Сирена в котелке

Мы увидели там дамские «шпильки» с твердыми, как гранит, пятками. В них муж-злодей водил свою жену на танцплощадку в наказание за супружескую неверность. Бедняжка босиком сбежала из дому, а он эти «шпильки» отправил обратно на фабрику с сердечной благодарностью.

Видели лечебные туфельки «татржанки», специально для ножных грязевых ванн. Стоит только выйти в них в дождь на улицу, и сразу же начинается лечение методом самообслуживания. Находятся там и так называемые «смутняки», или лакировки, преждевременно сморщившиеся, имеются подметки без верхов и верха без подметок. Еще там есть полуботинки-невидимки, от которых после одной недели носки остались только шнурки и подковки. В общем, каждая обувная фабрика выставила здесь какую-нибудь собственную неповторимую редкость.

Я не знал об этом, а то бы сам приволок на выставку экспонат, которым владею. Это штиблеты не для носки. Даже самый терпеливый индийский факир через полчаса из них выскочит. У меня они уже десять лет, и ничего им не делается.

Посмотришь, и кажется, что они очень удобны, но только поносишь их десять минут, они дадут такого дрозда, что заплачешь, как дитя, и пулей из них выскочишь. Из ежа они что ли сшиты? Как только я их приобрел, сразу же испытал на себе всю их силу.

Прямо из магазина мы с шурином отправились обмыть обновку. После первой четвертинки я говорю:

— Ты знаешь, Олесь, я люблю чувствовать новые штиблеты на ногах, но эти холеры немного чересчур дают о себе знать. А когда я шевелю мизинцем, я вижу сразу все созвездия.

— Так ты не шевели, Валерек, для чего тебе это. Отдыхай, куда спешить, поедим, выпьем, потом пойдем ноги приучать. Пока пройдешься от Маршалковской до Шмулек^[6], они, гады, будут сидеть на ногах, как перчатки.

Мы пошли, но ботинки сидеть не хотели, куда им было до перчаток, они больше смахивали на кандалы. От боли я стал немножко подвывать.

— Олесь, — говорю я, — умоляю, сядем в такси, я больше не могу.

А шурин не соглашается!

— Исключено! Чтобы я этим холерам — штиблетам — уступил! Мы их должны сегодня же разносить. Куда это годится, чтобы галантерея свободным гражданам жить спокойно не давала. Не бывать этому. Будет не так, как штиблеты хотят, а так, как мы этого желаем.

— У меня одно желание — сесть в такси.

Мы с шурином сильно поспорили, после чего он отправился в «Скорую помощь», а я вернулся домой босиком.

Очень жаль, что я не захватил с собой эти штиблеты. Они бы на выставке очень пригодились. Директора обувных фабрик съезжаются на такие выставки со всей страны. Смотрят, ахают, и, видимо, им очень все это нравится, потому что на следующий год они выпускают еще больше подобной дряни.

По-моему, эти выставки следовало бы немного изменить, внести поправки. Пусть каждый директор такую выставочную пару на собственных ногах демонстрирует. А публика пусть им аплодирует и преподносит соответствующие букеты.

?? ?? ??

?? ?? ??

? ? Что нельзя — то нельзя ?? ?? ?? ??

В Варшаве рыболовством занимаются мало — всего два раза в год. Встают в третьем часу ночи, берут ведерко и ждут, когда появится карп на прилавках магазинов Главрыбы. Иногда что-нибудь удается выудить. Чаще всего это случается на рождество или на пасху.

Но зато на отдыхе я этим очень интересуюсь. Сам лично удочек не забрасываю, но присаживаюсь возле рыбаков и участвую в рыболовном спорте больше подсматриванием.

Был, правда, случай, когда я сам втянулся, разохотился, купил себе удочку, крючок, наловил, как полагается, мух в коробку из-под спичек, влез в трамвай и махнул на Черняковское озеро. Но тут какой-то тип решил на ходу вскочить в трамвай и вместо поручня ухватился за мою удочку. Ясное дело, что он тут же выпал обратно. А мой крючок вцепился ему в галстук, из-за чего этот тип проволочился несколько метров по асфальту. Трамвай остановили, типа отцепили, и — что бы вы думали! — оказалось, что его зовут Налим. Станислав Налим. Но что из этого, если моя удочка оказалась сломанной, леска порвалась, мухи из коробочки повылетали — и карасей на ужин можно не ждать. Еще спасибо, в суд меня не потянули. В общем, с того времени, как я поймал Налима, я больше рыбной ловлей не занимаюсь, но поболтать с рыбаками люблю.

В этом году на отдыхе вышел я раз утром на речку, смотрю, сидит какой-то лысый. Три удочки запустил в воду и мечтательно смотрит в так называемую синюю даль. Посидели мы эдак с полчаса, я и говорю: вроде не клюет, уважаемый.

А он посмотрел на меня злобно и спрашивает:

— А что должно клевать?

— Как, что? Рыба.

— Тут нет никаких рыб уже три года.

— А что есть?.

— Фенол. Рыбы истреблены все до одной.

— Кто же это их истребил?

— Дирекция фабрики, которая спускает в реку неочищенные сточные воды.

— Если это в самом деле так, я не очень понимаю, для чего, уважаемый, вы здесь удочки расставили.

— Сельди вымачиваю.

Я невольно отодвинулся от лысого на несколько метров, но все-таки осторожно заметил:

— Ну, хорошо, но ведь их нельзя будет есть после этой воды.

— А это не для еды, это чтобы, крыс травить.

— А отрава в этой воде получается?

— Первосортная. Стоит только крысе попробовать, и сразу ей конец.

Ну, значит, хоть какая-то польза от реки имеется!

— Что верно, то верно. Но ведь не только отрава бывает нужна. Сочная щука, сом, судак, даже холера-плотва тоже свое применение в домашнем и народном хозяйстве, имеют.

— И вся эта рыба здесь раньше была?

— Червяков не успевали запасать.

— И фенол все прикончил?

— Вчистую.

— Скажите мне, пожалуйста, как же это выходит? Если, например, в купальном бассейне какой-нибудь тип, не, получивший домашнего воспитания, наплюет на санитарные условия и загрязнит воду, — что с ним сделают?

— Отправят куда следует, составят соответствующий протокол, так сказать, наглядно надают ему по шее.

— А разве нельзя точно так же поступить с дирекцией, которая загрязняет всю реку и тысячи рыб превращает в труды?

— Как видно, нельзя, если рыб становится все меньше, а рек, пригодных только для того, чтобы в них вымачивать сельдь на приманку крысам, все больше, — закончил рыбак, и мы грустно разошлись в разные стороны.

?? ?? ??

1964