Система Ада

– Ох и не нравится мне тут!
– сказал Миша, а Саша мрачно кивнул.

– А вы знаете, что я заметил?
– сказал востроглазый Равиль, когда они уже внедрились в пустынный штрек, из которого свернули в злополучный грот. Что у Крота на левой ладони был сильный ожог. Но правильной формы.

– Какой?

– Формы кротовой жопы.

– Странно.

Пещера стала меняться. В ней по-прежнему царствовали тишина и темнота. Штреки то повыше, то пониже по-прежнему петляли в бесконечном лабиринте, и ребята, идя наобум, на развилках выбирали тот, что пошире, на всякий случай оставляя перед проходом, которым решили не пользоваться, пирамидку из-камней или начертив на стене используемого прохода свою стрелочку. Но в пещере, после стольких километров полного безлюдья, стали попадаться следы человеческого пребывания, причем, по всей вероятности, не очень старые. Пустая консервная банка с надписью Прямо на металле "AUSTRALIAN BEEF IN JUICE", обломанная деревянная ручка, должно быть, от молотка, кепка.

Каждый был внутренне готов к новой встрече с человеком, и каждый очень ее боялся. Система Ада делала их мизантропами.

Они достигли очередной развилки. От небольшого пятачка вело три хода. Четыре горе-богатыря и одна девица постояли, подумали. Большинством голосов был выбран, как это принято у всех богатырей, - центральный. У левого и правого прохода выложили пирамидки. Для верности Рябченко острым краем камешка выцарапал на стене жирную стрелку, трижды перечеркнутую у основания.

Через полчаса, не встретив других ответвлений, они вышли на то же место. Жирная стрелка с укором смотрела им в лицо. Тогда выбрали левый проход. Пирамидку передвинули в центральный. В левом начер- -тили две стрелки. На этот раз развилки встречались, но хорошо утоптанный главный штрек привлекательно приглашал не сворачивать. Через час лабиринт вывел их на знакомый пятачок.

– Твою мать!
– Василий даже топнул в сердцах по заколдованному месту.

– О господи, как я устала, - Катя уселась на рюкзак.
– Дайте закурить, черт возьми.

– Сигареты будем экономить, - не очень уверенно заявил Саша, но протянул ей пачку.

Василий тем временем стал перекладывать пирамидку из правого прохода в левый.

– Ну пошли, что ли?
– сказал он.

– Еще один кружок, чтобы сюда вернуться?
– Савельев сплюнул.

– Ладно, отдыхайте,- махнул рукой Рябченко.
– Рав, давай сгоняем без рюкзаков, этот штрек проверим.

– Давай.

– До первой развилки или до второй. Двое налегке отправились в темный штрек, примечательный только тем, что раньше они там не были. Прошло десять минут, двадцать, тридцать, час..

Василия и Равиля не было. Трое уставших людей сидели возле похудевших рюкзаков и ждали. Они молчали старательно прислушиваясь к тишине - вот-вот послышатся шаги, мелькнет отблеск фонарей. Но тщетно. Заколдованное место.

– Куда они провалились?
– проворчал Саша.
– Вот заразы. Еще потеряться не хватало. Они прождали в молчании еще часа два.

– Сбегаю без рюкзака, может? Посмотрю, что там случилось. Вдруг обвал?

Миша поднялся. Ожидание всем действовало на нервы.

– Нет, Миша, - решительно заявила Катя.
– Вместе пойдем. Все.

– А с рюкзаками что делать?

В этом мире, состоящем из одних проходов, ситуация только ухудшалась. Обилие ходов как раз и делало ситуацию безысходной.

Решено было свои рюкзаки не бросать. Миша свечной копотью написал на стене: "В. и Р., мы пошли туда" и сделал фирменную стрелку.

Они шли медленно, невольно стараясь оттянуть момент встречи с чем-то страшным. Что там могло случиться с Васей и Равилем? Вдруг и правда обвал? Вдруг их убили? Вдруг, вдруг... Или заблудились навеки.

