Сияющий ангел

— Не хочешь говорить? Понятно. Если бы просто оговорилась, то и отвечала бы спокойно. Вон про музыканта ничего же не скрыла, все выдала. Хотя я уже не знаю, чему верить.

— Я тебе спокойно отвечаю. Не знаю, просто вырвалось, шампанского много выпила.

— Так я тебе и поверил. Что же ты в лице вся изменилась? Голос задрожал?

Усилием воли девушка взяла себя в руки. Это с каких пор у нее стал дрожать голос? Что это она, в самом деле, раскисла? Анна себя не узнавала. Набрав в легкие побольше воздуха, придав лицу каменное выражение, высоко подняв голову, почувствовала себя прежней.

— Прекрати цепляться к словам. Сказала, что оговорилась, значит так и есть? — ледяным тоном ответила Анна.

— Ань, хочешь честно?

— Говори.

— Мне надоело чувствовать себя пятилетним мальчиком. Ты разве не замечаешь, как обращаешься со мной? Ты все время на меня давишь. То тебе то не так, то другое не эдак. Мне очень тяжело с тобой. Я не успеваю под тебя подстраиваться. Вот как хочешь, но я желаю услышать сейчас, сию минуту, какие у тебя планы на будущее и есть ли в этих планах место для меня. Я устал. Мы бесконечно ссоримся. Тебя это устраивает? Меня нет. Я не могу жениться на женщине, которая меня не уважает.

Анна удивленно посмотрела на Виталика.

— А ты собрался на мне жениться?

Можно подумать, для неё это была полная неожиданность. Да скажи Виталик еще полчаса назад: “Анечка, выходи за меня замуж”, — она бы, не задумываясь, согласилась. Так зачем же становиться в позу? Слишком мало времени, чтобы объяснить самой себе собственное поведение. Надо быстрее соображать, чего ей нужно. И нужно ли вообще!

Виталик закрыл глаза. В таком положении сидел какое-то время. Анна молча смотрела на него.

— Тебе, конечно, трудно поверить, особенно сейчас, когда я злой, но я повторяю еще раз. Я тебя люблю. И не думай, что я просто так сдамся.

Девушка развернулась к нему вполоборота и, улыбаясь, спросила:

— А если меня не интересует твоя любовь? С чего ты решил, что я тебя люблю и выйду за тебя замуж?

Кажется, у Анны уже вошло в привычку поражать окружающих, и себя в том числе, своим неординарным поведением.

Виталик нервно забарабанил пальцами по рулю.

— Это твой окончательный ответ?

— Окончательный и бесповоротный. Да. Ты мне не нужен! — Анна вложила в ответ всю злость, которая накопилась у нее за несколько последних дней.

Виталик медленно повернулся к ней.

— Имей в виду: если я узнаю, что ты променяла меня на то чмо, с которым я тебя застал, пусть пеняет сам на себя.

Если бы она могла, ей богу променяла бы не задумываясь.

— Ой, как я испугалась!

— Я тебя еще раз предупреждаю. Ты будешь или со мной, или ни с кем. Запомнила? — Виталика даже начало трясти от злости, казалось, еще секунда — и он бросится на девушку с кулаками.

“Хорошо, что меня сейчас не видит Андрей. Плохо, что он меня сейчас не видит. Идиотка! Он же слепой! Ну и что? Может быть, он бы хоть что-то про меня понял?”

— Все сказал? — Анна посмотрела на него ненавидящим взглядом. — Ты говори, да не заговаривайся. Будешь хамить или угрожать — мы еще посмотрим, кто чего запомнит. — Анна медленно выбралась из машины и изо всей силы хлопнула дверцей.

— Сука. Ну ладно. Поживем — увидим, — Виталик рванул с места, так что взвизгнули колеса.

Аня вбежала на свой этаж, ворвалась в квартиру, быстро захлопнула дверь. Не проходя в комнату, тут же, в коридоре, села на пол и тяжело задышала. Сердце колотилось. Как будто за ней гналась стая собак.

— Спокойно, все в порядке. У меня крепкие замки. Ой, что же я наделала! Могла же свести все к шутке. Так нет, гордость не позволила. Боже мой, он же вел себя, как бешеный! А, вдруг и вправду вздумает мстить? Не может быть! Нет, не осмелится. А вдруг он встретит Андрея? — сперло дыхание. — Какая я непроходимая дура! Что же делать? Хочу домой.

Она поднялась, схватила трубку и начала набирать номер.

— Алло, — голос был злым и сонным.

— Папочка, привет, это я.

— Анечка? Ты чего?

— Я ужасно соскучилась и хочу домой, — Анна говорила тихо, чтобы не было слышно, как дрожит голос.

— Аня, что случилось?

— Я хочу домой, — она не знала, что еще сказать.

— Сейчас пришлю машину.

— А можно, ты за мной приедешь сам?

— Что произошло?

— Папочка, приедь за мной, пожалуйста, — Анна не выдержала и начала плакать.

— Я буду через полчаса.

— Спасибо.

* * *

Дождь лил как из ведра. Надо же, еще час назад, когда он ложился, небо было звездным, без единого намека на тучи, а тем более на грозу. Пока он одевался, все изменилось. И уже в машину он садился под непрерывные раскаты грома и частые капли дождя.

Внутри тоже все клокотало. Не от злости, нет. От беспокойства. Что могло случиться? Он услышал, как дрожал голос дочери, как она была напугана, а то, что она заплакала, просто вывело его из равновесия. Последний раз такое произошло, когда Анна была в первом классе. Мальчик, с которым ее посадили за одну парту, чтобы произвести впечатление на соседку, притащил в школу ужа, который жил у него дома. Чтобы удивить понравившуюся ему девочку, так, во всяком случае, он хотел, взял и сунул этого самого ужика ей в портфель. Анька после того, как обнаружила его, чуть с ума не сошла от страха и неожиданности. Успокоить ее не могли несколько часов, даже мать вызвали, чтобы та ее забрала. Весь следующий месяц после этого случая Александр Станиславович лично отводил ее в школу и сам открывал перед первым уроком портфель, чтобы Аня убедилась: в нем ничего такого, кроме учебников и тетрадок, нет. И вот теперь, после странного телефонного звонка, он все никак не мог представить, что могло ее вывести из себя.

* * *

Анна сидела укутавшись в плед, с чашкой горячего чая. Отец переоделся и зашел в спальню дочери. Зашел, улыбнулся. Как её не хватает в этой спальне! И как здорово видеть ее тут. Зачем он позволил ей жить отдельно?

— Успокоилась? — он подошел к ней и поцеловал в лоб. — Рассказывай.

Анна не знала, с чего начать. Собственно, она даже не знала, что вообще говорить. Сейчас, когда она была дома, рядом был отец, ей показалось, что все ее страхи надуманны и нелепы.

— Анна, я жду. Давай выкладывай все по-порядку, — отец присел рядом и обнял ее.

Аня прижалась к нему как маленькая девочка.

— Я тебя так люблю, — прошептала она.

— Хитрюга. Хорошо, не хочешь все, передай хотя бы суть.

Он прекрасно знал свою дочь. Она не умела хранить тайны. Собственно, у нее их почти не было. Почему почти? Скажем так, Александр Станиславович допускал, что у Ани непременно должно быть что-то личное, о чем ему знать необязательно. А еще он знал, что она ему доверяет. Конечно, уже не так, как в детстве, но он по-прежнему чувствовал, что они друзья.