Сироты вечности

Луис задыхался, руки так тряслись, что зеркальце подпрыгивало. Это напоминало первое причастие… или животных, выстроившихся в очередь к кормушке.

– Что случилось? – спросила Дебби.

Луис стряхнул ее руку и бросился к гробу, проталкиваясь через толпу скорбящих. В животе пульсировал холодный комок: неужели сейчас он проходит сквозь эти белесые создания?

– Что такое? – Ли с застывшим на лице озабоченным выражением взяла его за руку.

Луис стряхнул ее и заглянул в гроб. Открыта была только верхняя половина крышки. Там, на шелковой бежевой подкладке, очень мягкой на вид, лежала его мать в своем лучшем синем платье. Из-за косметики лицо казалось почти здоровым. Пальцы опутывали старые четки. Луис посмотрел в зеркало, а потом медленно поднял левую руку и вцепился в край гроба. Он как будто стоял на палубе парохода, а вокруг бушевало море, и надо было изо всех сил держаться за ограждение, чтобы не выпасть за борт.

Гроб до самых краев наполняли сотни кишащих слизняков, которые ползали поверх тела. Они побелели и увеличились в размерах, очень сильно увеличились. Некоторые превосходили в обхвате его руку, некоторые были в фут длиной. Мясистые антенны-рожки уменьшились, на их кончиках появились желтые глазки, миножьи пасти вытянулись конусообразными хоботками.

Он все смотрел и смотрел. Справа к гробу приблизилось очередное чудовище, положило на край бледные пальцы – прямо рядом с рукой Луиса – и опустило вниз удлиненное рыло, словно на водопое.

И втянуло в себя четырех длинных слизней. Лицо дергалось и сокращалось, заглатывало мягкую бледную плоть почти с сексуальным наслаждением. Желтые глаза смотрели не мигая. К гробу подходили все новые и новые, чтобы тоже приобщиться. Луис повернул зеркальце – из его матери выползло еще два паразита, они с легкостью проскользнули сквозь синее платье и влились в кишащую массу. Позади Луиса с полудюжины бледных монстров терпеливо ждали, пока он отойдет. Размытые бесполые тела, очень длинные заостренные пальцы, голодные глаза.

Луис не закричал и не убежал. Он очень бережно спрятал зеркальце, разжал сведенные судорогой пальцы и медленно пошел прочь. Прочь от гроба. Прочь от Ли и Дебби, которые выкрикивали какие-то вопросы ему в спину. Прочь из похоронного бюро.

Остановился он только через несколько часов, возле каких-то странных темных складских и фабричных зданий. Встал в ртутном свете уличного фонаря, поднял зеркальце повыше, покрутил его во все стороны, убедился, что вокруг никого нет, а потом сжался в калачик прямо на земле около фонарного столба, обняв руками колени, покачиваясь взад-вперед и что-то напевая себе под нос.

– Думаю, это раковые вампиры, – сказал Луис психиатру.

Сквозь щели в деревянных жалюзи на окнах кабинета виднелись верхушки Утюгов.

– Они откладывают слизняки-опухоли, а те потом вылупляются и растут внутри людей. Мы называем их опухолями, а на самом деле это яйца. В конце концов вампиры забирают их назад.

Психиатр кивнул, в очередной раз набил трубку и чиркнул спичкой.

– Вы не хотите рассказать мне побольше… о… подробнее описать свои видения? – Врач выпустил клуб дыма из трубки.

Луис покачал головой и замер, сраженный новым приступом жуткой боли.

– За последние несколько недель я все обдумал. К примеру, назовите мне какого-нибудь знаменитого человека, который умер от рака лет сто назад. Давайте.

Доктор затянулся. Рабочий стол стоял около занавешенного окна, и лицо психиатра оставалось в тени, его освещала только зажженная трубка.

– Прямо сейчас не смогу припомнить. Но наверняка от рака умирали многие.

