Скачущий на льве

Руф. Вы сейчас так живете?

Акива. Мы пытаемся наладить такой образ жизни. Если нам не помешают, все может получиться.

Руф. Цезарь готов предоставить вам такой шанс. Тогда и личность римского проконсула не будет иметь для вас значения. Император Адриан готов предоставить вам широкую автономию, уважение границ, в которых вы находитесь сейчас.

Акива. Мы сейчас находимся в промежуточных границах. Земля Израиля, Земля Обетованная, которую обещал нам Господь, гораздо больше по размерам. Она включает в себя еще ряд областей.

Руф. Каких?

Акива. Галилею, Голан, Гилад, Заиорданье.

Руф. Это все — римские провинции.

Акива. Это все — земля Израиля!

Руф. Вы будете завоевывать ее?

Акива. Во исполнение заповедей Господних.

Руф. Ты полагаешь, что ваш полководец Бар Кохба — бог?

Акива. Не Бог, но посланник Божий.

Руф. Это все равно. Вы ведь воюете за то, чтобы все признали его богом, или, по-вашему, Мессией? Так вот римская администрация нисколько не возражает. Если на то пошло, кто бог, а кто не бог, зависит от реальности, а не от нашего с тобой мнения. Если большинство людей поклоняется ему, как богу, значит, он бог. А если его перестают боготворить, он — ничто. Только бог может отобрать у Рима завоеванные земли. Мы согласны признать вашего Бар Кохбу одним из богов, пусть его статуя тоже стоит в Пантеоне. Пусть все местные народы поклоняются ему.

Акива. Поклоняться должно истинному Богу, обитающему в своих горних высях, бесконечно далеко от нас.

Руф. Конкретному человеку поклоняться куда легче. Особенно когда с ним победа. Люди любят только победителей. Кто побеждает, тот прав, кого победили — тот неправ. Слава победителям, горе побежденным!

Акива. Это единственный критерий божественности?

Руф. Самый главный! Если боги оказывают смертному милость, они даруют ему свое покровительство и победу. Они даже могут взять его к себе на Олимп, как Геркулеса. Вот он был победитель! Разве можно представить его побежденным, жалким, молящим о пощаде?

Акива. А разве мученичеством нельзя победить?

Руф. Для меня эта идея неприемлема. Это какая-то сложная философия, а я — практик.

Акива. В истории есть множество примеров победы гонимых и слабых.

Руф. Назови мне хоть один!

Входят Квинт и Пизон.

Оба: Проконсулу — здравия и радости!

Руф. Приветствую сокрушителей евреев! Какими победами похвастаетесь? Вы разбили Бар Кохбу?

Пизон. Ты смеешься над нами, проконсул! Нас предали! Кругом измена! Евреи всех купили! Все продано за еврейские деньги!

Руф. Не кричи, Пизон. Скажи спокойно. Ваш поход удался?

Пизон. Разгром! Полный разгром! Они знали о каждом нашем шаге! Это заговор! Все опутано еврейским заговором!

Руф. Квинт, объясни толком. Что случилось?

Квинт. Наша экспедиция провалилась. Выманить евреев из их горных баз не удалось. Наши войска несколько раз попадали в засаду и были почти полностью уничтожены. Нам удалось спасти только две центурии.

Руф. Трибун Пизон показал себя хорошим командиром?

Квинт. Он не трус, но совершенно лишен стратегического дара. Принимаемые им решения предсказуемы и прямолинейны. Евреи легко догадывались о наших замыслах.

Пизон. Это ложь! Просто везде предатели, они все доносили евреям!

Квинт. Мы проходили по еврейским деревням и ни одну не оставили целой. Конечно, жители нас ненавидели. Они нам всячески вредили, а своим помогали. Что же тут удивительного?

Руф. Ты сжигал на пути деревни, Пизон?

Пизон. А что я должен был делать? Эти евреи травили моих солдат и убивали наших лошадей. А мне их по головке гладить? Я жалею, что не сжег их всех!

Руф. Ты погубил экспедицию, Пизон, и ты несешь за это всю полноту ответственности.

Пизон. Я делал все, что мог! Мне подсунули сброд, а не солдат. Но я все равно повел их в бой! Если бы не предательство, мы бы победили!

Руф. Кто конкретно тебя предал?

Пизон. Все! Даже Квинт Корд, которому я так доверял! Не удивлюсь, если измена свила гнездо даже в этом дворце! Личный представитель проконсула — еврей Элиша, называющий себя Теодором, гость проконсула — еврей Акива, вдохновитель и душа всего бунта!

Руф. Ты обвиняешь в измене меня? Ты говоришь это при свидетелях? Ты повторишь это в суде?

Пизон. Да-да-да!! Везде измена и еврейские деньги! Я напишу дяде в сенат, я добьюсь приема у цезаря! Я все расскажу! Я раскрою заговор!

Квинт. Позволь, проконсул, я раскрою ему башку?

Руф. Подожди, Квинт. Скажи, Пизон, тебе удалось своими руками убить хотя бы одного еврея?

Пизон. Нет, сгори они все в огне! Но я сделаю это сейчас!

Достает меч, кидается на Акиву. Тот закрывается сумкой.

Акива. Господи! Спаси и заслони!

Руф. Квинт! Уйми его!

Квинт. (Становится между Акивой и Пизоном.) Еще один шаг, щенок, и я всажу тебе меч в брюхо быстрее, чем ты размажешь сопли по своей аристократической роже!

Пизон. Вы все, все заодно!

Руф. Ты испугался, Акива?

Акива. Еще бы! Я не был готов умирать сейчас.

Руф. В моем дворце с тобой ничего не случится. (Командным голосом) Трибун Пизон! Немедленно возьми себя в руки! Ты обвинил в измене проконсула и поднял руку на гостя цезаря. Боги помутили твой рассудок. Ты нуждаешься во врачебном уходе. Отправляйся в расположение легиона Фретензис. Три дня ты будешь находиться под караулом. Доложишь легату Марцеллу о наложенном на тебя взыскании. Лекаря я к тебе пришлю. После трех дней составишь подробный отчет об экспедиции. Исполняй!

Пизон салютует и уходит.

Квинт, даю тебе сутки отпуска.

Квинт. Всего сутки?!

Руф. Еще раз переспросишь, сокращу до восьми часов. Напиши отчет и ты. Пиши только правду, копию я пошлю цезарю.

Квинт. Слушаюсь!

Салютует, уходит.

Акива. О том, что Бар Кохба наголову разбил Пизона, я знал еще позавчера. Почему ты не спросил меня, я бы тебе с удовольствием все рассказал.