Сияющее Эльдорадо

Сейчас сбор яиц запрещен законом, так же как и все виды охоты на буревестника на континенте. Сезон охоты на группе островов Фэйрфакс ограничен пятью неделями — с конца марта до начала мая. В эти дни охотники на буревестников с семьями заполняют острова, разбивают лагеря и все — мужчины, женщины, дети — приступают к работе. Они убивают и ощипывают птенцов, которых удается поймать. Охотники хорошо зарабатывают, но это ремесло уже идет на спад. Десять лет назад их добыча составляла от полумиллиона до трех четвертей миллиона птенцов, в прошлом же году — только сто пятьдесят тысяч. По мнению специалистов, буревестники могут справиться с подобной охотой, но им угрожает другая, более серьезная опасность, например привычка островитян поджигать траву, чтобы избавиться от змей и выявить гнезда. Такие пожары обнажают почву, которую затем уносят зимние ветры. Остается лишь гравий и камень, непригодный для устройства гнезд. Из-за этого птицы уже покинули ряд островов. Еще более серьезная угроза создается вторжением овец и крупного рогатого скота.

В начале мая птицы пускаются в удивительное путешествие, длящееся почти пять месяцев, и покрывают за это время двадцать тысяч миль. Сначала они летят по направлению к Новой Зеландии, затем поворачивают на север к западным границам Тихого океана, к Берингову проливу, Аляске и Камчатке — полет, чуть ли не пересекающий весь земной шар от Антарктиды до Южного полярного круга. Он продолжается над восточной частью Тихого океана, вдоль берегов Северной Америки. Затем птицы возвращаются на юго-восток и летят не только к земле, где родились, но и к месту своего рождения, в старое гнездо.

Птицы, которые выдерживают столь изнурительные перелеты, живут долго. Буревестники размножаются только в возрасте шести-семи лет. Когда птенцы начинают летать, они предпочитают не опускаться на землю, пока им не исполнится три или четыре года. В то время как взрослые птицы гнездятся на суше, птенцы пребывают в открытом море. Земля нужна им только как «инкубаторская станция». Что потрясает, так это точность размеренного порядка их жизни. Из своего кругосветного путешествия по Тихому океану они пунктуально возвращаются в течение последней недели сентября. Октябрь птицы проводят в работе по устройству и оборудованию жилищ. В начале ноября они спариваются и улетают в открытое море, бросая гнезда. В этот период одно яйцо, довольно большое, зреет в самке. Затем 20 или 21 ноября — колебания в ту или другую сторону не более двух дней — они возвращаются откладывать яйца. Наибольшее количество яиц сносится 25–26 ноября, и заканчивается кладка 1 или 2 декабря.

Год за годом буревестники придерживаются этого расписания. Судя по всему, ни климатические, ни температурные колебания, ни наличие пищи не изменяют его ни на один день. Время его практически не затрагивает. Периодичность в наши дни та же, как и столетие назад, когда начали вести первые записи наблюдений за этими птицами. Еще более поражает постоянство поведения отдельных птиц. Доктор Сервенти и его помощники метили тысячи особей. Номер 12 378 откладывала яйцо 24 ноября четыре года подряд, номер 12 532 сносила яйцо в один и тот же день три сезона.

Чем можно объяснить подобное постоянство? Только так называемым «астрономическим фактором». Какой-то еще не понятый механизм в тот момент, когда продолжительность дневных часов достигает определенной точки (возможно, измерение доходит до секунд), приводит в движение аппарат размножения птицы, как с помощью щелчка выключателя зажигается свет. Это должно происходить задолго до того, как птицы достигают мест гнездовья. Вне сомнений, настанет день, когда постоянство поведения буревестников будет понято, так же как и механизм их перелета. Считают, что в основе последнего явления также лежит «астрономический фактор». То, что птицы при перелетах руководствуются расположением звезд, уже установлено, но как все это происходит, пока еще остается тайной.

Потери во время перелетов должны быть огромны. Особенно страдает молодняк, причем главным образом на последнем участке, где птиц встречают юго-восточные ветры. Выживают наиболее приспособленные. Но конец наступает, конечно, для любой птицы, молодой или старой, слабой или сильной, когда над ней смыкаются воды моря, ее кормящего. «У каждой птицы есть свой последний перелет», — писал австралийский поэт А. Д. Хоуп в своей поэме» «Смерть птиц».

