Сирийский патруль

Стреляли, кажется, с левой обочины! Один боец шарашил через боковое стекло, второй косо стеганул по лобовому, выцеливая того, кто сидел рядом с водителем!

Иван сжался в комок, ожидая удара, ожидая обжигающей внутренности резкой боли. Но смертоносный вихрь, закрутившийся в тугую смертоносную спираль-удавку, как ему казалось, вокруг него, стих так же резко, как и народился.

Упала тишина.

И он, Иван Козак, все еще был жив, как бы это ни было удивительным даже для него самого.

От дороги послышались громкие мужские голоса. Кто-то рванул вбок — открывая — люковую дверь.

— Внимание! — крикнул кто-то снаружи на родном для Козака языке. — Колян, страхуй!..

Иван, услышав реплику на русском, не поверил своим ушам. Это было очень неожиданно. С учетом того, где они сейчас предположительно находятся, это было все равно, что встретить инопланетян. Или увидеть белого медведя, свободно разгуливающего в центре Москвы. Или…

Короче, это было нечто из ряда вон.

Он услышал, как кто-то забрался снаружи в фургон. Слышал эти звуки, но боялся высунуть голову из-за кресел, из того тесного мирка, куда они на пару с Джейн каким-то чудом поместились оба…

— Готовы… оба! — сказал тот, что проник в салон через боковую дверь. — Двух крыс завалили!

Прошло еще несколько секунд, показавшихся Козаку бесконечными. А потом в салоне прозвучала реплика одного из стрелков:

— Бля!.. А это еще что такое?!

Первой опомнилась — и среагировала на звуки родной речи — Джейн.

— Не стреляйте! — крикнула она по-русски. — Пожалуйста… не надо стрелять!

— Саныч! — крикнул один из нападавших. — Тут это… еще двое! Я их держу на мушке!

— Кто такие? — донесся голос снаружи. — «Тапочники» [22] ?

— Да хрен их знает!.. Тетка какая-то…И еще — мужик!

Иван осторожно высунул голову; у открытой боковой двери, чуть пригнув голову и наставив на него дуло «калаша», стоял какой-то мужик с камуфляжным гримом на лице.

— Не стреляйте! — глухо произнес Козак. — Не берите грех на душу, мужики.

22

Одно из сленговых названий исламских боевиков, так называемых оппозиционеров, террористов. Это прозвище, как и другое бытующее в отношении такого сорта лиц прозвище — «крысы», носит презрительный характер.

— Эй, ты…подними руки! — скомандовал забравшийся в фургон боевик. — Давай… руки до горы! Чтоб я видел!!

Козак поднял левую руку.

— Давай вторую! — нервно сказал боевик, чей палец лежал на спусковом крючке. — Без фокусов, а то завалю!!

— Не могу, друг, поднять вторую руку! — быстро произнес Козак. — Она у меня прикована браслетом к креслу! И у этой девушки — тоже!

— Хрена себе! — удивленно сказал боевик. — Эй, Колян?! И ты, Саныч?!

— Что ты там возишься, Антоха?! — отозвался кто-то из нападавших. — Бери стволы, рации… и рвем когти!

— Тут тапочники каких-то двух людей везли! В наручниках!

— Кто такие? — вновь донесся голос снаружи.

— Не знаю… но говорят по-нашему, по-русски.

На несколько секунд установилась тишина; Иван слышал лишь звон в собственных ушах да прерывистое дыхание своей соседки.

— Так что делать? — крикнул боевик. — Валить и этих до кучи?

Кто-то из этой компании заглянул через боковой люк в фургон. В сторону затаившихся в своем закутке двух людей ударил сноп света — их осветили мощным фонарем…

Когда свет потух, у Ивана оборвалось сердце. Но уже в следующую секунду прозвучал чей-то спокойный, с угадываемыми командирскими нотками голос:

— Ну мы же не звери, мужики! Антон, посмотри у «тапочников» ключи от калабуш !.. [23] Только давай быстро!

Через минуту или чуть больше обоих пленников освободили от наручников и вывели из фургона. Заметив, что мужчина чуть задержался у кресла водителя, где полусидел, полулежал, навалившись пробитой головой на руль, охранник с серьгой в ухе, один из боевиков на него шикнул:

23

Здесь — наручники (араб.).

— Я т-те трону! Шагай, давай!.. Не хрен пялиться на чужие трофеи!

Козак выбрался из салона. Глупо было бы ожидать, что эти мужики в камуфляже, с разрисованными в зеленые и черные тона образинами, позволят ему завладеть трофейным оружием. Не застрелили, не мочканули сгоряча… ну, и на том спасибо.

Он потер саднящее запястье правой руки. Кроме царапины или ссадины, оставленной браслетом наручника, никаких иных повреждений у него не было. Джейн тоже, судя по тому, что он видел, особо не пострадала: она не была ранена, она выбралась из фургона самостоятельно.

Всего вооруженных людей было шестеро, но наверняка поблизости есть еще кто-то из их компании.

Одна их машина стоит несколько позади попавшего в засаду транспорта. Вторая же, наоборот, впереди, почти соприкасаясь с изрешеченным пулями передком фургона.

Слева от них темнеет обрывистый склон, справа тянется поле, а еще дальше видны редкие электрические огни…

— Как зовут? — спросил освобожденного один из боевиков, осветив его фонарем. — Назови свое имя, мужик!

— Звать меня… Иван.

— Ну да, — ухмыльнулся один из боевиков. — Так-таки «Иван»? Брешешь, небось?

— Чистая правда.

— А как твою подругу зовут?

— Эммм… вы сами у нее спросите.

— Наташа! — выпалила молодая женщина. — Наташей меня зовут!..

— Теперь скажите вот что…. Как вы оказались в машине у тапочников ? И почему в наручниках?

Козак чуть замешкался с ответом на этот вопрос…

Но ему на выручку, сам того не желая, пришел старший этой странной группы или команды.

— Некогда базарить! — сказал он. — Антоха, этого, — старший показал на Козака, — возьмешь в свою машину!

— Добро, Саныч.

— Мы возьмем женщину!

— На базу их отвезем?

— Точно! Мы еще успеем вернуться и, если повезет, до рассвета пришкварим еще кого-нибудь из крыс!.. 

Глава 7. 19 февраля. Дамаск, Сирия

В жизни случаются странные совпадения: из Домодедова они вылетели тем же эмчеэсовским бортом, на котором несколькими днями ранее Козакова в компании примерно сотни беженцев прилетела из Латакии в Москву.