Система. Город под куполом

На каждом экране в домах горожан, на улицах и в автомобилях раздались крики, и пошла рябь.

Глава 23. Девяносто девятый.

Отойти от всего, что произошло с ним, когда он находился в заточении, у Рафаэля было сложно. Конечно мысль о том, что удалось прикончить эту сволочь, немного согревала душу. Но этот гребаный кошмар так просто забыть нельзя. Весь этот бред, который нес мудак в белом халате прочно засел в голове. Но ничего! На этот раз он поступит правильно, получит все ответы, а ведь Артур говорил, что надо сразу ехать к Денису. Возможно, если бы все сложилось так, то сейчас бы Крис не был на грани нервного срыва.

– Расскажи мне кто другой, такую историю я бы подумал, что он наркоман, - не отвлекаясь от дороги заявил Леоне.
– Мы то думали тебя КГБ сцапали...

– Даже не знаю, что было бы лучше, - развалившись на сиденье с закрытыми глазами, произнес Крис.

– Когда ты позвонил мне, все просто не могли в это поверить. Плискин решил, что это ловушка...

– Это могло быть ловушкой, осторожность никому не вредила.

– Вот только если бы я был осторожен, ты бы торчал в той заброшенной тюрьме.

– Спасибо, что поверил мне это действительно важно для меня. Особенно сейчас, - не открывая глаза, поблагодарил Гладиус.

– Но все же я не до конца понял, особенно про тех психов. Откуда они там взялись?

– Да мне, откуда знать?
– повысив тон, произнес Кристофер.
– Пытаясь выбраться, я случайно открыл все камеры. И эти конченные психопаты напали на меня с голыми руками, они были бешеные. Думаю, этот Рафаэль ставил на них эксперименты.

– Я думаю, что ты мне чего-то не договариваешь, - заявил гонщик, закуривая сигарету.

– Я все тебе расскажу, как только сам до конца разберусь, - пообещал Гладиус.
– Главное пока, что все мы живы.

По дороге не только Крис успел рассказать, что с ним приключилось, но и Леоне поведал новости. Взять штурмом один из штабов сопротивления получилось, Ирвин словил пулю, и сейчас тяжело ранен, Шона задел осколок от гранаты, но повреждения были пустяковые. А вот усилитель, найден не был. Конечно по-хорошему стоило бы помочь его найти, только вот Крис понимал если он не получит ответы максимально быстро, то просто сойдет с ума.

Вдалеке дыми трубы огромных заводов, их были десятки, и работа на них кипела, не останавливаясь не на секунду, что бы жители города не могли не в чем себе отказать. Из-за огромных заводов, за городом всегда весел смог. Пустая бескрайная равнина, объятая темным дымом, у которого был запах женой резины. От него першило в горле, и слезились глаза, а легкие пылали так, будто в них залили расплавленное железо. Единственным спасением от ядовитого смога были дожди, которые шли осенью практически каждый день. Правда радости в дожде было мало, он таил в себе опасность, после того как начинались ливни редкая растительность, которая каким-то чудом умудрялась прорасти на голой каменистой почве, просто умирала, оголяя ржаво-коричневую плоть земли, из которой словно ребра торчали высокие серые камни. Пейзаж был чем-то похож на полуразвалившийся труп, который полежал недельку на солнцепёке, хотя сейчас земля была накрыта снегом, из-за которого не было видно смертельных шрамов.

Что бы хоть что-то проросло на истерзанной земле, приходилось сооружать прозрачные пластиковые навесы над грядками. Вырастить, что-либо в практически мертвом мире была задача не из простых.

Плюс играло важную роль недостаток солнечного света. Солнце даже летом редко выглядывало из-за тяжелых, будто асфальтированных серых туч. Но все же Денис не жаловался и не сдавался. Потому что это ему нравилась такая жизнь. Было по душе вставать утром и самому себе готовить завтрак из того, что удалось вырастить, мысленно посылая, куда подальше Министерство Здравоохранения с их нормами холестерина, белков и жиров. Нравилось, что он здоровался с соседями, а те, улыбаясь в ответ, спрашивая, как у него дела, там в той далекой жизни под куполом он практически не видел тех, кто живет рядом с ним. Все время приходилось идти куда-то и что делать, а делать что? Не раз Денис задавал себе вопрос, что он делал? И не находил ответа как жил как все. В этом наверно и был смысл всего быть как все. Где-то в глубине, в самом темном уголке души лелея и по немного подкармливая, что бы совсем не загнулась мысль, что ты особенный. Сейчас стало ясно, что все так и думали. Возможно, сказывался возраст, с годами начинаешь смотреть не вперед, а назад. И осознаешь, видя свою жизнь через призму годов, что каждый таил внутри себе скорее даже не желание, а надежду быть единственным в своем роде, особенным...