Тасмания

В Хобарте все говорит о море. Столица Тасмании как бы объединяет в себе английский провинциальный город и современный морской порт. Раскинулась она на склоне горы Веллингтон в устье реки Деруэнт на берегу, изрезанном глубокими и узкими заливами. По удобству расположения Хобарт напоминает один из городов Эгейского моря, но только здесь боги Олимпа переселились на Веллингтон. Большая часть города состоит из зданий типа бунгало; сохранились и чистенькие с башенками викторианские дома, которым еще большее очарование придают веранды с кружевными чугунными решетками и аккуратные ухоженные сады.

О тасманийцах говорят, что они больше англичане, чем австралийцы. Вероятно, под этим подразумевается их медлительность, большая любовь к традициям, а может быть, и то, что живут они спокойнее, разумнее и менее, как считают многие, подвержены американскому влиянию. У тасманийцев есть время остановиться и задуматься или по крайней мере поехать на рыбалку. Правда, внешне им свойственна определенная неряшливость или, в лучшем случае, отсутствие шика.

Хотя население Хобарта за последнее время выросло, но не в таких темпах, как в столицах других штатов. На острове, по размерам равном двум третям Ирландии, оно составляет менее четырехсот тысяч человек. Число иммигрантов небольшое. Это ручеек по сравнению с тем потоком, который идет в Австралию. Удержать на острове молодежь — целая проблема. Как и все небольшие страны, находящиеся в тени крупных государств, Тасмания, хотя и представляет собой самостоятельный штат, страдает от притягательной силы континента. Более честолюбивые и способные ее жители уезжают в Сидней и Мельбурн. Так Соединенные Штаты притягивают канадцев, а Англия — ирландцев.

В городе Лонсестоне имеются крупнейшие в Южном полушарии ткацкие фабрики, в Хобарте — современные текстильные и пищевые предприятия. Примерно на том самом месте, где в 1803 г. высадился лейтенант королевского военно-морского флота восемнадцатилетний Джон Боуен с сорока девятью англичанами, в большинстве своем ссыльными, чтобы основать первое поселение на Земле Ван-Димена, стоит сейчас завод по выплавке цинка.

На следующий год после Боуена в Тасманию прибыл Дэвид Коллинз, подполковник морской пехоты. Он сопровождал группу заключенных, направленную губернатором Сиднея Кингом, мечтавшим избавиться от наиболее непокорных подопечных и отправить их как можно дальше от своего города. Итак, «отбросы древней цивилизации» прибыли на благословенный остров. Горные склоны были здесь покрыты лесами, реки полны рыбы, по полянам бегали кенгуру и валлаби. Местные жители особенно не беспокоили пришельцев. Культура аборигенов была на уровне каменного века, они не знали железа и других металлов, не носили одежды, за исключением украшений из раковин и цветов, а иногда костей умерших родственников, и не имели постоянных жилищ.

Тасманийцы отличались от аборигенов континента; возможно, они принадлежали к негроидному народу, пришедшему с севера еще до того, как Тасмания отделилась от основного континента по крайней мере двадцать тысяч лет тому назад. Или, что более вероятно, прибыли морем в примитивных каноэ из стволов деревьев, пройдя расстояние в две с половиной тысячи миль. Волосы у них мелко вились, как у негров, и не были шелковистыми, как у аборигенов континента. Первые белые, которых коренные тасманийцы увидели в 1772 г., были французы во главе с исследователем Мариком дю Фресне. Между ними произошло столкновение, в результате которого один из местных жителей был убит. Затем приходил Блай на знаменитом «Баунти». Его встречи с аборигенами прошли более удачно. Были установлены дружеские контакты на берегах Эдвентчер-Бей (остров Бруни), где Давид Нельсон, ботаник из команды Блая, посадил фруктовые деревья, в том числе первые яблони. Но как только на остров высадился лейтенант Боуен со своими ссыльными, началось истребление аборигенов, в результате которого в течение последующих семидесяти трех лет все коренные жители Тасмании исчезли с лица земли.

В наши дни австралийцы должны стыдиться своего прошлого. Все началось с голода, который чуть не погубил поселение Хобарта через два года после его основания. Корабли с провизией не приходили, а местная фауна не восполняла недостаток пищи. В то время как гарнизон праздновал Трафальгарскую победу ^[73]священник Бобби Кнопвуд записал в своем дневнике: «Ни унции мяса или пшеничной муки. Нет ничего, что можно было бы выделить гарнизону или заключенным… Колония нуждается абсолютно во всем, все требуют хлеба. Мало того — не хватает овощей, картофель еще не созрел… Умерли даже ручные голуби священника. В воскресенье он пропустил утреннюю службу, чтобы отправиться на рыбалку, но улов был скуден». Губернатор Коллинз жаловался: «Кенгуру гибнут, мясо не запасено. Стало известно, что заключенные, сбежавшие в буш, забрали собак у офицеров. Сегодня утром еще пять человек сбежали».