Сияющий вакуум (сборник)

— Мы ждали этой минуты более ста лет. И вот час пришел, Спаситель среди нас!

Этого человека Филипп совершенно точно видел на портрете, а значит, это был один из кандидатов в президенты.

Все двенадцать пар глаз внимательно смотрели на Филиппа Костелюка. По всему музею разносились вопли потревоженных животных и тиканье золотых напольных часов.

Филипп ощутил стеснение, он наклонил голову и уперся взглядом в чучело Петра Сумарокова.

Деревянный палец куклы указывал на большую пальму в белой фарфоровой кадке. Обняв пальму, сидела мертвая обезьянка. Случайная жертва. Конечно, это тоже была кукла. Милое пушистое существо.

— Здесь неточность, — сказал Филипп Костелюк и указал сначала на мэра, а потом и на обезьянку. — Я собственной рукой закрывал им глаза. А теперь они открыты.

ЗАГОВОРЩИКИ. ПЯТАЯ КОГОРТА

На улице за окнами отеля-музея было тихо. Вообще район Минского шоссе был самым необитаемым в Москве. И вероятно, строительство, замеченное

Филиппом возле стеклянных дверей, было заморожено много лет назад.

Человек с седыми волосами так и не присел, он говорил стоя. И по мере того как он говорил, поднимались и остальные.

— Это святое место! — сказал он, обводя вытянутой рукой все пространство спальни и обращаясь к Филиппу. — Здесь произошла передача прибора человеку, который должен спасти от ужасной тирании всех нас!

— От зерен, наверное? — переспросил Филипп.

На пришельца из прошлого смотрели очень усталые мудрые глаза.

— Зерна! — вздохнул кандидат в президенты. — Сами по себе посевы безвредны. Может быть даже, они истинное доказательство бытия Божьего. — Он вдруг быстро посмотрел на Филиппа. — Вы же артезианец?

— Да! — почему-то смутился Филипп. — Я верую только в Ахана. А вы все атеисты, что ли?

— Это не важно. — Кандидат в президенты откашлялся. — Атеисты мы или верующие! Но если мы не выступим вместе против общего врага, все мы погибнем!

— А кто же враг?

На целую минуту в комнате воцарилось неловкое молчание, потом кандидат в президенты спросил, мягко обращаясь к Филиппу:

— Вы же голосовали, кажется?

— Голосовал! — признался Филипп.

— И за кого же вы отдали свой голос? Кому плюнули в лицо?

— Я в раковину плюнул.

По комнате прокатился вздох, и все двенадцать пар рук тихонечко зааплодировали.

— Ну вот, видите! — сказал кандидат в президенты. — Все правильно! Вы и не могли проголосовать за этого мерзавца, Измаила Кински. И никто за него не мог проголосовать! Однако же он выбран!

— Выбран… Выбран… — зашумели другие голоса.

— Выбран президентом Всемирного Банка. И кто выбран? Человек, родившийся из зерна, — подытожил бывший кандидат в президенты. — Человек, навязывающий нам бессмысленную войну с космическими посевами! Человек, организовавший по всей планете травлю артезианцев! Теперь у него в руках безграничная власть над нами!.. Безграничная власть!

— А я-то тут при чем? — искренне удивился Филипп.

— Ты единственный человек, наделенный подлинной властью. Ты единственный человек, способный восстановить на земле демократию и свободу! Ты единственный человек, способный прекратить бессмысленное избиение пришельцев из космоса! Истребление тела Господня, теперь насыщающего собою землю и воды! — Каждое следующее слово умножалось эхом и звучало торжественнее предыдущего. — Ты, Филипп Костелюк, единственный носитель ЛИБа.

Филипп Костелюк сидел на стуле и с каждым следующим словом рассказчика все шире открывал рот. Уж никак он не предполагал такого поворота событий.

* * *

Организация под названием Пятая Когорта (оба слова писали с большой буквы) возникла в этом самом номере отеля буквально через несколько часов после того, как автоматчики изрешетили Петра Сумарокова. У истоков Когорты стояли два человека: оператор, в ту ночь посредством спутника-шпиона наблюдавший за окнами, и ночной швейцар.

Если бы не эти два самоотверженных человека, то Филиппу еще тогда, сто шесть лет назад, грозило бы полное просвечивание. Конечно, молодого водителя убили бы, обнаружив в его голове ЛИБ. Но оператор скрыл от своего начальства пленку с записью, а швейцар утверждал, что, прежде чем ворвалась охрана, видел, как какой-то человек в черном дождевике службы безопасности выбежал из гостиницы. По словам привратника, капюшон был надвинут на глаза, и этот человек держал что-то в зажатом кулаке, вытянутом перед собой.

Оказывается, Филиппа допрашивали исключительно для проформы, а искали того, в капюшоне. Но конечно, не нашли. Человек в капюшоне никогда не существовал, его придумал привратник.

И до того, и после того были проведены сотни тысяч опытов по использованию и вживлению ЛИБа, но ни один из этих опытов не дал результата. Или испытуемый сходил с ума, или его убивали. Причем убийства носили не политический, а чисто кармический характер. Обретая ЛИБ, человек мгновенно привлекал к себе смерть.

Почему прибор прижился в голове Филиппа Костелюка? Точного ответа никто не знал, но предполагалось, что тому виной были сотни мелких причин: погода, а ведь тогда шел дождь; воздух, наполненный озоном, а ведь тогда рядом замкнуло провода; отношения с женой перед внедрением в ухо прибора; вес и состав металла гаечного ключа; маленький шок из- за убийства последнего из нападавших. Все в деталях пытались воссоздать ученые — активисты Пятой Когорты, для этого и был построен музей, но нет, всегда не хватало какой-то мелочи.

Кроме того, результаты опытов на обезьянах показали, что расчет мощности прибора был неверен. В реальности ЛИБ действовал в тысячу раз сильнее, чем предполагалось первоначально. Таким образом, Филипп Костелюк стал единственным в мире, на все времена, обладателем безграничной власти.

На следующую ночь после убийства мэра сторож и оператор встретились. Тогда они, конечно, не знали всего. Огромная часть знания о грядущем торжестве Спасителя приложилась позже, но они поклялись друг другу, что найдут его и помогут ему творить справедливость.

Филипп Костелюк не совсем понял, но члены Пятой Когорты представляли себе Спасителя не в одном, а как бы в двух лицах. И вторым лицом было лицо второго преступника со стенда. Если о нем говорили как о Руке Божьей, то об Эрвине Каине упоминали как о Разуме Господа. И это при том, что все члены Пятой Когорты были отпетыми атеистами.

Эрвин Каин был просто писатель, родившийся на пятьдесят лет раньше самого Филиппа Костелюка. Писатель, выпустивший в конце двадцатого столетия всего три небольшие книги. Философ, так и не добившийся популярности. Похоже, что в святые Каин угодил только потому, что был любимым автором ночного портье.