Системная операция

Из коридора послышались шаги, словно кто-то бежал, стукая каблучками по мраморной плитке пола.

— А вот и я, — в ординаторскую ворвалась молодая женщина с собранными в высокий хвост длинными белокурыми волосами. Эх, был бы помоложе, точно приударил бы. Но как же это непривычно видеть неубранные волосы и расстегнутый халат в хирургии. Она протянула Сашке пленку ЭКГ. Нет ничего более жалкого, чем выдающийся хирург с большим стажем, пытающийся прочитать кардиограмму. Хоть не вверх ногами держит, и не говорит, что она ровненькая, и то хлеб. Наконец, эта стервочка решила сжалиться над заведующим хирургии, и повернулась ко мне. — Можете усыплять, Алексей Владимирович. Нет тут ничего острого.

— Могла бы по телефону сказать, — проворчал я, направляясь к двери.

— Не могла, связь что-то чудит, — Катерина пожала плечами. — Вы, например, у меня вообще не существуете, оба, — добавила она, поворачиваясь к Саше. — А вы, Александр Валерьевич, не расслабляйтесь сильно. У меня в приемнике двое, и оба могут в итоге оказаться вашими, сейчас только биохимию перепроверим. Да, и еще кого-то везут, с болью в плече. Но, с такой формулировкой мне один раз огнестрел в это самое плечо подвезли. Так что, похоже, ночка сегодня та еще будет.

Я уже не стал слушать Сашкины маты и ответы этой язвы, а быстро побежал в операционную. К счастью, мне не надо так намываться, как хирургам, достаточно руки правильно вымыть.

На столе уже лежал молодой парень, а ему в кровь поступал миорелаксант. Маринка деловито заполняла наркозный лист, параллельно перебирая ампулы, ожидая моих распоряжений. Я встал у головы парня и скороговоркой перечислил препараты, которые тут же начали поступать ему в кровь. Открыв клинок ларингоскопа, я уже положил поплывшему парню ладонь на голову, как вдруг он распахнул глаза и довольно отчетливо произнес:

— Это не игра, не игра… В игре не умираешь… по-настоящему. Это какой-то вирус, точно вирус, и зомби. Они все как зомби, только какие-то другие, — Маринка замерла рядом со мной со шприцем в руке, а в ее глазах, блеснувших из-под маски, промелькнуло беспокойство.

— Переиграл во что-то, парень, — я покачал головой, а он тем временем закатил глаза и отключился. — Ну, с богом. — Запрокинув его голову, я ввел ларингоскоп и приступил к интубации, которая, похоже, на сегодняшний день не последняя.

Эта была поистине адская ночь. Пациентов везли валом, пришлось вызвать дежурную бригаду и собрать еще одну из тех, кого нашли. Мы с Маринкой чуть с ума не сошли, мечась между столами. Все пациенты были с разного рода повреждениями. Создавалось впечатление, что город сошел с ума, и все кинулись резать и стрелять друг друга. Спасти удавалось не всех. Некоторых привозили в таком состоянии, что возникал закономерный вопрос: как вот это еще может быть живо? Хирурги падали с ног, в последние часы я заметил, что они даже не перемываются, вопреки всем канонам и правилам. Одежду одноразовую меняют только, не отходя от столов. И, как сказал во время моей очередной перебежки к соседнему столу Сашка — этот дурдом не только у нас. Все больницы города экстренно расконсервировали операционные и пашут, не покладая скальпелей.

Закончилось все это безумие только в восемь утра. Обойдя всех, кто выжил, и теперь лежал в реанимации, я поплелся в ординаторскую. Сейчас записи сделаю и домой. Спать буду сутки, не меньше. Всю ночь перед глазами мелькала рябь, но я на нее уже не обращал внимания.

Пока компьютер загружался, на секунду прикрыл глаза, и словно в черную дыру провалился.

Проснулся, словно от толчка. Подняв голову с рук, я оказывается уронил ее во сне на стол, я огляделся по сторонам, одновременно потирая затекшую шею. Монитор компьютера оставался черным и не подавал признаков жизни. Как не наблюдалось этих самых признаков жизни в ординаторской, хотя, по идее, после такой ночки здесь должно быть достаточно людно.

Но, что меня поразило больше всего — это полумрак, стоящий за окном и, соответственно в ординаторской. Хотя часы показывали, что уже давно утро.

Поднявшись, я подошел к двери и выглянул в коридор, чтобы тут же нырнуть обратно. Коридор был пуст. Не было привычной утренней суеты. Не слонялись больные, не бегали медсестры, не махали швабрами санитарки. А еще было очень тихо. Просто нереально тихо. Почувствовав подступающую панику, из-за непонимания происходящего, я сел на диван, оглядывая пустую ординаторскую бессмысленным взглядом.

Появившуюся перед рябь, я встретил, как родную. Вот только на этот раз, рябь была настолько интенсивной, что сквозь нее я не видел ничего вокруг. Вдобавок ко всему к ряби добавились яркие всполохи, которые постепенно сложились в слова.

Приветствую, игрок! Какой тип общения ты предпочитаешь: визуальный или акустический?

Что? От неожиданности я упал на спину, пытаясь отогнать от глаз навязчивую надпись, размахивая при этом руками. Что здесь происходит, вашу мать?!

Глава 2

Рябь и надпись продолжали маячить перед глазами и не собирались никуда исчезать. Более того, даже, когда я закрыл глаза, надпись никуда не делась, словно транслировалась сразу на сетчатку, а то и передавалась непосредственно в зрительные бугры мозга, и я видел уже обработанную информацию. Минут пять я пытался от нее «отделаться»: закрывал глаза, вызывал любой другой образ, тупо отмахивался руками, но, в конце концов, сдался. Ладно, попробуем убрать ее, сделав осознанный выбор из двух предложенных альтернатив:

— Акустическую, давай акустическую, — и добавил едва слышно, что для херни, засевшей в голове было непринципиально, но немного успокаивало меня самого. — Лучше уж голоса в голове, чем муть перед глазами, из-за которой я больше ни хера вижу. С голосами, чего уж там, можно бродить и фиги воробьям показывать, главное видеть этих самых воробьев. А то что фиги, так я на пенсии уже официально и бесповоротно. Кому хочу, тому то и показываю. Имею право, я свободная личность.

— Твой выбор принят, игрок, — тут же сообщил мне женский голос, довольно приятного нераздражающего тембра, но какой-то безжизненный, холодный, лишенный каких-либо эмоций. Появление голоса послужило своего рода сигналом к выключению визуала, потому что надпись, как и рябь перед глазами, исчезли. Проморгавшись, я осмотрелся по сторонам, отмечая про себя, что так четко я ничего не видел с прошлого вечера, когда только пришел на смену. Похоже, что вся эта ерунда началась не только что. Внезапно вспомнились слова паренька, поступившего в эту жуткую ночь первым, но я отбросил их в сторону, попытавшись сосредоточиться на происходящем здесь и сейчас. Тем более, что голос в голове настойчиво предлагал послушать, что же он скажет. — Ты хочешь получить первичную информацию?

— Ну еще бы я не хотел, — пробормотав, я отметил с неудовольствием, что в голосе прорываются истеричные нотки. — Конечно, хочу, прямо очень сильно.

— Ты можешь задавать вопросы, игрок. — Голос милостиво разрешил мне приобщиться к информации.

— Какого лешего со мной происходит, и что за дичь вокруг творится?! — на последнем слове я все-таки вскрикнул. Эх, не получилось этакое брутальное хладнокровие выдержать, да и наплевать. Меня все равно никто не видит и не слышит моих воплей.