Синяя Птица. (Трилогия)

Чем черт не шутит, а шутки у представителей этой подземной нечисти те еще.

В любом случае, я успела заметить сегодня утром на мальчишке еще один весьма качественный охранный оберег – на его поясе теперь красовалась небольшая узорчатая застежка-фибула с капелькой янтаря на головке булавки. Помню я эту фибулу, сама когда-то носила ее в пору ученичества, а зачем она в свое время понадобилась наставнику, понятия не имею. Но застежка отражает магию, направленную на своего владельца, впрочем, не позволяя и носящему ее колдовать в полную силу. Для мальчишки такое ограничение даже на пользу – пока он будет у наставника, страшнее Ланнан тут никто не объявится, а если дриада захочет совершить очередную глупость… что ж, я могу ей только посочувствовать.

Только я не думаю, что сегодня ночью кто-то отважится выбраться из дома и рискнуть попасться на пути Дикой Охоты. Ведь если ты не можешь присоединиться к Гону – ты жертва, кем бы ни был. Хотя и это правило срабатывает не для всех, всегда есть исключения.

Я наконец-то вытащила из сундука несколько мятый серый шерстяной кафтан с темно-синим узором на рукавах и груди и, критически осмотрев и найдя на подоле пару дырок, проеденных молью, отложила в сторону рядом с убитыми жизнью шерстяными штанами. Думаю, я не сильно выросла из этих вещей, а даже если и так – ничего страшного. Все равно поутру я их выброшу… или же меня в них похоронят, но мне в таком случае разницы никакой уже не будет.

С этими мыслями я закрыла крышку сундука, подхватила заранее выуженное широкое полотенце, длинную теплую сорочку и частый гребень и направилась к двери. Валенки позаимствую у Ланнан, все равно я никогда не принадлежала к тем сумасшедшим, которые зимой из бани в дом бегут босиком по свежевыпавшему снегу. Для этого я всегда была чересчур мерзлява, а попытки наставника заставить меня закаляться путем пробежек зимой в одной рубашке и летних штанах провалились после того, как я пару раз всерьез простыла и Лексею Вестникову приходилось по полмесяца меня выхаживать. Подозреваю, что сейчас, когда я обрела вторую ипостась, вряд ли я свалюсь с горячкой после подобной пробежки, но проверять это без острой на то необходимости не возникало ни малейшего желания.

Во дворе оказалось холодно, промозгло и очень сыро. Северный ветер гнал по небу тяжелые свинцовые тучи, из которых сыпался мелкий, колкий, будто бы крупа, снег. Я поежилась, плотнее закутываясь в снятый с гвоздика в сенях теплый кафтан, принадлежавший Лексею, а в последнее время приспособленный под «банное одеяние», и, перебросив через плечо полотенце, побежала к построенной в двух десятках шагов от крыльца неказистой на первый взгляд баньке.

Лес, утонувший в ранних густых сумерках, казался безжизненным и каким-то вымершим. Тишина, заполнившая знакомый с детства лес и обычно приносящая умиротворение и спокойствие, сейчас казалась какой-то жутковатой, вязкой, забивающей уши и окутывающей холодным саваном. Изредка только под ногами с тихим треском ломались тонкие сухие веточки, как будто я шла по оголенным птичьим костям. Даже воздух в лесу утратил свою живительную силу и сейчас с трудом проталкивался в легкие, то и дело окатывая лицо и шею холодным, вязким потоком.

Я шла за Лексеем Вестниковым по узкой звериной тропе, не зажигая магического светлячка. Но если я видела все довольно четко благодаря зрению айранита – и черные стволы деревьев, и нагромождения темно-серых веток валежника на припорошенных белым снегом полянах, – то как здесь ориентировался мой наставник, оставалось только гадать.

С наступлением сумерек мы со старым волхвом покинули надежное убежище, крепко-накрепко наказав Ветру не сметь даже носа высовывать за порог дома. Я лично проверила, заперты ли все ставни в избушке, а для надежности – еще и зачаровала их так, чтобы открывались не с первого раза. На всякий случай. А еще оставила мальчишке на сохранение меч Данте и свою знахарскую сумку со словами, что, если я не вернусь, артефактную торбу и все, что в ней, он сможет считать подарком себе для наилучшего начинания самостоятельного жизненного пути. Правда, в ответ вместо благодарности получила мрачное: «Только попробуй не вернуться – с того света достану». Надеюсь, Ветер это не всерьез и не пойдет по стопам Ладислава, лишь бы исполнить свою угрозу.

