Системный властелин (сборник)

– Вы о чем? – Я не отставал. – Куда я должен возвратиться?

– По-моему, на вас сильно подействовало задержание, – засмеялся Дуганов, – конечно на свободу! Вы представить не можете, как вам полегчает, когда вы действительно попадете на свободу!

– А что там, на свободе?

– Вас ждут на свободе, – Дуганов быстро вышел из кабинета.

Да кто там меня ждет? На ЭТОЙ свободе. Или о чем он?

* * *

На этот раз процедура препровождения в камеру прапорщику удалась. Из распахнутой, безнадежного вида зеленой двери пахн'yло. Это был запах немытых человеческих тел, тайно выкуренной махорки, плохого сварения желудка, страха и злобы. Камера.

– О, пополнение, – прогудело из темноты.

Камера была тесна, но несмотря на это, на установленных в три яруса железных кроватях умещалось не менее двадцати человек. Посреди стоял облупленный стол. Боком к столу – худощавый человек в спортивном костюме. Он сидел, откинув голову назад, закрыв глаза и слушал внимательно, как другой, сидящий рядом на койке, читал ему газету.

– Здравствуйте, – безадресно произнес я.

На мое приветствие отозвался только один слабый голос из темноты коечных джунглей.

– Здоров, земеля, – потом совсем тихо, – ты Сапе представься…

– Кому Сапа, а кому и Станислав Иванович! – рявкнул тот, за столом. – Это вам, уркам, погоняло привычно, а тут человек интеллигентный пришел! Ученый, пала! А они не вам чета.

– Очень приятно, Станислав Иванович, меня зовут Стамин, я тут не надолго. Не побеспокою.

Вся камера ржала минут пятнадцать. Утерев слезы, Сапа объяснил:

– Тут все навечно! Вход рупь, выход сто! Так что не смеши пацанов. И не парь, что не виноват! Мне про тебя все известно. Страну обокрал? Все вы, интеллигенты вонючие, одно и то же норовите. Народу жить не даете.

Я не стал вдаваться в сложные аллюзии пахана, а попытался перевести разговор в другое русло.

– Где есть место свободное? – обращаясь в пространство, спросил я.

– Книжек мало читал, Стиляга? – промычал Сапа, – Стиляга теперь тебя зовут. Так вот. В книжках про таких, как ты, написано – «твое место у параши!». Там и ищи.

– Но я вижу, что вот тут в центре, койка не занята. – Я не сдавался.

– А ты попробуй, займи! – вдруг включился в разговор тот, который читал газету Сапе.

Не посчитав нужным обратить внимания на слова, я подошел к свободной койке, бросил на нее выданный прапором нехитрый скарб и, нарочито повернувшись спиной к импровизированному начальству, стал устраивать ночлег.

Брошенную в меня железную монету, тяжелую, с заточенными до остроты бритвы краями, я даже и не увидел. Просто сработал инстинкт. Только чуть отклонил голову. Этого было достаточно, чтобы меткий бросок увенчался ничем.

Успел разобрать свою постель как раз к тому моменту, когда дверь камеры, загремев откинутым окошком, сообщила:

– Завтрак!

Процедура раздачи мятых алюминиевых мисок проходила согласно принятому здесь ритуалу. Из рук в руки. Моя миска тоже прошла почти через все руки в камере. Каждый из присутствующих сдобрил мою пайку смачным плевком. Впрочем, я уже реагировал на это спокойно. Учащенное сердцебиение и ожидание конфликта ушли куда-то далеко. Опять все вокруг застыло.

«Что я делаю в этом искаженном мире? Почему я не ушел сразу? Захотелось острых ощущений? Героем пройтись по местам, где был никем? Вернуться за школьную парту с университетским образованием? Над урками поиздеваться? Гордыня немереная! Бегом отсюда!»

Никто так ничего и не понял. Когда на стук прибежали охранники с автоматами и открыли дверь, им предстала странная картина. Недоумевающие сокамерники смотрели на пахана с тарелкой баланды на голове. Я сидел на своей койке и затем спокойно, в своем ощущении времени, вышел из оттуда. Чтобы навсегда покинуть этот мир. Грызите себе глотки сами. Я не тот герой, чтобы бороться за ваши души.

Глава двадцать первая

Утром ноги меня сами понесли к Ларину. Ночной поход в мой старый дом дал мне силы на непростой, как мне казалось, разговор.

– А, зачастил ты сюда, зачастил, – встретил меня улыбкой Ларин.

– Ну, как зачастил? Я раз к тебе только заходил, – возразил я, чувствуя игру Ларина.

– Ну, рассказывай. Можно подумать, что я не знаю, что ты каждую ночь шныряешь через портал. Куда, интересно? Небось, подружку в Юре завел? Толстую, добрую игуанодоншу… – Ларин был в веселом настроении.

– Да нет, я все пытаюсь разобраться, что же я такого в своей жизни натворил. Как мир поменял или от чего спас.

– А нечего ковырять! Ты работал. А что и как – не твоего ума дела! Тебя посылают, ты выполняй. И получай свою спокойную жизнь в слипинг-моде. Считай себя солдатом истории. Дослужишься до полковника – сам будешь определять кого и куда посылать. – Ларин никак не ожидал такого поворота, хотя казалось, что на подобные вопросы он уже отвечал.

– Ну во-первых, в своей слипинг-моде я радости не видел, а во-вторых, ты же знаешь, что я сам могу пойти куда хочу и посылать не надо.

– Ты помнишь слипинг-моду? – У Ларина на лице отразилось легкое удивление. Помолчав, он продолжил: – Ну а то, что ты сам темпоральный коридор открыть можешь, только пожелай… Ну, считай, что ты до генерала дослужился. Можешь спокойно встречать старость.

– Да не спешу я в старость. Не дряхл еще. Только понять никак не могу, что я делал всю свою жизнь, зачем туда-сюда скакал, ради чего моя память и моя жизнь как рваная газета – слова есть, а смысла не видно. Что я – всю жизнь устрицы носил с твоей подачи?

– Ну, дались тебе эти устрицы! У каждого в жизни приколы бывают! Зато вон, какой анекдот в истории ходит. Ну извини, если обидел тебя чем. А ты их и не даром вообще-то притащил! Кстати – гонки на носу, ты как, покатишь? – Ларин, по-моему, попытался сменить тему.

– Покатить-то покачу, но не о том речь. А остальные мои миссии? Все как одна – доставка всеобщего процветания прямо на дом? На манер пиццы. Скажи мне – бланковской родне, или кто там они, я тоже помогал ради прогресса или чего? – Я никак не хотел уходить от этого разговора.