– Вот именно. – Луис, сам того не желая, повысил тон. – Смотрите, сегодня мы привыкли к тому, что люди умирают от рака. Каждый шестой. Возможно, каждый четвертый. Ну, к примеру, я не знаю ни одного человека, который погиб во Вьетнаме, но каждый из нас знает кого-нибудь, обычно даже кого-нибудь из родных, кто умер от рака. А вспомните всех известных актеров и политиков. Да он повсюду. Чума двадцатого века.

Доктор кивнул и заговорил, старательно избегая снисходительных интонаций:

– Вижу, к чему вы клоните. Раньше просто не существовало современных методов диагностики, но это вовсе не значит, что в прошлые века никто не умирал от рака. К тому же, как показывают исследования, современные технологии, загрязнение окружающей среды, пищевые добавки и прочее увеличили риск возникновения канцерогенов, которые…

– Да, канцерогены, – засмеялся Луис. – Я тоже в это верил. Господи, док, вы когда-нибудь читали официальные списки канцерогенов, составленные Американской медицинской ассоциацией или Американским обществом раковых больных? Туда же входит все – все, что мы едим, чем дышим, что надеваем, чего касаемся, чем развлекаемся. То есть вообще все. С таким же успехом можно сказать, что они просто не знают. Читал я весь этот бред. Они просто-напросто не знают, от чего появляется опухоль.

Доктор скрестил пальцы рук:

– А вы считаете, что знаете, мистер Стейг?

Луис вытащил из нагрудного кармана одно из своих зеркал и повертел головой. В комнате вроде бы никого не было.

– Виноваты раковые вампиры. Не знаю, сколько они уже тут. Может, мы что-то сотворили такое в этом столетии, и они смогли проникнуть сюда через… через какие-нибудь ворота или как-то еще. Не знаю.

– Из другого измерения? – спросил доктор будничным тоном. От его трубки пахло летним сосновым лесом.

– Может быть, – пожал плечами Луис. – Не знаю. Так или иначе, они здесь. Кормятся… и размножаются…

– А почему, как вы думаете, вы единственный, кто их видит? – почти весело поинтересовался психиатр.

– Черт возьми, – Луис потихоньку закипал, – я не знаю, единственный я или нет. Знаю только, что это началось после аварии…

– Мы ведь можем… с той же вероятностью предположить, что травма вызвала некие очень реалистичные галлюцинации? Вы же сами рассказывали, как ухудшилось ваше зрение. – Доктор вытащил изо рта погасшую трубку, нахмурился и принялся искать спички.

Луис сжал подлокотники кресла, головная боль и раздражение накатывали волнами.

– Я побывал в клинике. Они не обнаружили никаких признаков необратимых повреждений. Зрение немного пошаливает, но это только потому, что я теперь вижу больше. Ну, больше цветов, больше разных вещей. Чуть ли не радиоволны вижу.

– Хорошо, допустим, вы видите этих… раковых вампиров. – С третьей затяжки трубка у доктора наконец разгорелась, и в кабинете еще сильнее запахло нагретыми на солнце сосновыми иглами. – Значит ли это, что вы можете их контролировать?

Луис потер лоб рукой, словно пытаясь избавиться от мигрени:

– Не знаю.

– Простите, мистер Стейг. Я не расслышал…

– Не знаю! Я не пробовал до них дотрагиваться. Ну, то есть не знаю, смогу ли… Боюсь, они… Пока эти твари… раковые вампиры… не обращали на меня внимания, но…

– Если вы их видите, не означает ли это, что и они видят вас?

Луис встал, подошел к окну и потянул за шнурок, открывая жалюзи. Кабинет наполнился вечерним светом.

– Думаю, они видят то, что хотят видеть, – отозвался он, глядя на далекие холмы и поигрывая зеркальцем. – Может, мы для них лишь размытые тени. Но когда приходит пора откладывать яйца, они моментально нас находят.