Синяя папка. Сережка. Давным давно была война...

Из полудрёмы его вывел нарастающий визг, тряхнуло так, что Сергей свалился с деревянных нар на пол. Взрыв, взрыв, взрывы, ещё взрывы. Серёжка забился в угол, закрыл руками уши, чтоб не слышать крики людей и заглушающие их взрывы. Взрывы, мольбы о помощи, треск огня - всё слилось в один гул. Бомбёжка прекратилась также внезапно, как и началась. Серёжа поднялся с пола и выглянул в зарешёченное окошко. Ему стало жарко от увиденного: здание милиции превратилось в груду развалин. Потянуло гарью, становилось душно, что-то трещало совсем рядом. У Серёжки волосы зашевелились на голове, когда до него дошло, что горит его тюрьма. Он попытался выбить дверь, хоть она и была старенькая, но сделана из дуба и на совесть. Ломая дверь, Серёжка кричал, ругался, просил выпустить... Но кто его услышит в такую минуту?

Поняв, что проснулся, Серёжка по привычке сладко потянулся, нащупывая спинку кровати, но нащупал стенку... Открыв глаза, он обнаружил в метре от себя потолок, а справа лежащую на животе обнажённую фигуру с жуткими белыми наростами на теле. С диким криком, прежде ударившись головой о низкий потолок (как оказалось, он лежал на печке, на так называемых палатях), Серёжка соскочил вниз, оказавшись перед взглядами обедавшего семейства из шести человек, и только тут понял, что от «обнажённой фигуры» его отличают исключительно белые наросты.

– А где моя эта, как её... одежда?
– удивлённо спросил спрятавшийся за занавеску Серёжка. Скоро Сергей сидел за столом в потребном виде, ел и слушал хозяина дома, дядю Сеню…

– Почему без штанов, спрашиваешь? Маш, скажи-ка ему.

– Ой, деточка, ты ж три дня пластом лежал, этот уж четвёртый.
– Серёжка, услышав это, перестал жевать, а на лице отобразилось неверие.

– Тебя ведь Сашка еле дотащил до хаты. Сперва на себе, на спине нёс, потом, умаявшись - волоком по земле. Хорошо добрые люди помогли, а то бы надорвался. Грязные вы оба были, как чушки, обмыть тебя надо было... Да и потом, пролежал долго, не двигался... ну, сам понимаешь, не деревяшка, живой ведь... А Сашка вон, окаянный, - тетя Маша всплакнула, кивнув на палати.
– Всё ещё лежит. Говорила, чтоб не лез, а он...

– Так это Сашка?! А чего это он такой весь... белый.

– Ой, деточка, ты-то дымом надышался (так и не знали: помрёшь или нет), а он потом школу побежал тушить, там и обгорел. Теперь в сметане лежит. Сметана она боль при ожогах снимает и заживляет.
– пояснила Сашкина мама.

– А-а, - Серёга с уважением посмотрел на палати.
– А вы доктора - врача вызывали??

– Да какого дохтура! Сколько народу поубивало-покалечило! Тут кругом такое творится. А Сашенька и без доктора поправится. На хлопцах всё быстро заживает... Это ты, деточка, был плох, лежал пластом, а Саша ничего... и ходит, и ест сам.

На палатях зашумел Сашка. Сперва появились его ноги, сдвинулась в сторону занавеска, потом вниз спрыгнул, показывая, что совсем здоров, Сашка. Совершенно не стесняясь своего «наряда», он направился к двери.

– Далеко собрался-то герой?
– поинтересовался его отец.
– Сказал бы - принесли.

– Не, бать, мне до ветра...

– Ну-ну, давай! К тебе тут Федька опять заходил, спрашивал, как ты ... Вроде во дворе сидел... Ты там, без портков-то, во дворе не трепись языком...

Серёжка был ещё слаб, поэтому после обеда, немного поев, по настоятельной просьбе тёти Маши, опять забрался на палати. Скоро к нему присоединился, легши на живот Сашка…

– Во, развалился! Давай-давай, двигайся!
– Сашка устроился поудобнее, подложив под подбородок кулаки, повернул голову к Серёжке.
– Ну, давай, рассказывай…

– Чего - рассказывай?
– не понял Серёга…

– Чего- чего! Откуда узнал, что будет война. Всё-таки, откуда, а?

