Скачка тринадцати

Дружеские чувства, которые она испытывала к ним обоим, ее радость, ее мечты, ее счастье… Они воспользовались всем этим. А на нее им было плевать. «Я им совершенно безразлична, – думала Анджела. – Дерек не то что не любит меня – он не испытывает ко мне ни малейшего расположения».

Это открытие причинило Анджеле такую боль, какой она никогда раньше не испытывала. Ну как она могла быть такой дурой? Точно девчонка-школьница!

Через некоторое время Анджела встала и принялась бродить по большому дому, где было так тихо теперь, когда шумного Эдварда не стало. Она зашла на кухню заварить себе чайку – и разрыдалась.

Через неделю она пришла в больницу к Дереку. Он лежал в середине длинной палаты, с ногой на вытяжке. На миг Дерек показался Анджеле незнакомцем: худой юноша, который лежал, откинув голову на подушку и прикрыв глаза. Теперь Дерек не казался сильным – он был больше похож на больного ребенка.

Впрочем, это тоже было лишь иллюзией.

Он услышал, как Анджела подошла к его койке, и открыл глаза. Поскольку Дерек был совершенно не готов увидеть ее здесь, Анджела успела заметить охватившее его замешательство. Он сглотнул, прикусил губу, потом улыбнулся. Это была все та же знакомая улыбка – маска, в которую рядилось предательство. Анджеле сделалось тошно.

Она подвинула стул и села рядом с койкой.

– Дерек, – сказала она, – я пришла вас поздравить.

– С чем? – изумился Дерек.

– С крупным выигрышем – разницей между пятью и девятнадцатью тысячами.

Улыбка Дерека угасла. Он отвернулся. Анджела приперла его к стенке. Дерек злился, и в то же время ему было стыдно. Больше всего ему хотелось, чтобы Анджела ушла.

– Сколько из этих денег досталось вам, а сколько Клементу? – медленно спросила Анджела.

Молчание длилось больше минуты. Наконец Дерек ответил:

– Пополам.

– Спасибо, – сказала Анджела. Она встала, отодвинула стул. – Значит, все. Я просто хотела услышать это от вас.

И убедиться, что она действительно исцелилась. Что весенняя лихорадка кончилась. Что она может спокойно смотреть на Дерека. И это действительно было так.

– Все? – переспросил Дерек. Анджела кивнула.

– То, что вы сделали, не было незаконно. Просто… просто подло. Мне следовало бы быть благоразумнее.

Она повернулась, чтобы уйти.

– До свидания, Дерек.

Она успела пройти несколько шагов, когда жокей внезапно окликнул ее:

– Анджела!.. То есть миссис Харт!

Она остановилась и обернулась.

– Вы мне, наверно, не поверите, – сказал Дерек, – но я размышлял о той скачке в Стрэтфорде, и… по-моему, Волшебник все-таки не безнадежен.

– Нет, – отрезала Анджела. – Довольно лжи. С меня хватит.

– Я не… Это не ложь. Это как раз правда.

Анджела покачала головой.

– Выслушайте меня, – сказал Дерек. – Волшебник выступал в Стрэтфорде через пень-колоду, потому что его никто не заставлял – до самого конца, когда я его встряхнул. А упал он потому, что я сделал это перед самым препятствием, и потому, что, когда я подал сигнал, он рванул вперед, точно вдруг проснулся.

Анджела слушала его недоверчиво.

– Есть лошади, – продолжал Дерек, – которые не любят работать на тренировках. Волшебник оказался из таких, и мы подумали… я подумал, что он и на скачках никуда не годится. Но теперь я в этом уже не уверен.

Анджела пожала плечами:

– Ну и что это меняет? Впрочем, я это выясню во время Уитбредской скачки.

Дерек заерзал на койке.

– Нет. Мы не собирались выставлять его в Уитбреде.

– Но он же записан!

– Да, но… короче, за пару дней перед скачкой мистер Скотт вам сообщит, что у Волшебника температура или что он повредил ногу, в общем, что выступать он не может. Он…. мы так задумали. Мы рассчитывали, что вы не будете беспокоиться насчет цены, если будете думать, что Волшебник – лошадь класса Уитбреда…

Анджела тяжело вздохнула и посмотрела на молодого человека. Тот мял простыни, не решаясь взглянуть ей в глаза. Она разглядела его стыд, его усталость и боль в ноге и подумала, что ее любовь оказалась губительной не только для нее самой, но и для Дерека.

Вернувшись домой, Анджела позвонила Клементу.

– Милый Клемент, как там наш Волшебник?

– Не хуже, чем обычно, дорогая Анджела.

– Чудесно! – воскликнула она самым задушевным тоном. – А ведь теперь у нас впереди Уитбред, не так ли?

– Да, конечно! – Тренер хихикнул. – Не забудьте купить себе новую шляпку.

– Клемент, – ласково сказала Анджела, – я рассчитываю, что вы будете хорошенько кормить Волшебника и следить за тем, чтобы он не заболел и не поранился. Я рассчитываю, что он выйдет на старт в Уитбреде и покажет нам, на что он годится на самом деле.

– Что-что?

– Потому что если этого не произойдет, дорогой мой Клемент, я, пожалуй, могу шепнуть кое-кому пару слов – ну, знаете, репортерам, а может, и налоговой инспекции, мало ли, – о том, что вы купили Волшебника за пять тысяч и тут же перепродали мне за девятнадцать.

Анджела слушала молчание, воцарившееся в трубке, и улыбалась со здоровым ехидством.

– И разумеется, дорогой мой Клемент, мы скажем нашему новому жокею, чтобы он по возможности постарался выиграть, верно ведь? Надо же проверить, какова эта лошадь на самом деле! А чтобы вас подбодрить, обещаю вам, что, если Волшебник сделает все, что может – даже если он проиграет, – я никому не скажу, сколько я за него заплатила. Можете на меня положиться, Клемент, это честная сделка.

Клемент швырнул трубку и выругался вслух.

– С-старая перечница! И как только разнюхала? Проверяла, должно быть!

Он позвонил в Йоркшир и узнал, что да, действительно проверяла. Чтоб ее черти взяли! Он будет выглядеть круглым идиотом, если выставит в одной из лучших скачек такую клячу, как Волшебник. Позор на весь свет!

Угрызений совести Клемент Скотт не испытывал. Ни малейших. В конце концов, эта Анджела была не первой старой дурой, которую он обвел вокруг пальца подобным образом. Но если Анджела начнет болтать – а болтать она может часами, – доверчивые старые вдовушки сделаются подозрительными и станут держать своих лошадей у кого-нибудь другого. Значит, придется натаскать Волшебника как можно лучше. И посадить на него лучшего жокея, который окажется свободен!

В паддоке перед Уитбредом Анджела снова выглядела самой собой: добродушной старой клушей со сверкающими глазами.

Она поговорила с новым жокеем, который, слава богу, был совсем не похож на Дерека Робертса.

– Я полагаю, вы уже все обсудили с нашим милым Клементом, – жизнерадостно сказала она. – Но мне кажется, будет лучше всего, если вы всю дорогу будете держать Волшебника поближе к хвосту, а примерно за милю до финиша скажете ему, чтобы начинал выигрывать, если вы понимаете, что я имею в виду. Ну а потом, конечно, вы оба сделаете все, что сможете. Я на вас поставила, знаете ли.