Сияние Каракума (сборник)

— Не совсем.

— Я так и думал. Этот парень — как его? — с самого начала был очень суров.

— Я действительно виноват. Всё случилось из-за моей медлительной верблюдицы.

— Тебя оштрафовали?

— Пока нет. Если я одним штрафом отделаюсь — сочту себя везучим.

— А что? Может быть и хуже наказание?

— Всё зависит от мотоциклиста. Если он не очень пострадал, — то и мне не очень влетит.

— А я собирался вести твою верблюдицу к вам в Пахта.

— Вот и вам из-за меня беспокойство. Пропади эта верблюдица пропадом, весь день мучаюсь с ней. Я уже побывал дома и приехал с сыном на мотоцикле. Он внизу ждёт. Поедем-те к нам, яшули. Сын по окраинам поведёт верблюдицу, а я вас на мотоцикле доставлю в посёлок.

— Нет-нет! — Юсуп-ага затряс головой. — Ни за что не сяду на мотоцикл. Пусть твой сын на нём едет, а мы с тобой пешком пойдём по окраинам и верблюдицу домой доставим не спеша.

VIII

Погостив два дня у новых знакомых, Юсуп-ага вернулся в отличном настроении. Однако скоро от этого настроения не осталось и следа. Старик вновь загрустил, помрачнел. Опять он часами не покидал балкона, лишь изредка ненадолго спускался вниз размять ноги.

К тому же у него появились головные боли, которые день ото дня всё сильнее мучили его. Хуже всего, что они сопровождались слабостью. Человек, у которого совсем ещё недавно было железное здоровье, который мог с утра до ночи без устали рыскать по пескам, теперь еле волочил ноги. «Что это? — уныло думал Юсуп-ага. — Конец жизненного пути?»

В один из тёплых февральских дней он опять сидел на балконе. Ветерок доносил до него запах влажной земли и свежей травки. Эти слабые ароматы он улавливал чуткими ноздрями даже сквозь бензиновую гарь из труб расположенного неподалёку завода. Юсуп-ага никак не мог сообразить, что же это так благоухает. Маки? Нет, не тот аромат, да и откуда макам взяться, сейчас их даже в пустыне ещё нет.

Чтобы узнать, не нужно ли дедушка чего, на балкон вышла Дженнет.

— Посиди со мной, дитя моё.

Дженнет села.

— Чувствуешь какой-нибудь запах?

Дженнет принюхалась.

— Запах бензина.

— А ещё?

— Больше ничем не пахнет.

— Да ты принюхайся хорошенько.

Минуты две девочка добросовестно втягивала носом воздух.

— Ничего не чую.

— Я бы сказал — благоухают цветы, но что может цвести в такое время?

— А-а-а! Знаю, что! Это миндальное дерево! — Дженнет свесилась с балкона. — Вот посмотри, дедушка! Сюда смотри, под стену. Видишь?

Старик, перегнувшись через перила, увидел под самой стеной дерево в бело-розовом цвету.

— Да, ещё одна весна пришла… — Юсуп-ага глубоко вздохнул.

— Дед, почему ты всё время вздыхаешь? С тобой случилась беда?

— Беда? Не знаю, дитя моё… Сижу — ничего, встану — голова начинает кружиться, вот-вот упаду… Дала бы ты мне крепкого чаю.

Дженнет отправилась на кухню. Пока грелась вода, она перемыла посуду и почистила пылесосом ковёр в гостиной. Потом, заварив чай в любимом дедом небесно-голубом чайнике, понесла его на балкон.

На балконе она едва не выронила чайник — так поразил её вид Юсуп-ага.

— Что с тобой, дедушка?

Юсуп-ага жестом попросил поставить возле него чайник. Дженнет, тщательно перемешав чай, налила пиалу и подала ему.

— У тебя очень красное лицо. Выпей чаю, легче станет.

А сама ускользнула к соседям и от них позвонила в «Скорую помощь». Вернувшись на балкон, увидела деда лежащим на спине. Особенно пугали раскинутые руки.

— Дедушка!

Юсуп-ага приоткрыл глаза.

— Дитя моё…

Дженнет опустилась возле него на колени и стала поить чаем, держа в одной руке пиалу, другой приподняв голову старика. Он пил с жадностью, потом сказал, что хочет вздремнуть. В это время у двери позвонили. Дженнет побежала открывать.

— Дедушка, к нам врач! — крикнула она из коридора. — Проходите, больной там, на балконе, — сказала она Оруну Оруновичу, ибо это был он, а сама вышла на лестницу. Там никого не оказалось. Возле дома тоже никого. Как же так? Врач «Скорой помощи» пришёл один, без медсестры и даже без халата? Дженнет вернулась в квартиру.

Увидев, кто пришёл, Юсуп-ага заторопился встать, но не смог.

— Лежи, лежи, дорогой! — Орун Орунович прошёл на балкон и сел на кошму.

— Я соскучился по тебе, — тихо сказал Юсуп-ага. — Почему ты шесть месяцев не показывался?

— Вот, пришёл рассказать, где я пропадал эти шесть месяцев, — Орун Орунович весело улыбался, а сам внимательно разглядывал Юсуп-ага. Явно сдал старый чабан, лицо осунулось, румянец слишком яркий, нездоровый, и такие измученные глаза. Бедняга чем-то болен.

— Тоскуешь, наверное, по своим барханам и овцам?

— Э-э, я, кажется, отгулял своё… В ногах совсем силы нет, голова постоянно болит, а погляди-ка на мои руки. — Руки старика дрожали. — Разве они удержат чабанскую палку?

На глаза Юсупа-ага навернулись слёзы. Врач сделал вид, что не заметил этих слёз. Он предложил старику перебраться в гостиную, уложил его там на диван, потом открыл чемоданчик, который постоянно носил с собой, вынул стетоскоп и аппарат для измерения давления. Не переставая улыбаться, сказал:

— Сейчас произведём настоящий врачебный осмотр и узнаем, чем дышит наш друг кочевник.

Закончив осмотр и помогая своему пациенту одеться, Орун Орунович как бы между прочим задавал вопросы:

— Бывает так, что у тебя по телу словно мурашки бегают?

— Да.

— В ушах звенит?

— Звенело, Но когда ты пришёл — перестало звенеть.

— Мурашки тоже скоро перестанут бегать. Прими-ка вот это.

Впервые в жизни Юсуп-ага проглотил лекарство. Орун Орунович потребовал, чтобы старик лёг в свою постель. Тот послушался. Врач положил ему под голову две подушки.

— Раньше у тебя бывало такое состояние, как сейчас?

— Две недели назад было похоже. Но я выпил чайник чаю, и всё прошло.

Пронзительно задребезжал звонок. На этот раз в дверях стоял человек в белом халате и с ним была медсестра.

— Вызывали «Скорую помощь»?

— Да, — ответила ничего не понимающая Дженнет. — А разве…

— Почему никто не встретил машину? — перебил её врач. — Где больной?

Дженнет проводила его и медсестру в комнату дедушки. Врач спросил у Оруна Оруновича.