Ланнан, вышедшая провожать нас, так и не рискнула с наступлением темноты переступить порог избушки – держалась на свету зеленоватого волшебного светлячка, тени от которого ложились на лицо дриады, превращая его в жутковатую маску. Я ничего не стала ей говорить – вот если я встречу рассвет и вернусь… Тогда и поговорим. И о том, почему нельзя пытаться зачерпнуть «дармовой» силушки из древних камней наперекор предупреждениям и запретам, а также отчего не стоит скрываться за камнями Круга, надеясь, что ненароком вызванная раньше времени призрачная свора обойдет ее стороной – и ринется на ту, от которой пахнет свежепролитой кровью.

И для дриады будет лучше, если случившееся в Вещих Капищах просто череда неудачных совпадений…

Ледяной ветер скользнул по лицу, залез под воротник старенького кафтана, надетого поверх айранитской рубашки с прорезями на спине. Где-то довольно громко хрустнул валежник, а потом вновь стало тихо. Лексей Вестников остановился, тяжело опираясь на отполированный посох и вглядываясь в темноту, не разгоняемую даже поднявшейся над лесом серебристо-белой луной, щедро разливающей свой зыбкий, прохладный свет в бархатисто-черном небе.

Вдалеке послышался долгий, протяжный, до костей пробирающий волчий вой, в котором воедино слились и непомерное одиночество, и жажда единства со стаей. Я невольно подобралась, шагнула ближе к наставнику, оглядываясь вокруг. Может, оно и к лучшему, что мы не зажигали волшебных светляков – тогда почти невозможно было бы определить, где тень, отбрасывая кустом или деревом, а где лесной зверь.

Волчья песня вторично разнеслась над испуганно притихшим лесом – и на этот раз была подхвачена десятками других «голосов». Гулкий, басовитый вой изредка перекликался со звонким, тявкающим, но и он не перекрывал чистой, протяжной «лунной песни» вожака разумных волков. Серебряный собирал свою стаю, свой народ, всех тех, кто мог и хотел принимать участие в Диком Гоне, который пронесется по земле вслед за призрачной свитой, что скачет в небесах под лунным светом, и его вой был как звук охотничьего рожка для собачьей своры.

Лексей Вестников молчал, все так же опираясь на посох, вот только выпрямился и не напоминал уже древнего, согбенного пронесшимися над головой годами и грузом знаний старика. В неясных сумерках мой наставник показался мне таким же, каким я помнила его в детстве – сильным, уверенным в себе человеком, для которого посох в руках всего лишь удобная палка, а не жизненная необходимость. Я шагнула вперед, чтобы заглянуть ему в лицо, – да, так и есть. В глазах наставника едва заметно мерцали золотистые огоньки, перекликаясь с искорками пламени в старинном перстне с янтарем. Лексей помолодел на глазах – или же просто раньше он хотелказаться стариком, а сейчас перестал притворяться.

– Ну Ванька, готовься. Скоро Серебряный со стаей тут будет. Страшно, да? – Наставник посмотрел на меня и широко улыбнулся. – Ты не бойся, доченька. Главное, когда будешь там,не бояться. Запомни раз и навсегда: если ты не можешь стать частью Дикого Гона, то становишься жертвой. И Черный Охотник не посмотрит на то, королева ты или просто залетная ведьма на помеле.

Волчья песнь оборвалась на самой высокой ноте – и все стихло.

– Допел Серебряный, – вздохнул наставник, кладя ладонь мне на плечо и крепко сдавливая. Рука не по-старчески сильная и жесткая. – Значит, сейчас по этой тропе поведет свою стаю. Останавливаться они не станут, разве что сбавят чуток шаг, чтобы взять пассажиров, то есть нас с тобой. Твое дело взобраться на спину одному из волков, а там от нас, почитай, и не зависит ничего. Серебряный сам выведет стаю к Дикой Охоте, а дальше… Дальше ты весьма обрадуешься, что у тебя есть крылья, доченька. Или же проклянешь свою затею.

Я лишь кивнула в ответ, до рези в глазах всматриваясь в холодный сумрак, откуда уже слышались короткие «перекликания» разумных волков. Не прошлой минуты, как на тропе перед нами показался здоровущий белоснежный волк с ярко горящими в темноте светло-зелеными точками зрачков. Он даже не поздоровался, только приостановился на несколько секунд, поравнявшись с Лексеем, и почти сразу же умчался вперед, унося на своей спине моего наставника. Я же осталась стоять на тропе, а мимо меня скользили серые тела волков, не задерживающихся для того, чтобы взять на свою спину человека, они только недовольно огрызались или ворчали, когда им приходилось огибать столбом застывшую лесную ведунью.