Системная нежить. Том.2

Я помалкивал, некоторое время ждал, пока он разрешит мне одеваться, не дождался, решил, что уже можно, в пол-уха слушая бубнёж доктора, которому, вероятно, весь этот медосмотр был ещё больше нужен, чем мне.

— Док, могу я быть свободен?

Он поднял на меня глаза, вопросительно показал на пачку сигарет, я отрицательно показал головой, он рассеянно протянул мне руку, потом задумчиво кивнул, мол, можешь, кто тебя тут держит.

Попрощавшись с доктором, вынырнул обратно в коридор, поймал всё того же сержанта, лицо которого стало намного менее несчастным и узнал у него, где сидят штабные, в частности, помощница диктатора Цезаря.

Всё оказалось в том же здании, в кабинетах администрации, куда я прошёл своими ногами, правда под невидимостью, чтобы не отвечать на дебильные вопросы, типа кто я такой, где пропуск, зачем вам топор и прочие.

Надо сказать, что на посту охраны все солдаты и офицер были игроками, один даже встрепенулся и стал тревожно просматривать коридор, однако моя породистая невидимость пока ещё давала преимущество.

Дверь не трогал, блинкнул внутрь и обнаружил что невидимость слетела, а сердитая и облачённая в обтягивающую офицерскую форму Марина уже достаёт с пояса табельный пистолет, чтобы начать меня им пугать.

Мельком глянул на её погоны (старший сержант), невозмутимо плюхнулся в кресло возле стола генерала.

— А почему, собственно, Стейн? А сестры фамилия Цеховникова, вроде?

Она замешкалась, убрала пистолет, на лице мелькнула гамма эмоций включая откровенную ненависть, гнев, растерянность и даже где-то улыбка промелькнула.

Глава 16 Паства

Кабинет генерала, который в настоящее время отсутствовал, был прост. Большой квадрат. Входишь прямо и упираешься как в противотанковое заграждение — в его стол. Слева и справа небольшие офисные кресла — сидеть бочком к хозяину кабинета. За его спиной окно, надо думать, он его открывает, когда курит свои папиросы «Казбек». Где-то по соседству наверняка есть просторный кабинет с картами и штабным столом: строить планы наступлений на позиции врага. А здесь только несколько пустых шкафов, мебель какая попало, явно из разных мест и хаотично собранная, у стены простенький столик, заваленный бумагами. Это, надо думать — рабочее место Марины Стейн и объясняет факт её тут присутствия. Сменил, значит, того хмыря адъютанта на деваху. Интересно, это была её идея или его?

— Леонид, — совладав с эмоциями, начала выдавливать из себя девушка, слегка тряхнув копной волос, — я тебе очень благодарна, правда несмотря на то, что между нами было, ты….

— Однажды, — перебил её, прохрипел театральным шёпотом, имитируя Дона Корлеоне, — хоть этот день может никогда не наступить, я попрошу оказать мне услугу, а до тех пор прими это, как подарок в день свадьбы моей дочери.

— Какое дочери, какая свадьба, что ты буровишь?

— Ну вот, классики не знаешь! Садись.

Поколебавшись мгновение, она осторожно уселась на край кресла напротив меня.

— Ты, конечно, можешь требовать от меня чего угодно, после всего… но не здесь.

— Мля, Марина, — присел я и критически осмотрел её протез. Ага, нога срублена моею уверенной и слегка разгневанной рукой выше лодыжки, сейчас туда поставлен довольно качественный ортопедический протез, даже обувь подобрана почти одинаковая.

Она посмотрела на меня сверху вниз, моргнула и громко сглотнула.

— Надеюсь, ты второй кроссовок не выкидывала?

Оборотный облик. Раньше, чем она принялась задавать вопросы, руками Патрика (с такого угла зрения ей не была очевидна моя метаморфоза) я плавно обхватил её ногу, чуть сжал и применил исцеляющую руку, за бесконечно долгую минуту всадив туда почти тысячу единиц маны.

Если система может возродить целое тело за девять тысяч единиц, даже со скидкой божественному артефакту, то мой козырный навык — в теории может отрастить конечность за тысячу. Плюс-минус. Надо пробовать, что я теряю? Мои источники маны, включая нож — почти пусты, но сейчас есть время восстановить.

Она ойкнула и положила мне на голову руку.

Хорошо иметь большую и довольно богатую на кровавые и травматические события — память инквизитора Шая, согласно которой, вроде бы должно сработать.

— Где твоя комната? — строго спросил я, одновременно применив оборотный облик чтобы вернуть своё привычное гульское тело.

Она глупо моргнула, часто задышала, показала рукой куда-то в сторону стены.

Привстал, под её слабо протестующее выражение лица просунул руки ей под спину и ноги, легко (надо помнить у меня ощутимый показатель силы) поднял, накинул невидимость и блинкнул в коридор.

— Куда идти?

— Прямо и направо.

Комната оказалась даже не комнатой, а какой-то крошечной кладовкой, где были наспех собраны двухэтажные нары. Посадил её на нижний ярус, аккуратно отцепил крепление протеза, она посмотрела на меня, чуть закусив губу.

— Тебе надо отлежаться, хотя бы сутки. Может, сработает, нога отрастёт.

— Но Цезарь Титович!

— Отставить! — с нажимом перебил я. — Пытаешься тут хорошее дело сделать, а ты выкаблучиваешься. Выведывай мне за это штабные военные тайны!

Она слабо улыбнулась.

— Выведываешь ты, а я могу только сдать, слить информацию, предать Родину. Опять всё путаешь.

Тем не менее на мои скупые расспросы ответила, какие районы города ещё плотно контролируются зомбированными, я старался запоминать, одновременно отмечая, что с прокачанным (по сравнению с моей прошлой жизнью) интеллектом запоминалось легко и уверенно. Конечно, как офицер, я и так имел право это знать, но так — быстрее.

— Спасибо, Марин. И не держи зла, это вредно для здоровья — меня во врагах иметь. Под конец у меня будет к тебе просьба интимного характера.

Её взгляд сделался строгим и, одновременно, чуть рассерженным.

— Добудешь мне форму военную и погоны старлея? А то брожу тут как гражданский.

Дождавшись, чтобы до неё дошёл смысл вопроса, не стал ждать ответа, блинкнул на улицу.

Середина дня. Тучки рассеялись, небо вполне себе голубое, на территории кремля хаотично собраны здания блочного типа, вроде времянок-вагонов, только из большого количества частей и высотой до трех этажей. Ещё одно сейчас собирали рабочие с парой автокранов у дальней крепостной стены. Следы пребывания нежити уже затоптали. Вояки тут крепко окапываются, ничего не скажешь.

Тело болит, голова ноет, некоторые ребра были сломаны, ран на теле куча, но, покушал, помылся, от баб натерпелся, раны подзатянулись, пора и делом заняться.

Для начала накинул невидимость и при помощи очень длинной серии блинков добрался до «Бристоля». Собственно, убедился в своих подозрениях, что временно мной занятое жилище — уже не моё. Постоял на крыше, посмотрел. По меньшей мере полдюжины семей каких-то беженцев стирали, готовили во дворе, гоняли детей, переговаривались и вообще плотно занимали всю гостиницу, так что никакого желания обитать тут, у них под боком и на правах бедного родственника — не было.