыре года. Как бы вам сказать, зачем-то они заморозили документ на четыре года.

В мозгу у Аманды скрежетало. «Зачем эта гнида так поступила?»

— Форма имеет обратную силу? — вдруг спросила Аманда.

— Что вы имеете в виду?

— София может обратно на себя переписать патент?

— Теоретически, да, в течение десяти дней, — промямлил нотариус. — Но, нужна девушка…

— Какая дата документа?

— 25-е декабря.

— Сегодня 30-е. Ещё пять дней. Что ж, ты телишься так? Сейчас я приведу Софию, и мы перепишем патент совсем в другую сторону. Ты же можешь предыдущий регистрационный номер вытащить из базы, убить его?

— За это полагается большой штраф, — пробубнил нотариус.

— Я возмещу. Патент у девчонки?

— У её отца.

— Неважно. Мы можем просто напечатать новый, а тот… как будто его и не было.

— Это уже даже не административный…

— Не пожалеешь. Готовь бумаги, я за этой психованной дурой. Пять минут!

Никакой реакции на звонки и стук в дверь. Аманда барабанила.

— Совсем плоха Софочка, — сказал, проходивший мимо сосед.

Аманда выбила дверь ногой.

— София! — крикнула она. Шум от упавшей двери затих. Аманда стояла в коридоре и прислушивалась, где может быть София.

Тишина. Тишина. Вдруг Аманда отчетливо услышала скрежет, который ей что-то напомнил. «Где он был? Где я его слышала?» Аманда ринулась в гостиную. Так скрежетала старая люстра, когда качалась. Судя по всему, это был телефонный провод. София привязала один его конец к люстре, другой конец петлей надела на шею и отпустила свое невесомое тело. А люстра скрежетала.

— Патента нет, — проговорила Аманда, присаживаясь на корточки.

Аманда хотела найти Карла. Имеет он отношение к патенту, нет, её не интересовало. Ей он мешал. Объявить его в розыск по Ордену? Сочтут, что он знает больше, чем она бы хотела, чтобы считали. Где он может засветиться? Человек, способный на всё. Ей такие подчиненные не нужны. «Это человек Гуннара. На этом и остановимся. Его ошибка». Тело Гуннара было тайно кремировано, и прах его был отправлен на запад. Пусть воздадут ему почести там, ей уже всё равно.

— Слушай, Змей, доказать, что ты разгромил квартиру Буковски легко. Да, это самоубийство, тут не попишешь, но ты уверен, что хочешь завязаться с этими людьми? — спрашивал Гашек, когда ему уже было всё известно.

— Патент войдёт в действие через четыре года, — отвечал Манчини, — кто знает, что за это время произойдет. Лалу четыре года и пальцем никто не тронет. А что будет со мной? Может мне нож в шею всадят, чёрт его знает, Ян. Это мой фарт. Такова моя жизнь. Но «пялить» себя я не дам никому. Пусть это даже Дракон, в бараний рог его скручу. Вопрос закрыт. Вернёмся через четыре года. Лучше, скажи, что с Максом?