Синяя Птица. (Трилогия)

Реакция на стук оказалась, по меньшей мере, странной – дверь с грохотом распахнулась и оттуда вылетело нечто, завернутое в белую тряпицу, смачно шмякнувшееся в ближайшую лужу. Вслед за импровизированным снарядом послышалось что-то вроде: «Чтоб ты подавился, зеленая рожа, совсем совести нет!» – и дверь захлопнулась. Вилья недоумевающе покосилась на дверь, а я с интересом посмотрела на нечто, лежащее в луже, поманив его пальцем, пока вода окончательно не пропитала тряпицу.

Оказывается, хозяин «пожертвовал» неизвестной нам пока зеленой роже приличный шмат ветчины, завернутой в пергамент и зачем-то в бересту, поэтому продукт оказался годным к употреблению даже после купания в луже. Я, не долго думая, запихнула ветчину в бездонную суму, предварительно выкинув промокшую тряпицу, и предприняла вторую попытку попроситься на ночлег:

– Эй, хозяин, впусти девиц на постой!

На этот раз открыли более дружелюбно, по крайней мере в нас ничего тяжелого не полетело, напротив, хозяин смущенно спрятал за спину здоровенную чугунную сковородку, которой уже собирался огреть незваных гостей.

– Кто такие?

– Ведунья. – Я нахально отпихнула Вильку и широко улыбнулась. – Снимаю сглаз, вешаю на уши! Пустите переночевать, а?

– Ведунья, говоришь… – Хозяин задумался, почесывая себя сковородкой чуть пониже спины. – А заходите. На чердаке обоснуетесь, там место есть, чисто, только сушеные травки под стропилами не трожьте. А коня у крыльца привяжите.

Мы с Вилькой клятвенно пообещали, что к травкам не притронемся, грязь разводить не будем и вообще станем вести себя тише воды ниже травы, после чего хозяин кликнул жену, тихую и неприметную женщину, но с решительным блеском в глазах, которая и повела нас на чердак. Уже поднимаясь по узкой скрипучей лесенке, я обернулась и поинтересовалась у хозяина:

– Уважаемый, а что за зеленую рожу вы поминали?

– Да шастают тут нелюди всякие. Мелкие, зеленые, охальники страшные-э-э-э. Не откупишься чем-то съестным – все ставни испохабят… Кстати, а куда ветчина-то делась, что я по ошибке во двор выкинул?

Я на миг запнулась, а потом нахально ответствовала:

– А собака чья-то мимо пробегала, ухватила сверток из лужи – и бежать.

Селянин разразился скорбной тирадой по безвременно сгинувшей ветчине, а я, улыбаясь, поспешила вслед за Вилькой наверх в надежде отоспаться. Маленькие зеленые нелюди, расписывающие ставни и заборы похабными словечками, в данный момент меня волновали меньше всего. Наверняка это какая-то местная мелкая нечисть типа леших на пару с кикиморами шалит. Буду уезжать, заговорю забор так, чтобы лесная нечисть переступить его не смогла, вот и все. А то когда еще в эти места ведун забредет…

Примерно с такими мыслями я укладывалась спать на расстеленное прямо на дощатом полу одеяло, подложив под голову набитую свежей соломой подушку, пожертвованную хозяйкой дома. Аромат высушенных луговых трав, висевших под потолком, успокаивал, убаюкивал и настраивал на крайне мирный лад. Вилья, расположившаяся поблизости, сонно пробормотала что-то вроде «спокойной ночи» и моментально заснула. Впрочем, сон у Вильки был донельзя чуткий – она просыпалась от малейшего толчка или же подозрительного звука, так что рядом с ней я чувствовала себя спокойно – в человеческой ипостаси я не могла похвастаться ничем подобным. Разве что магическим даром.

Ночь прошла спокойно, а вот яркое, солнечное утро «порадовало» дикими воплями, раздававшимися из-за околицы. Я подскочила как ужаленная, Вилька тоже, и мы несколько секунд сонно хлопали глазами, глядя друг на друга и пытаясь сообразить, что же происходит.

На попытку хозяина взобраться на чердак лестница отозвалась протестующим скрипом, но, как ни странно, выдержала. Люк в полу распахнулся, и приютивший нас селянин появился с перекошенным то ли от страха, то ли от возмущения лицом. Полминуты он мог разговаривать лишь семиэтажными фразами, приличными в которых были только предлоги и знаки препинания, а когда он высказал все, что накипело, то перешел на более цензурный росский язык.

