Скачка тринадцати
Шрифт:
– Ну ладно, ладно. Как скажете.
Мартин Ретцов перевел дыхание и вытер вспотевшие ладони о штаны. Он сам ужаснулся тому, насколько его это взволновало. «Три года, – подумал он, – а кажется, будто все это было вчера». Может, лучше бросить это дело, раз у него нервы ни к черту? Может быть, он целых три года тянул с возвращением к своему ремеслу именно потому, что в глубине души боялся снова браться за него?
Ретцов облизнул пересохшие губы. Сердцебиение потихоньку успокаивалось. На этот раз засады не будет. В тот раз предполагаемый клиент заложил его полиции, но тут все надежно. Этот
– В чем дело-то? – спросил Джонни.
– Я однажды видел несчастный случай. Человек попал под фургон.
– А-а!
Мартин Ретцов не стал рассказывать подробности, но они стояли у него перед глазами. Засада. Отец не успел еще забраться в кабину фургона, когда впереди вспыхнули полицейские мигалки. Мартину необходимо было сдать назад на пару ярдов, чтобы проехать в промежуток, оставшийся между полицейскими машинами и изгородью. Он снял машину с тормоза, нажал на акселератор, рванул назад… Мартин никогда не забудет страшного вопля отца. Никогда.
Вопль был короткий и тут же оборвался. Мартин выскочил из кабины, увидел колесо, вдавившееся в мягкий живот, увидел кровь, хлещущую изо рта умирающего, – и другого человека, полицейского. Полицейский стоял рядом и смотрел – он даже не шелохнулся, чтобы помочь.
– Помогите ему! – отчаянно заорал Ретцов.
– Сам и помогай.
Он в панике вскочил в кабину, схватился за рычаг, не чувствуя собственной руки, уже зная, что отец мертв.
Мертв. Не поможешь, не спасешь, ничего не сделаешь…
Мартин съехал с раздавленного тела и помчался вперед. Он застал полицию врасплох. Он проехал две мили, гоня со скоростью шестьдесят пять миль в час, и задолго до того, как полиция догнала фургон, выскочил из машины, бросив ее на обочине, и скрылся в лесу.
Его имени полицейские не знали. У Мартина хватало ума не называть себя клиентам. Полицейские видели его только раз, мельком – и то в состоянии паники, а этого, конечно, было недостаточно. Так что ускользнуть и скрыться оказалось проще всего.
А вот Мартин не мог забыть лица полицейского, который так пренебрежительно смотрел на его отца. Какой-то высокий чин, важный, при знаках различия… Мартин слишком часто видел его в своих кошмарах.
Ретцов встряхнулся, отбросил воспоминания о прошлом и переключился на сегодняшнее дело. Он ожидал, что вновь ощутит былое предвкушение, возбуждение, приятное учащение пульса… Ничего подобного. Ретцов чувствовал себя старым и уставшим.
– Ну что, поехали? – нетерпеливо спросил Джонни Дьюк. – А то ведь рассветет прежде, чем я доставлю товар на место.
Мартин неохотно кивнул и нажал на педаль. Полчаса спустя, когда они свернули на темный проселок, ему уже удалось задвинуть подальше тени, блуждавшие в душе. Теперь он смотрел на предстоящую работу с холодным, трезвым расчетом.
Они тихо вышли из машины и опустили помост прицепа. Ночь сомкнулась вокруг – тихие шорохи, легкий шепот ветерка, сверкающие россыпи звезд в разрывах летящих облаков. По шоссе, лежащему в полумиле отсюда, время от времени, сверкая фарами, беззвучно проносились машины. Мартин
подождал, пока глаза привыкнут к темноте, потом легонько коснулся руки молодого человека.– Сюда! – прошептал Мартин почти неслышно, и, когда он двинулся вперед, его шаги не производили ни малейшего шума. Джонни Дьюк пошел следом, удивляясь ловкости и легкости, с какой передвигался этот крупный мужчина.
– Где мы? – прошептал Джонни. – И чьи лошади это будут?
– Неважно.
Они подошли к воротам, запертым на засов. Кусачки легко перегрызли дужку замка, и воры очутились на выгоне. Мартин тихонько посвистел сквозь зубы, особенным цыганским посвистом.
Потом достал из кармана горсть орешков комбикорма и протянул руку в темноту.
– Иди сюда, девочка! Иди, иди, моя хорошая.
Откуда-то из темноты послышалось тихое приветливое ржание – и появились лошади, осторожно, медленно идущие на звук человеческого голоса. Они сжевали протянутые орешки и не стали сопротивляться, когда люди осторожно взяли их за ошейники.
– Иди вперед! – шепнул Мартин Джонни Дьюку. – Я за тобой.
Две кобылы, круглые от четвероногих драгоценностей, растущих у них в животе, послушно двинулись за ними. Они вышли за ворота и подошли к прицепу. «Проще простого, как всегда, – подумал Мартин. – Главное – уметь взяться за дело». Джонни завел кобылу в прицеп и привязал.
И тут кошмар начался заново. Снова вспыхнули мигалки, ослепив привыкшие к темноте глаза Мартина. И снова из темноты навстречу Мартину выступил человек. Тот самый. То самое лицо из снов. Грубое лицо, темная форма, знаки различия высокого ранга…
– Мартин Ретцов, – сказал он, – вы арестованы за…
Мартин Ретцов его не слушал. Он отчаянно думал о том, что этого просто не может быть! Этот клиент его ни за что бы не заложил! Никогда в жизни!
Полицейский отвел руку Мартина от шеи кобылы и надел на него наручники. Мартин не сопротивлялся.
– Как вы здесь очутились? – растерянно спросил он.
– Мы вас искали целых три года, – самодовольно объяснил полицейский. – И несколько недель назад наконец вычислили. Но у нас не было убедительных доказательств вашей виновности. Так что мы просто следили за вами.
Из прицепа вышел Джонни Дьюк. Мартин Ретцов подумал, что парню жутко не повезло – надо же, попасться на первом же деле! Хладнокровный полицейский направился ему навстречу, весьма довольный.
Но наручников он доставать не стал. Он похлопал Джонни по плечу.
– Хорошо сработано, сержант Дьюк!
МОРКОВКА ДЛЯ ГНЕДОГО
В 1970 году престижный американский журнал «Спорт в иллюстрациях» вдруг ни с того ни с сего попросил меня написать для них короткий рассказ – сюжет и объем на мое усмотрение. В то время я даже еще не пробовал писать коротких рассказов, но получившийся в результате рассказ «Морковка для гнедого», видимо, показался редакторам журнала вполне подходящим, потому что в 1972 году они пригласили меня в Лексингтон, чтобы вместе с сотрудниками журнала освещать дерби в Кентукки. А на следующий год меня подрядили написать рассказ для выпуска, посвященного Кентуккийскому дерби.