Сирахама Кеничи

– Не ты один знаешь ценность информации Ниджима Харуо.
– От интонации, с которой я произнес его имя, он вздрогнул.

Тут, обстановку разрядила своим появлением Фуринзи, пришлось отпустить главного виновника моих нынешних проблем.

– Твой друг?
– На что я очень выразительно хмыкнул.

– Как тебе сказать... С таким другом, врагов не надо.
– Я еще раз пробежался взглядом по пришибленному от моих слов Ниджиме.
– Ладно, Мию-Сан, пойдем. Мне еще домой надо успеть заскочить.

Глава 5. Выходные. День первый.

Сегодня меня гоняли с каким-то особым энтузиазмом. Акисаме словно находил удовлетворение в каждом из подвидов пыток, только по ошибке называющихся упражнениями.

Вот и сейчас меня привязали к какому-то страшному агрегату, предназначенному для того чтобы повысить мою гибкость и растяжку. Скажу честно, взгляд со стороны на этот адский агрегат вызывал только дрожь в коленях, и легкую зубную боль.

Судя по тому что, добровольно двигать, чем либо, внутри этого агрегата у меня получалось плохо, то ко мне приставили Фуринзи. В своем любимом комбинезоне, по типу второй кожи.

Все действо заключалось в том, что она толкала меня в спину, а мои бренные конечности примотанные кожаными ремнями к этому произведению садиста - экспериментатора.

Боль была дикой...

Скажите, что в каноне Фуринзи отвлечь Кеничи от ЭТОЙ боли, скажу честно наглая ложь. Конечно, приятно когда к тебе липнет такая особа, с жарким дыханием, у правого уха...

Но блин! ЭТО ДИКО БОЛЬНО!

Под крик, влетевшей в додзе Хоноки, мой нос встретился с металлическим ложементом крепежа.

– Тв... м...
– Слова мата были весьма приглушенными.

Волны боли, прокатившиеся по всему телу, заставили в буквальном смысле задохнуться. Ко всему прочему Фуринзи лежала сверху в весьма интересной позе, упираясь своими 'Холмами соблазна' мне в область лопаток. (Эту картину по достоинству я смог оценить только благодаря Кенсею, чтоб его жаба задавила за 500 ен).

Вернувшись Акисаме помог меня отсоединить от агрегата, и отволочь меня на татами. После чего, принялся выправлять вывихи и растирать мышцы. Да... Реальность в который раз преподнесла сюрпризы. Слава богу ни одной мышца не порвал, малоприятное чувство.

Наконец покончив со мной, в буквальном смысле, я с трудом даже дышал. Они переключились на мою сестру. Которая весь процесс скакала как заведенная.

– Смотрю у нас посетитель.
– Акисаме в своем репертуаре.

– Этот электровеник, моя младшая сестра.
– Хриплым голосом произнес я.
– Чувствую, мать послала, чтобы проверить все ли у меня хорошо.

Не каждый раз я отпрашиваюсь переночевать в додзе, где занимаюсь. (Уже мысленно добавил я).

– Братик как ты?
– А как я еще могу быть?

– Лучше чем могло бы быть.

– Ха-ха, Кеничи я смотрю, у тебя еще остались силы, чтобы шутить.
– Во взгляде Акисаме появилась задумчивость. Глядя в его холодные, расчетливые глаза садиста, непроизвольно для себя вздрогнул.

С трудом сев я увидел презабавную картину.

Хонока с приоткрытым ртом, смотрит на склонившуюся перед ней Фуринзи. Причем взгляд постоянно перебегал с ее груди на талию, потом на бедра и обратно.

– Братик...
– Полу придушено пробормотала Хонока.
– Как ты умудрился попасть в лапы, этой большегрудой куклы...

Непроизвольно я хихикнул.

Фуринзи все еще прибывая в легкой прострации. Что даже не обратила внимания на слова Хоноки, вызвавшие смех у большинства присутствующих. Насколько я помню, ей все время хотелось младшего брата или сестренку.

Сняв ранец, Сестренка достала какую-то коробку и всучив Фуринзи, со словами:

– Держи Большегрудая. Мама просила передать!
– С этими словами Хонока ломанулась к выходу. Обернувшись в дверях.
– Я сейчас ухожу! Но не думай, что ты выиграла!

Вот блин!.. У меня просто слов нет. Уходя, оставила последнее слово за собой. Вся в мать!

– Знаешь Кеничи...
– В голосе послышалась неприкрытая печаль. В глазах промелькнула не оформившаяся слеза.
– Я тебе немного завидую. Всегда хотела иметь младшую сестренку...

День прошел обыденно. (Если считать обыденным Те адские тренировки. И попыток сбежать от Апачая).

Ближе к вечеру появилась Сигуре. Вялая, немного потрепанная, но судя по улыбке весьма довольная.

– О, этот еще жив.
– Слегка удивленно произнесла Сигуре.

– А что с ним может случиться Сигуре-доно?
– Успел произнести Кенсей, прежде чем в окуляр камеры влетел сюрикен.
– А моя камера!

Я стоял и смотрел, на очередную каменную статую, заменявшую мне тренажер для бросков. Эта была на полторы головы выше меня. Насколько я помню канон, у Акисаме целая армия в его мастерской.

Что-то не так Кеничи-кун?
– Голос учителя вывел меня из задумчивости.

– Ну, меня просто мучает вопрос.
– Я про себя усмехнулся.
– Сколько еще раз статую заменят. Эта уже двенадцатая.

Акисаме отвел глаза, и стал теребить ус.

– И давно заметил подмену Кеничи-кун?
– В голосе неприкрытый интерес.

– Ну как сказать. Где-то на третьей статуе. Я их на лодыжке левой ноги мелом маркирую...

С лица Акисаме можно было писать картину. Лицо выражало крайнюю степень удивления.

С крыши послышался довольный смех Сакаки. Да что там смех, он просто ржал, развалившись на черепице крыши, одной рукой держа бутылку пива, а второй прикрывая глаза от солнца. Выражение лица Акисаме надо было не просто запечатлеть, а отправить на выставку. Такой простой ответ походу сильно удивил.