От еженедельной уборки Дениса отвлек лай, мужчина отбросил в сторону тряпку и взял стоящее рядом с дверью ружье. В тяжелых условиях ухитрились, выжить некоторые животные. Начина от безобидных травоядных, которые были, не прочь полакомится, чем ни будь с грядки. До достаточно крупных и опасных хищников. Поэтому пришлось завести сторожевого пса, который мог если не предотвратить опасность, то хотя бы предупредить о ней. И сейчас Роб громко заливался лаем, предупреждая своего хозяина.

Хоть маловероятно, что дикий зверь подойдет так близко к жилищу и уж тем более выберет своей жертвой человека, но голод толкает к безумию. Лай раздавался возле дома и завернув за угол Родин увидел бело-красную машину и двух молодых людей, стоявших возле неё. Разглядеть с большого расстояния кто это было сложно, но, подойдя поближе, он начал замечать, что ведет в чертах лица парня в чёрном плаще нечто знакомое. Второго блондина с зачёсанными назад волосами он видел точно первый раз.

– Вы ко мне?
– поинтересовался Денис, остановившись в метрах пяти от машины. Вопрос был немного глупым, так как ближайшие соседи жили метров за триста.

– К тебе конечно. Неужели не узнаешь?
– шагнул вперёд Крис.

Денис внимательно уставился на Криса своими серыми глазами, где- то на минуту, внимательно изучая его.

– Крис! Да ты вырос. Сразу так и не узнаешь. И каким чудом тебя суда занесло?
– убрал ружье Родин.

– Все сходу не расскажешь.

– Вы всех гостей с ружьем встречаете?
– Леоне взглядом указал на карабин, уже висящий за плечом Дениса.

– А это, - протянул Денис.
– Это от диких зверей не часто, но бывает, навещают они меня.

При слове звери Джони слегка покорёжило, но он с завидной скоростью вновь заулыбался, так как будто выиграл еще одну гонку.

– Что мы на улице стоим, погода то не важнецкая, оттепель может и дождь пойти, а под него поверьте лучше не попадать, - прокряхтел хозяин дома, отодвигая заржавевший запор на двери.

– Спасибо конечно, но я лучше в машине посижу музыку послушаю, - Джон боязливо поглядывал на крупную черно-коричневую собаку, которая мирно улеглась на пороге и приподняла уши, будто слушая, о чем, говорят люди.

– Ладно, как хочешь, - Крис вспомнил разбитую магнитолу в машине. Кажется, чемпион, который так лихо входит в повороты, буквально играя со смертью, боится братьев наших меньших.

– Тогда прошу внутрь, - сказал Денис, открывая дверь.
– Уж извини там слегка не прибрано, но что поделать у меня дел выше крыши. Не поверишь, даже спать некогда.

Пожалуй, самое уместное слово, которым можно описать жилище Родина было железная хижина. Дом был построен из листов железа сваренных друг с другом. Внутри стены были отделаны утеплителем, который был в некоторых местах дырявый, и там виднелось проржавевшее железо. Мебели практически не было. Одиноко стояла кровать напротив небольшой стол, на нем расположилась крохотная электрическая плита. Так же имелось старое обшарпанное кресло, обтянутое странной зеленой тканью и не большой телевизор. Судя по тому, что на экране скопилось обильное количество пыли, его давно не включали. В углу на полу стоял таз, наполовину наполненный мутно-рыжей водой. В доме явно протекала крыша.

– Как же давно я тебя не видел три года, хотя постой четыре. Тогда ты приезжал с Артуром, как быстро время летит, - тараторил Родин.
– Есть хочешь? У меня тут, где-то консервы не плохие завалялись, с помидорами будет очень даже неплохо. Я их сам выращиваю. Кстати, как там сад Артура? Он до сих пор цветы выращивает? И как он сам? Хоть Артур мужик крепкий, но все - таки возраст, далеко он уже не мальчик и даже не мужчина в самом расцвете лет.

Кристофер еле успевал слушать вопросы, которые сыпались на него градом о том, чтобы ответить на них не было и речи.