– Саш, даже не знаю, как и рассказать... Ну, во-первых, я не шпион...

– Это я и сам догадался, когда бомбить стали. Ты знаешь, дядю Васю ранили... Он меня попросил за тобой присмотреть...

– Какого дядю Васю?..

– Ну, старшего лейтенанта Кутина, с которым мы тебя арестовывали.

– А-а, - Серёга чуть злорадно ухмыльнулся, ловя себя на мысли, что его «шпионское прошлое» ещё не до конца забыто.

– А старшину Онищенко убило... Ну всё-таки...

– Саш, не знаю я откуда узнал, не знаю!!

– Не хочешь, не говори, - обиделся Сашка…

– Сашок, ты лучше расскажи, как меня нашёл!
– попросил Серёжка.

– Чего рассказывать-то... Как только начали бомбить, батя «малых» в охапку, мне под зад и бегом в погреб. А мне, как кувалдой по башке - ты ведь предупреждал, а мы не поверили... Пересидел бомбёжку в погребе, потом слышу, кричат, что станцию разбомбило, а рядом со станцией-то милиция... Я бегом туда... Милицию разнесло начисто. Я к баньке, а она горит уже... Рядом Онищенко мёртвый, весь в крови...
– Сашка замолчал.
– Хватаю лом, сбил замок, открываю дверь, а там дыму... Дыму - ВО! Еле тебя нашёл. А куда девать не знаю. Ты молчишь, не шевелишься, но еле-еле дышишь. Ну, потащил до фельдшера ... А ты тяжёлый, мешок бульбы легче... Раз десять падали, пока не помогли… Пока тебя там смотрели, повстречали дядю Васю....

– Кутина?

– Ага, его тоже к фельдшеру принесли, тут-то он меня и попросил за тобой присмотреть. Принесли тебя до хаты, прибегает Федька и кричит, что школа горит. Хорошая у нас была школа, новая… все строить помогали... Ну - я туда! Я ведь знаменосец... Знамя дружины вытащил, успел. А сзади рубаха и штаны загорелись... Жарковато было. Только выскочил, меня тут же водой облили...

– Сашка, ты ведь сгореть мог...

– Серый, так я ведь знамя спасал...

В поисках партизан.

После прихода гитлеровцев в Молотковичи Серёжка не долго жил у Сашки дома. Несмотря на уговоры тёти Маши и дяди Семёна (не призывной он был, хромал на левую ногу, еще после Гражданской войны), Серый твёрдо решил - партизанить. Сережка не только книжки про войну читал и фильмы смотрел, он был частым гостем школьного Музея боевой и трудовой славы. А музей был не обычный - его хранитель, учитель истории Николай Константинович Новиков (по прозвищу среди учеников - "Автомат" - Ни.Ко.Нов) разрешал собирать и разбирать восстановленные, до состояния щелчка, макеты – оружие, найденное поисковым отрядом, рассказывал о хитростях и тонкостях войны, тактике партизанских отрядов... много чего интересного. Так что, теорией Серёга был богат, осталось только перейти к практике…

Оружия нет - ерунда, добудем! Можно на местах боёв поискать (если уж они с ребятами ухитрялись находить патроны и поржавевшие винтовки через пол века, как война кончилась), а можно и у врага «одолжить».

Два дня пролежал Серёжка у просёлочной дороги, готовясь к операции по обезвреживанию немецкого курьера - мотоциклиста (тем более что немцы были ещё не пуганные и часто ездили по одиночке).

Курьер на приличной скорости поравнялся с натянутой поперёк дороги стальной проволокой, добавил газу и... Немец, ноги которого резко взлетели вверх, перевернулся в воздухе и грохнулся на землю, мотоцикл укатился в кювет, и только каска ещё неслась вперёд, громыхая о камешки.

Серёга моментально открутил проволоку, свернул её бухточкой, засунул в холщовую сумку, подбежал к немцу, который лежал в луже крови, булькая вытекающей из почти перерубленной шеи. Непонятно было, на чем держалась, вывернутая лицом к спине, голова...

Несколько дней Серёжка не мог есть и спать... Он убежал с того места, так и не сумев пересилить себя и взять винтовку, то, ради чего всё это сделал…

А потом, по дорогам, на запад, погнали наших пленных солдат: отстающих, раненых, выбившихся из сил конвоиры, недолго думая, пристреливали. И Сергей перестал жалеть о сделанном.