Сияние Вышних Богов и крамешники

— Пойдём встречать, — толкнул меня локтем Чердынцев. — Он не столько ко мне, сколько к тебе. Это Светозар. Только не спрашивай, где его дом.

Через пару секунд челдон был уже рядом с нами. Сначала он обнял отшельника, потом повернулся ко мне.

— Ну что, Белослав, будем знакомиться?! Я Светозар, — улыбнулся гость своей открытой русской улыбкой. — Только не спрашивай, откуда я тебя знаю. И с какой «луны» я свалился. Лишнее любопытство нам ни к чему.

В этот момент к нам подошли два его спутника. Оба они оказались эвенками. Одному на вид было лет сорок, другому — не больше шестидесяти.

— Это мои друзья, — повернулся к ним Светозар. — Отец с сыном Чапогиры. Они с одной таёжной фактории [13] . Давайте знакомиться.

Я протянул руку и назвал своё имя.

— Лючеткан, — представился старший эвенок. — А это мой сын — Тиманчик.

Оба эвенка были одеты традиционно в оленьи кырняжки. На головах у них виднелись парадные росомашьи капоры [14] , а на груди красовались расшитые бисером нагрудники. По красивой, богато украшенной одежде, и по манере держаться было видно, что оба эвенка никакого отношения к поселковой жизни не имеют, что они дети тайги. Свободные от пут цивилизации и счастливые.

13

Фактория — \ср.-век. лат. — [factoria]

1.) Торговая контора и поселение европейских купцов в колониальных странах.

2.) Торгово-снабженческий и заготовительный пункт в отдалённых промысловых районах (напр., пушная фактория на Севере).

3.) Эвенки словом «фактория» называют свои посёлки.

14

Капор — (эвенк) — национальный головной убор, сшитый из шкуры росомахи или оленя).

«Интересно, где нашёл этот странный Светозар живущих по своей традиции тунгусов? Ведь при советской власти кочевников тайги насильно расселили по факториям. Очевидно не всех!» — подумал я.

— Да-да, не всех! Их вот не сыскали! — посмотрел на меня насмешливо челдон. — Они живут там, где нравится. Здесь вся тайга принадлежит их роду.

— А зачем ты сказал, что они с какой-то фактории?

— Я не соврал. В их роду не меньше сотни душ, так я говорю, Лючеткан?

— Так-так, нас сто двадцать… — закивал головой эвенок.

— Как видишь, население целого кочевого посёлка.

— Сколько же у них тогда оленей? Тут пахнет 10-15 тысячами? — засомневался я. — Чтобы прокормить такое стадо, нужны обширные пастбища.

— Э-э, да ты, я вижу, парень не промах! — улыбнулся Светозар. — На мякине тебя не провести. Поди ещё и эвенкийский язык понимаешь?

— Понимаю, и немного на нём говорю.

— Тогда и спроси их, сколько они держат оленей.

— Не буду я их спрашивать. Это неприлично. Лучше ты мне объясни, чем эти дети тайги живут?

— Олень у них больше как тягловое животное и на крайний случай, если в тайге бескормица. Мы научили эвенков рыбалке. Их выручает рыба, которой и в реках и в озёрах здесь — уйма. Я вон вам пару тайменей привёз, каждый килограмм по пятьдесят.

— Тогда понятно, — посмотрел я в глаза приехавшего. — Говоришь, мы научили эвенков рыбалке? Кто это мы?

— Я же тебе сказал, не спрашивай, — хлопнул меня по плечу Чердынцев.

— А я и не спрашиваю, просто интересуюсь.

— И ещё они, — показал Светозар на отца с сыном, постоянно добывают «дикарей» и лосей. И того и другого здесь хватает.

— Он это знает, — засмеялся хозяин озера. — Месяц назад Белослав такого сохатого завалил, что за неделю еле вывез.

— Значит, мы вам зря привезли мясо, — огорчился гость.

— А где оно у вас? — спросил я.

— На нарте у Лючеткана. Тоже лосятина, только молодая.

— Всё хватит болтать, — перебил гостя Чердынцев. — Пойдём в дом, чай пить, потом разберёмся, что куда. Оленей можно отпустить на тот ягельник, они похоже прилично устали.

— Намаялись малость. Это так! — проворчал Светозар, стаскивая с нарты мешок с двумя здоровенными рыбинами, — пойдём, — кивнул он своим друзьям и попытался забросить мешок на плечо.

— Давай лучше так: — подошёл я к нему. — ты понесёшь одного тайменя, а я другого. А эвенки пусть займутся мясом, его тоже надо в сенки, подальше от собак.

— Он я вижу чувствует себя у тебя здесь хозяином? — кивнул в мою сторону челдон.

— Он и есть хозяин. Видишь, тот старый сарай, — показал отшельник на моё бывшее жилище. — Так вот, Белослав из него дворец соорудил. Теперь там и печь, и окно, и дверь, живи — не хочу! Настоящая гостиница.

— Это ты, наверное, для нас старался? — посмотрел на меня с любопытством гость.

— Нет, для них, — кивнул головой в сторону эвенков старик. — Пусть туда и мясо несут. У нас нет места.

— Как это нет?

— Да так. Мы тут с Белославом немного развлеклись. Половина кладовки завалена сохатиной, вторая её половина — рыбой.

— Выходит, я зря старался! — вытряхнул из самодельного мешка Светозар огромного тайменя. — У вас только птичьего молока нет!

— Рыбы у нас всякой, но таймень в нашем озере не водится, — успокоил его «дедушка». — Так что не печалься. Давай, Белослав, забирай свою ношу и — до избы. Признаться, я стал немного подмерзать.

Через минуту мы были уже рядом с нашим жильём. Только тут я нашёл время детально рассмотреть одежду челдона. И шуба его, и шапка были совершенно другими, чем у эвенков. Даже оленьи лунтаи [15] на ногах от местных резко отличались покроем. Они были выше колен и вместо оленьей щётки на подошве у них красовались лосиные лбы.

15

Лунтаи — {эвенк) — зимняя обувь из камусов — шкуры оленей, взятой с ног.

— Что, нравится? — перехватил мой взгляд Светозар. — Это одна из моих красавиц такой костюм мне соорудила.

В голосе гостя звучала неприкрытая любовь и гордость.

— Как видишь, наши русские женщины шьют зимнюю одежду не хуже местных. А если честно, то лучше. Когда приедем к нам, у тебя тоже будет такой костюм. В лосиных шубах у нас никто не ходит, — посмотрел он на мой наряд.

— Это он из подручного материала, — вступился за меня Чердынцев.

Когда Светозар сбросил с себя верхнюю одежду, я, наконец, его разглядел. Это был парень среднего сложения, лет на двадцать старше меня, крепкий, жилистый, подтянутый и красивый, какой-то особой непостижимой красотой. В его густой русой бороде, серых глазах, прямом тонком носе чувствовалось что-то античное.

— Честное слово, — улыбнулся я ему, — мы с тобой уже где-то встречались! Знаешь где? В Эрмитаже! Ты смахиваешь на греческого Посейдона.

— На Посейдона говоришь? — засмеялся Светозар. — Это так тебе показалось, я похож сам на себя.

В это время в избу, осторожно ступая, вошли два эвенка.

— Давайте, раздевайтесь, — обратился к ним по-русски челдон. — И к столу. Сначала чай, потом займёмся баней. С дороги надо попариться.

— Оленей мы отпустили, там, на горе, снега мало, им хорошо копытить, — сказал Лючеткан, сбрасывая кырняжку.