– Госпожа ведунья, ну сделайте вы что-нибудь с этими мелкими поганцами, а? Опять толпой набежали, спасу от них никакого нет! Забор опять поломали – заново ставить, ставни грязью закидали, да еще и по пояснице палкой суковатой съездили! Уймите их, вы ведь ведунья!

Такой крик души я просто не могла оставить без внимания, к тому же мне уже самой стало интересно посмотреть на сих «мелких поганцев», совершающих очередной набег на деревню, да еще с утра пораньше, при свете солнца. На мелкую лесную нечисть не похоже – та только по ночам в деревнях озорует, днем из лесу вообще не вылезает, а тут кто-то обнаглел настолько, что ломанулся прямо сейчас. Мы с Вилькой переглянулись и, попросив хозяина убраться с дороги, спустились по шаткой лестнице в избу. Вопли за окном стали на порядок громче, даже разбирались отдельные слова – большей частью оскорбительные, на причудливой смеси росского и орочьего языков. Так-так, и кто же у нас тут так развлекается, а?

Ответ пришел, вернее пробежал, мимо, когда мы вышли на крыльцо – охальниками оказались лесные гоблины. Мелкие, ростом в четыре локтя, но коренастые и довольно сильные. Поговаривают, что лесные гоблины пошли от орков и гномов, но и те, и другие напрочь отрицают свое родство с вредными крикливыми существами с зеленоватым цветом кожи, крепкими зубами и отталкивающими лицами. Собственно, из-за цвета кожи их и прозвали «зелеными гоблинами», на что последние очень обижаются и сразу лезут в драку. В принципе эти существа по большей части довольно мирные и нападают на людские поселения крайне редко, разве что когда нужда заставит. Обычно живут небольшими группами примерно в тридцать – сорок существ в землянках, которые строят прямо в лесной чаще…

Ладно, поскольку зеленые гоблины – существа, относящиеся к разумным расам, можно попробовать с ними договориться. В конце концов, прогнать их с помощью заклинаний труда не составит, но зачем же начинать переговоры с военных действий? К сожалению, на окрики гоблины реагировали соответственно, то есть никак, поэтому пришлось прибегнуть к магии – я скороговоркой пробормотала нужное заклинание и хлопнула в ладоши.

Негромкий в общем-то хлопок отозвался в абсолютно чистом небе глухим ударом грома, сопровождающимся затихающими грозовыми раскатами. Звуковая иллюзия сработала как нельзя лучше – гоблины как один приумолкли и синхронно взглянули на невинно-голубое небо без единого облачка, явно недоумевая, что же могло породить подобную подлянку. Крестьяне начали истово креститься, тихо бормоча слова молитвы и заодно упрашивая Всевышнего послать на головы «нечистей богомерзких, зеленорожих» пару-тройку молний, чтоб уж наверняка… Ну-ну, я-то, конечно, могу устроить гром среди ясного неба, но вот выступить в роли исполняющего обязанности верховного судьи мне как-то не с руки, поэтому молний не будет.

– Эй, лесной народ, вы зачем людей обижаете, а? – ненавязчиво поинтересовалась я у ближайшего представителя этого самого зеленого народа.

В ответ я удостоилась десятка матерных эпитетов и одного жеста, смысл которого сводился к тому, что нечего человеческой бабе лезть куда ее не просят. «Ласковая» улыбочка на моем лице стала еще шире, когда я, перебирая пальцами, вызвала в ладони сгусток бело-голубого пламени, пышущего жаром, и вежливо так попросила повторить все еще раз. Желательно с самого начала.

Гоблин позеленел еще больше и заткнулся, а потом в стане противника произошло смятение, и навстречу нам с Вильей вышла гоблиниха с небрежно закинутой на плечо внушительной дубиной, украшенной грубой резьбой. Хм, насколько я помнила, подобные дубины таскают с собой вожди племени, вроде как чтобы подчеркнуть свой высокий статус. Одета гоблиниха была во что-то вроде трусов мехом наружу из непонятного зверя, в такую же короткую безрукавку и на удивление аккуратные лапти, как я подозреваю, под шумок стянутые в этой самой деревне. Длинные волосы грязно-песочного цвета были заплетены в два десятка косичек, закрепленных на концах кожаными ремешками, а на лице красовалась боевая раскраска углем – какие-то волнистые линии вперемежку с черточками и точками. В общем, крайне заметная личность – мимо точно не пройдешь!