Сизые зрачки зла

Вот уже почти месяц, как Марфа ездила по полям одна, а ее хозяйка полностью сосредоточилась на восстановлении найденной шахты. Марфа сняла с основных работ два десятка крепких мужиков, и те под руководством Веры проверяли своды штреков и камер, сооружали лестницы и подъемники. А по вечерам молодая графиня на своей кухне пыталась разобраться, как превратить крупные каменные куски в тонкую белую соль с обеденного стола.

«А ведь Бунич мог ей многое объяснить», – вспомнилось Марфе, не одобрявшей поведение соседа. Тот не захотел помогать, не пригласил в свою солеварню и только посмеивался, шутливо намекая, что не женское это дело. Ну, а Вера Александровна, как говорится, «закусила удила». Могла бы и настоять, не секрет ведь, что Бунич ее обхаживает, но та – гордячка, до всего сама дойти хочет.

Молодая графиня выселила из кухни Осипа, а сама заставила плиту сковородками и плошками, где промывала и выпаривала соль. Сейчас из трубы ее флигеля валил густой черный дым. Марфа постучала и толкнула дверь. Ей навстречу вышла горничная Дуняша и, привычно кивнув в сторону кухни, сообщила:

– Я барышне уже напоминала про ужин, а она только отмахивается.

– Ничего, еда еще не совсем остыла, – успокоила ее Марфа и прошла на кухню.

Вера с большой тетрадью и пером в руке склонилась над плитой, рассматривая одну из сковородок. Услышав шаги, она подняла голову и улыбнулась Марфе.

– Лучше всего березовые дрова проложить сухой соломой, – объяснила она, как будто продолжая начатый разговор. – Тогда рассол выпаривается быстро. Но все равно, чтобы получить приличный доход, нужно одновременно использовать не менее десятка печей. Значит, надо строить подходящее помещение. Или сначала сложить печи, а потом вокруг них построить стены? Интересно, а как Бунич сделал? Он, кстати, никогда не говорил, что на его земле есть шахта. Одно имение нашей семьи находилось в районе большой солеварни под Санкт-Петербургом. Мы с братом ездили смотреть, как получают соль, так там растворы черпали из колодцев и водой выгоняли по трубам из земли. Я считала, что и Бунич делает так же. Но если у него тоже шахта, как у нас, то он, наверное, получает соль по-другому.

– Но что нового можно здесь придумать? Как всегда делали, так и он делает. На столе соль белая и мелкая, а в шахте она отламывается от стен каменными глыбами. Все равно ее нужно растворять, промывать и выпаривать.

Вера подняла кусок соляного камня размером с хороший мужской кулак и возразила:

– Не скажи! Вот посмотри, я легко поскребла этот камень ножом. Ты видишь, что он сразу стал белым. А если я его залью водой, он растворится, но серого налета на поверхности рассола не будет. Нашу соль не нужно промывать, она и так чистая. Вот если бы эти крупные куски можно было размалывать на мельнице, чтобы получать мелкую соль – нам не нужны были бы дрова и печи. Ты представляешь, какую бы мы имели прибыль?

– Но жернова не справятся с такими камнями.

– А если камни сначала размельчить, и пропускать на помол не на одной паре жерновов, а на двух или трех?

– Ну, измельчать можно и вручную, – согласилась Марфа, – а про жернова надо подумать, наверное, сделать сначала между ними большой просвет, а на второй паре – обычный, как для муки.

– Вот видишь, ты уже со мной согласна. Надо бы это все попробовать. Завтра нарубим побольше соли и повезем ее на мельницу. Если получится – то у нас будет самая дешевая соль, тогда мы чуть-чуть скинем цену против других и сможем продавать сколько хотим.

– Ну, так это – планы на завтра, – засмеялась Марфа, – а сегодня ужинать давно пора. Как бы подогревать не пришлось.

Вера повинилась:

– Совсем забыла, прости, но я не могу ни о чем больше думать, меня эта идея просто захватила! Тогда все мои испытания с разными дровами станут ненужными. Кстати, помнишь, Бунич просил у меня дрова для своей солеварни? Значит, он до такого не додумался.

– Или у него нет соляной шахты, и он выкачивает рассол из земли, как все, – парировала Марфа. Она взяла хозяйку под руку, и они направились, наконец, ужинать.

Однако у флигеля управляющего их ждал сюрприз: перед крыльцом топтался высокий тучный военный в уланском мундире. Увидев девушек, он устремился им навстречу.

– Ваше сиятельство, – обратился он к Вере, – я послан вашим дядюшкой, чтобы узнать, как обстоят здесь дела. Позвольте представиться – граф Иван Петрович Печерский, личный порученец генерал-лейтенанта Чернышева.

От неожиданности Вера даже растерялась. Кого-кого, а посланца пресловутого родственника она никак не ожидала увидеть.

– Да что вы, сударь? – отозвалась она. – Вот неожиданность, что дядюшка озаботился моей судьбой.

На лице улана проступила растерянность, и Вере стало стыдно: он – подневольная птица – был уж совсем не причем. Она сразу сменила гнев на милость: познакомила гостя с Марфой и пригласила его на ужин.

– Благодарю, почту за честь, – обрадовался тот.

В столовой Марфа поставила третий прибор и пригласила всех к столу, а кухарка быстро принесла уже подогретые блюда. Вера даже не представляла, о чем ей беседовать с посланцем генерала Чернышева, но надеялась, что тот сообщит ей о цели своего визита сам. Так оно и получилось. Печерский разулыбался и доложил:

– Ваш дядюшка очень обеспокоен тем, что вам приходится содержать семью, и вы вынуждены теперь заниматься делами в бабушкином имении. Он поручил мне узнать, как долго вы намерены здесь оставаться, и велел помочь во всем, что только потребуется.

Вере показалось, что этот жирный улан ударил ее под дых. Да как они с Чернышевым смеют лезть в ее дела, а тем более заявлять, что ее семья теперь бедна?! Да что они себе позволяют, черт побери?! Вера выпрямилась и гордо вскинула голову. Холодные лиловатые глаза с почти не скрываемой брезгливостью уставились на гостя.

– Вы неправильно информированы, сударь, – четко выговаривая слова, сообщила она. – Я живу в своем собственном поместье и никуда уезжать не собираюсь. Согласитесь, такое большое хозяйство требует постоянного внимания, но я отлично справляюсь сама, и помощь мне не нужна. Жаль, что генерал Чернышев погнал вас в такую даль, не разобравшись в сути дела.

По лицу Печерского стало ясно, что он шокирован. Пару раз он как будто порывался ответить, но не смог найти подходящих слов, а Вера продолжала смотреть на него с презрительной гримаской. Насладившись унижением противника, она ужалила его в последний раз:

– Впрочем, одна сложность у меня все-таки есть. Дом еще не отстроен, в нем жить нельзя, мне негде вас разместить на ночлег.

– Я понимаю, – пробормотал гость. – Но что мне теперь делать? Уже стемнело, может, я смогу переночевать в деревне? Я видел церковь, наверное, батюшка живет рядом.

– Отец Марк, конечно, пригласит вас, но боюсь, там вам будет неуютно: у него семь или восемь детишек, – посочувствовала ему хозяйка. – Сколько у них детей, Марфа?

– Восемь, – вздохнула та, – и младшим близнецам нет и года. У батюшки тесно, если только на сеновале его сиятельство уложить, ночи уже теплые, одну можно и переночевать.