Первая развилка встретилась нескоро. Они осмотрели и обнюхали это место очень тщательно - ни пирамидок, ни стрелок. Пошли в правый коридор. Метров через сорок разветвлялся и он.

На месте развилки, на стенке, выступавшей утюгом, была начерчена вертикальная линия. Вася и Равиль ее начертить никак не могли. Она была сделана краской - белой и черной. Ни дать ни взять рисунок граничного столба.

– - Это что еще за херня?
– задал риторический вопрос Саша.

Они выложили у левого прохода пирамидку и отправились направо.

Вдруг впереди послышался тихий, неизвестно чей и, конечно же, пугающий шорох. Миша, шедший первым, остановился. Катя и Саша тоже.

В ушах только гулко стучало сердце, просившее продлить его существование.

– Стой! Кто идет?
– раздался впереди звонкий мальчишеский голос.

В проходе возникла тщедушная фигурка. Сначала "им даже показалось, что это девушка. Но нет, это был юноша, почти мальчишка. В куцей шинели, шапке-ушанке с белым кругом на лбу. В левой руке он держал слабосильный фонарик. А правою прижимал к боку - и это было уже серьезнее некуда - висевший на ремне через плечо автомат. Допотопный такой автомат с дулом в крупную дырочку, с круглым магазином. С таким автоматом советские солдаты дошли до Берлина, и Миша даже знал огнестрельно-холодное название этого оружия "пистолет-пулемет Шпагина".

Три фонаря заблудших были сильнее слабенького источника света аборигена, и он, слегка ослепленный, принял их явно не за тех, кем они являлись. Опустив оружие и подняв правую руку со сжатым кулаком вверх, он, как давеча ворюга Владилен, воскликнул громким шепотом:

– Кзотова будь готов!

Ребята стояли в оцепенении. Мысль о том, что они забрели в какой-то невероятный, особенный и пугающий мир, именно мир, существующий под миром обычным, иной мир, до которого можно просто дойти пешком, становилась все очевидней.

– Кзотова будь готов!
– повторил вооруженный человечек с ноткой неуверенности в голосе.

– Да, я Зотова, - ответила Катя.
– Но, простите, не поняла - к чему мне быть готовой?

Вооруженный молчал. И, придя к какому-то решению, подал новую странную команду:

– Погасить луч света в темном царстве!

– Чего?
– спросил Шмидт.

Но тут абориген чем-то убедительно клацнул на своем автомате, и смысл известной статьи Добролюбова дошел до людей, этой статьи не читавших. Они выключили фонари.

– Стой! Кто идет? Стой! Стрелять буду! Руки вверх, изменники повсеместного роста национально-освободительного движения!

Все слова этой тирады были вроде бы понятны, но измученным путешественникам показалось, что этот представитель загадочного племени говорит на иностранном, непонятном языке. Катя посмотрела на Мишу, отчего-то решив, что этот язык ему знаком.

– По уставу предупредительный выстрел. Одиночными - огонь!
– сообщил вооруженный и выстрелил.

Они не слышали громких звуков уже которые сутки. Что-то жутко чиркнуло по потолку, сшибая каменное крошево. Их колени невольно подогнулись, они присели, стараясь казаться меньше, словно грохоту было не все равно - кого и какой величины ему сминать.

Паренек откашлялся и подал новую команду:

– Обагренные кровью лучших сынов и дочерей отчизны, руки вверх!

Катя, Саша и Миша подняли руки с зажатыми в них выключенными фонарями.

– Господи, когда же кончится этот кошмарный сон?
– тихонько простонала Катя.
– Сашка, Мишка, это какой-то бред.

– Пора прекратить преступную говорильню, господа социал-предатели, иностранная речь становилась все понятнее.
– Генеральной линией... идите туда, -- паренек махнул стволом автомата и отошел к стене, освобождая дорогу. Поступью созидателей, социал-предатели, изменники родины, шагом марш!