Сиротка. В ладонях судьбы

– Нет! – вскричал Жослин, пытаясь встать. – Нет! Киона!

Ему удалось только поднять голову, и он увидел дикобраза прямо рядом с собой.

– Убирайся прочь, чертова тварь! – задохнулся он. – Убирайся!

Язык его еле ворочался. Почти сразу же Жослин провалился в тяжелый сон.

При первых проблесках зари он еще спал. Над лесом, словно зацепившись за еловые ветви, повисла белесая дымка. Из оцепенения его вывел легкий топот. Олень со своими самками пересекал поляну.

– Где я? – спросил себя мужчина, открывая глаза.

Костер давно погас, дикобраз исчез. Внезапно он вспомнил все: смерть Талы, уход Шогана и все, что за этим последовало. Он удивился:

– Я опьянел, не выпив ни капли алкоголя. Что со мной было?

Продрогший, Жослин с трудом поднялся, сделал несколько шагов. Ночь была свежей. Бледный утренний свет вернул пейзажу привычный вид. Мужчина в замешательстве почесал бороду.

– Мне не раз доводилось проводить ночь в лесу или на темных окраинах городка, – проворчал он. – И по натуре я не из пугливых. Должно быть, на меня так подействовало зрелище умирающей на моих руках Талы.

Он нехотя подошел к хижине, не горя желанием вновь увидеть мертвое тело. В голове пронеслась ужасная мысль, и он замедлил шаг: «Вдруг ночью в хижину пробрались волки и растерзали ее? Этот мерзкий дикобраз мог выесть ей глаза или нос. Я должен был оберегать ее! Я не исполнил своего долга христианина…»

Несмотря на опасения, мужчина приподнял шкуру над входом и испытал облегчение: Тала лежала нетронутой. Она выглядела так безмятежно, что он на мгновение поверил в чудо. Сейчас она проснется и заговорит с ним своим низким, немного строгим голосом.

– Я должен ее похоронить, – произнес он, оглядываясь в поисках какой-нибудь лопаты или кирки.

Но никакого инструмента не нашлось, и это его совсем не удивило. Жослин вышел из хижины и осмотрел местность вокруг, но все было тщетно.

– Раз так, буду рыть землю руками, – проворчал он. – У меня нет выбора.

Он снял свою холщовую куртку и засучил рукава. Ему еще нужно было определиться с местом захоронения. Походив по поляне, он выбрал участок земли, показавшийся ему более рыхлым, возле березовой рощи.

– За работу! – воскликнул он.

Его взгляд упал на широкий плоский камень. Можно воспользоваться им. С напряженным лицом, чувствуя себя на взводе, он принялся рыть могилу. Этот изнурительный труд отвлекал его от горестных раздумий, и постепенно Жослин расслабился, но чем жарче припекало солнце, тем больше он потел. К полудню он снял с себя рубашку.

– Мне следует поторопиться, – громко сказал он. – Я обещал Тале разыскать Киону, мою красивую малышку, нашего ребенка…

Представив хрупкий силуэт девочки, он чуть не зарыдал от тревоги. Вчера все произошло так быстро, что он еще не до конца осознал смысл последних слов индианки. «Я пришел сюда. Шоган долгое время игнорировал меня, отказываясь разговаривать. Затем он принялся обвинять меня и только после этого отвел к своей тетке, и она умерла у меня на руках. Но мне это не приснилось: она сказала, что конная полиция забрала Киону. Но зачем?»

Жослин не обращал внимания на свои израненные, черные от земли пальцы. Сломав ноготь, он даже не заметил этого. Земля была тверже, чем он ожидал, но он продолжал рыть, задыхаясь, торопясь, словно одержимый.

– Я ни о чем не жалею, Тала! – внезапно воскликнул он. – Разве можно о чем-то жалеть, имея такую дочь, как Киона? Судьба подтолкнула нас друг к другу, чтобы этот ребенок появился на свет. Ты согласна, Тала? Разумеется, согласна! И я хочу, чтобы ты знала, даже если я повторяюсь, что я бы с удовольствием остался с тобой восемь лет назад. Да! У нас было столько хорошего! Ты учила меня смотреть на звезды по вечерам и бросала в костер душистые травы. Твоя кожа была нежной, золотистой… Но с другой стороны, я ведь был женат. Да, женат на Лоре.

По его лбу струился пот. Жослин решил отдышаться. Это позволило ему услышать шум мотора. Он с недоумением оглянулся. По лесной тропе, подпрыгивая на кочках, ехал мотоцикл, за рулем которого сидел крупный мужчина в соломенной шляпе. Незнакомец остановился неподалеку.

– Эй! Вы что, клад ищете, дружище? – поинтересовался он.

– Я рою могилу, – торжественно ответил Жослин.

Ему совсем не хотелось отвлекаться, но в глубине души он надеялся на помощь. Мужчина слез с мотоцикла, вытер лоб носовым платком и подошел, чтобы поздороваться.

– Позвольте представиться: Морис Летурно. Я поставил палатку на берегу небольшого озера, к югу отсюда. Вы кого хороните? Собаку? Яма не очень глубокая.

Этот тип, поглядывавший в сторону хижины, не внушал доверия Жослину. В оценке людей интуиция его никогда не подводила.

– Я хороню индианку, которая недавно умерла, точнее, вчера вечером. Может, у вас есть в палатке лопата?

Морис Летурно мгновенно изменился в лице. Он презрительно скривился, прежде чем ответить:

– Лучше подожгите ее хижину вместе с ней! Все равно у этих дикарей нет религии. Еще один индеец бродит где-то поблизости, но мое ружье заряжено, можете мне поверить.

– Несчастный кретин! – закричал Жослин. – Эта индианка была моей женой! Не болтай глупости, иначе я набью тебе морду! Убирайся отсюда!

Он выпрямился во весь рост, выставив кулаки. На него было страшно смотреть: мертвенно-бледный, мокрый, всклокоченный, с руками, по локоть испачканными в земле.

Мужчина предусмотрительно отошел на несколько метров, прежде чем плюнуть в его сторону. Он сел на свой мотоцикл и развернулся на сто восемьдесят градусов.

«Что я опять натворил? – встревожился Жослин. – Этот болван вполне способен доехать до первого полицейского участка и обвинить меня в убийстве индианки… Нет, ерунда. От него за версту несет трусостью».

Но инцидент заставил его задуматься. Он ни за что не успеет похоронить Талу до наступления ночи. Дрожа от бессильного гнева, Жослин снова вошел в печальную хижину. Над лицом усопшей роились мухи. Жара вот-вот начнет портить тело.

«Этот тип прав в одном: гораздо проще предать ее сожжению», – сказал он себе.

Его внимание привлекла миска, вырезанная из светлого дерева, стоявшая возле ложа Талы. Ее стенки покрывала черная мазь. Он взял миску, чтобы рассмотреть содержимое. Запах показался ему знакомым.

«Когда я поцеловал ее в губы, они пахли именно так, – вспомнил он. – Еще одно лекарство из трав. Несчастная думала, что сможет вылечиться подобной микстурой!»

Он растер между пальцев немного мази, чтобы лучше почувствовать запах. В эту секунду в хижину вошел Шоган. Жослин вздрогнул от неожиданности.

– Ты передумал? – резко спросил он. – Немного опоздал: я не смог вырыть глубокую яму. Поэтому собираюсь сжечь хижину.

– Поступай, как знаешь, – высокомерно ответил индеец. – Советую тебе не трогать содержимое этой миски. Тала слишком сильно страдала, зная, что скоро умрет. И принимала эти травы, которые помогают общаться с миром духов.