Сирены

В полумраке ему показалось, что ее глаза расширились; из ее губ вырвался слабый звук, напоминающий вздох и стон одновременно. Ее пальцы гладили его шею, уши, притягивая его голову вниз навстречу своей.

Их губы встретились так внезапно; что Дайна испытала настоящий шок, судорогой пробежавший по ее телу, как если бы она наступила на оголенный провод.

– Как ты лихо отделала Бузза, – сказал он, отрывая свой рот от ее. – Я никогда не видел, чтобы он реагировал так, особенно, имея дело с женщиной. Он не испытывает ни тени уважение ни к кому.

– Знаешь, – ответила она тихо, – наблюдая за собственным отражением, прыгающим в его глазах, – я получила от этого настоящее удовольствие. Он вел себя, как свинья. Мы проводим всю жизнь, находясь во власти у таких людей.

– Ты ведь не делаешь из этого политических выводов, а?

– Политических? Нет. То, что произошло между мной и Буззом, имеет отношение не к политике, а к сексу.

– Как вот это, – сказал он, надавливая пальцами на кончики ее грудей.

– Как вот это. – Она поцеловала его в шею открытыми губами и молниеносным движением языка.

– Как вот это. – Он приподнял краешек ее платья, и его пальцы скользнули вдоль гладкой поверхности ее бедра.

– Как вот это. – Опустив руку, она просунула ладонь между его ног и принялась легонько нажимать, пока не почувствовала ответную дрожь, пробежавшую по его бедрам.

– Давай спустимся вниз, – хрипло проговорил он, – и переоденемся.

– Зачем? – спросила она, смеясь. – Кто нас здесь увидит?

– Ты можешь хоть раз в жизни сделать так, как тебе говорят? – Он шутливо хлопнул ее пониже спины.

Сделав строгое лицо, она поцеловала кончик собственного указательного пальца и прижала его к губам Рубенса. Держась за руки, они спустились по трапу в каюту. Ее лиловый купальный костюм лежал, аккуратно сложенный, на одной из скамеек рядом с толстым полотенцем. Дайна взялась за купальник, и из него вдруг выпал и скатился на пол какой-то вытянутый блестящий предмет.

– Боже мой! – едва сумела вымолвить она, опустившись на колени. Схватив предмет, она поднесла его к глазам, все еще не веря, что это не сон. Он скользил между ее пальцев, становясь похожим на реку света. Это был бриллиантовый браслет. – Дайна подняла голову. – Боже мой, Рубенс.

Он встал на колени возле нее. Наступил момент, когда Рубенс обычно начинал отпускать шутки. Он испытывал неловкость, не только пытаясь выразить такие сентиментальные чувства, но и сталкиваясь с ними в других. Однако на сей раз он был серьезен. Осторожно взяв браслет из рук Дайны, он сказал:

– Я нашел его в «Харри Уинстонс». Это была одна из тех вещей, посмотрев на которую, я сразу решил, что она сделана именно для тебя. – Он взглянул в ее фиалковые глаза и осведомился. – На какую руку?

– На левую, – ответила она и, закрыв глаза, поцеловала его. Она слегка задрожала, когда почувствовала, что браслет сомкнулся вокруг ее запястья, а легкий щелчок закрывшегося замка отдался в ее ушах громовым раскатом. Она заключила Рубенса в свои объятия и принялась жадно целовать его лицо.

– Давай спустимся в воду, – прошептала Дайна. Однако в следующую секунду она обнаружила, что ноги отказываются повиноваться ей, и тогда Рубенс подхватил ее на руки с той же легкостью, с какой она подняла с пола браслет, и вынес наверх.

Очутившись на палубе, он быстро стащил с себя одежду и, усадив Дайну на борт, стал медленно и осторожно раздевать ее, не спеша, аккуратно складывая каждую принадлежность ее туалета. Ее смуглое тело слегка светилось в полумраке, рассеиваемом лишь сигнальными огнями яхты и мерцающей линией фонарей на берегу. Над морем поднимался пар, и Дайне, нырнувшей в него, показалось, что она очутилась в первозданном котле природы, в котором когда-то миллиарды лет назад зародились первые живые существа.

Вдвоем они покачивались на мягких волнах, омывавших и охлаждавших их тела, так что их кожа покрылась мурашками. Однако вскоре они привыкли и ощущали прохладу лишь на лицах, остававшихся на поверхности.

Они кружились в воде, не отрывая глаз друг от друга. Время от времени Дайна замечала уголком глаза яркие вспышки света, отражавшегося браслетом, когда она поворачивала кисть под определенным углом. Они долго ласкали и гладили друг друга, пока наконец Рубенс не овладел ею так незаметно, что Дайна поняла это, лишь почувствовав его тепло внутри себя.

Прохлада снаружи и этот возрастающий жар внутри ее тела создавали такой восхитительный контраст ощущений, что Дайна чувствовала возбуждение и умиротворение в одно и то же время.

Он припадал губами к ее грудям с такой неистовой силой, что его поцелуи натягивали струны нервов в ее теле с головы до кончиков пальцев ног, и она в ответ прижимала его к себе все крепче и крепче.

Дайна отчаянно хотела, чтобы это мгновение застыло, чтобы оно длилось целую вечность. Однако ощущения были настолько сильны, что она потеряла контроль над собой до такой степени, что повисла на Рубенсе, точно он был непотопляемым кораблем, вцепившись зубами в его плечо и чувствуя... о-о-о!... что ей недостаточно просто бессвязно кричать в тот миг, когда ошеломляющее наслаждение, достигнутое неведомой ей прежде высоты, разлилось по ее телу. Она чувствовала, что ее переполняет желание рассказать ему о Мейере, об Аурелио Окасио и, да, и о нем тоже, о Бэбе. В экстазе она хотела показать ему самые темные, священные для нее уголки ее души, секреты, похороненные в глубине ее сердца на долгие годы, которые она не собиралась доверять ни единому человеческому существу и которые теперь желала разделить с ним. С ним!

Однако она не сделала этого и просто долго и громко кричала без слов, отдаваясь целиком восхитительному чувству, охватившему ее. Губы Рубенса скользили по ее плечам, вдоль ключиц, по мягкому углублению вдоль шеи. В конце концов он прижался щекой к ее горлу, принимая бесконечное послание, которое она передавала ему через биение пульса в своих артериях.

– Это было так чудесно, – шепнул он и остановился, поперхнувшись. Выплюнув воду изо рта, он продолжил. – Одетая в одни бриллианты, ты похожа на кусочек неба с ленточкой звезд.

Поэтичность этого сравнения поразила Дайну. Если бы только Бейллиман или Майкл Кроуфорд могли сейчас видеть его! Узнали бы они в нем того самого Рубенса, хорошо знакомого им человека? Она думала, что вряд ли, и гладила его по голове, жалея, что у нее нет длинных ногтей, чтобы запустить ему в волосы. Ее ногти – короткие и идеально круглые – для этого совершенно не годились. Они подходили разве только для того, чтобы нажимать на курки и сжимать круглую рукоятку ножа. Дайна вспомнила про заметку в «Плейбое» и «испытании огнем Хэтер Дуэлл». «Моем испытании огнем, – подумала она. – Да, моем. И возможно Академии Наград тоже».