Скагаран 1: Робинзоны космоса
Шрифт:
А каково должно быть полковнику? Ведь я понимал, что у него в голове, какую ответственность он взваливает на себя. Я перевел взгляд на дядю. Но в его глазах читалась только решительность, которой заразился и я.
– Как уже было сказано, вчера я вернулся из разведки, – уверенно произнес я. – С нами перенесся кусок Земли размером примерно двадцать пять на тридцать километров, плюс-минус чуть-чуть. Кроме деревни с нами транспортировался металлургический завод и… и замок некоего Захарова.
При упоминании этой фамилии лица большинства селян передернуло от брезгливости и отвращения.
– Фига се – повезло… – сказал кто-то.
– С двух сторон нас окружает болото, – продолжил я, игнорируя ропот. – С третьей – море, с четвертой – степь. За степью –
– Вот! Коротко и ясно, – похвалил меня дядя. – Молодец.
Одобрительно похлопав меня по плечу, полковник вновь занял место на башне. Стерев пятно грязи с брони подошвой своего блестящего сапога, откашлялся, прочистив горло, и засунул руку в карман, как раз в тот, в который незадолго до этого положил пистолет.
– Товарищи! Как вы видите, ситуация сложилась сложная. И первая задача, которая перед нами стоит – выжить. И не только выжить, но и сохранить то культурное, научное и техническое наследие, что у нас осталось. Но это чуть позже. Сперва – выжить. И ввиду этого я принимаю на себя чрезвычайные полномочия, и объявляю чрезвычайное положение.
– Ты, командир, человеческим языком объясни…
– Говоря человеческим языком – специально отобранные ополченцы пройдут по домам с целью… – военный замялся на секунду, подбирая нужное слово. – С целью национализации продуктов питания, станков, оборудования, транспорта, приборов и оружия, переписи скота и так далее.
Толпа загудела. То тут, то там слышались крики «продразверстка», «раскулачивание» и «хуже Сталина». Заблестела в свете двух солнц сталь топоров и ножей. Защелкали затворы ружей. Загудел электропривод броневика, наводя на толпу пулемет, но пока беря выше голов. Краем глаза я заметил движение в кармане полковника – он снял Макарова с предохранителя. Я разложил приклад автомата и загнал патрон в патронник. Ситуация обострилась – дальше некуда. Казалось, кровопролития уже не избежать, как вдруг…
– А ну – цыц, нехристи! – продребезжал в толпе старческий голос. – Заткнулись все, я сказал!
Повисла звенящая тишина. Распихивая селян локтями, добавляя особо нерасторопным клюкой, к броневику вышел дед Анисим.
– Я говорить буду!
Люди, казалось, даже перестали дышать. Про деда Анисима многое говорили. Приписывали ему и службу в СМЕРШе, и в особом секретном подразделении КГБ еще в те времена, когда то самое КГБ было. Дед появился в деревне настолько давно, что мало кто уже и помнил – когда. И кроме как «дед Анисим» его никто никогда и не звал, и я даже сомневаюсь, что кто-то знал его фамилию, или, тем паче – отчество. Зато все знали другое. В свои хрен-его-знает сколько лет дед из своего немецкого карабина с оптикой, перестволенного под православный патрон 7,62х54, бил белку с полукилометра. И авторитетом пользовался громадным. Ну кто еще мог настолько нагло заявить давеча, что кроме старой берданы у него ничего больше нет, когда про тот самый карабин в деревне знала каждая собака?
Пожевав губы, устало оперевшись на клюку, дед начал свою речь:
– Я что вам скажу, люди добрые. Бориса я знаю с малых лет. Помню, он с ребятней у меня яблоки тырил, так я ему зарядил солью пониже спины. Так то когда было? Хлопец он добрый, и человек надежный. И если он говорит, что вас, буржуев, пора раскулачить – то так тому и быть. Цыц, я сказал! – подавил старик прокатившийся было ропот. – Положеньеце у нас непростое, ни нам, ни отцам и дедам нашим так туго даже при немце не было. Ведь тогда же все знали, что Красная Армия обязательно победит. А теперича нам подмоги ждать неоткель. Вы можете, конечно, попрятать свои закрома, но что потом? Порядок нужен! Андреич – человек военный, полковник, а, стало быть, не дурак. И прядок при нем будет. А коли порядок будет – то и достаток будет у каждого. Слыхали, чего малец сказал? У нас теперь целая планета! А это значит, что земли у каждого – хоть тыщу гектар будет. И, кто не лентяй – хоть замок себе построит. Но для этого нужен порядок. Я что предлагаю? Мы
будем работать – честно, по совести. А Борис нам порядок обеспечит. Ведь обеспечишь?– Обеспечу, – заверил дядя, вынимая руку из кармана.
– А уж я прослежу, чтобы никто, – дед Анисим поднял высоко вверх скрюченный морщинистый палец. – Слышите? Чтобы никто не баловал!
– А у попа Рендж Ровер тоже экспроприируешь? – поинтересовался кто-то.
– Ну зачем так? – облегченно вздохнул полковник, вытирая со лба пот рукавом. – Автомобиль ему нужен для выполнения своих прямых обязанностей… он же теперь – патриарх!
– Как патриарх? – ужаснулся отец Илья.
– А что, на этой планете есть еще один священник? – усмехнулся высунувшийся из люка участковый.
– Ну а ты, сын мой, получается – министр МВД, – парировал батюшка. – Ведь другого милиционера на планете тоже нету!
Теперь побледнел и капитан…
Следующие несколько дней были целиком посвящены продразверстке, сбору и обработке статистики. Национализация происходила, в целом, почти добровольно. Лишь изредка приходилось передернуть затвор дробовика. Если кто-то пытался что-то утаить – помогали соседи, решившие вдруг проявить гражданскую ответственность. Магазин и несколько ларьков были раскулачены в первую очередь. Продукты, компьютеры, принтеры, фотоаппараты, инструменты и т. д. складировали в бывшем колхозном ангаре, обнеся его колючей проволокой и установив круглосуточную охрану. Питание на первых порах установили строго по талонам, которые вручную рисовала Марина, а дядя заверял своей подписью. Собственно, тут и начались первые сложности. Ну да, типа до этого легко было… Если рассады табака в деревне были, то чай и кофе оказались в дефиците. Их занесли в список лекарственных препаратов, и выдавали только тем, кому полагался усиленный паек.
Конечно, не все хотели жить честно – случались случаи спекуляции, когда отдельные личности пытались выменять припрятанные запасы на золото. Впрочем, такие моменты искоренялись сразу – имущество спекулянтов конфисковывалось, а вот что делать с самими преступниками… расстрелять было слишком жестко, лишить свободы – мягко, ведь их все равно приходилось кормить. До принятия решения их просто закрыли в церковном подвале.
Но когда удалось выявить наркоторговца – молодой парень пытался выменять еду на героин, дядя оторвался по полной. Он устроил показательный суд на деревенской площади, и расстрелял мерзавца собственной рукой. Стоит отметить, что наркоторговля после этого прекратилась полностью.
Перепись показала, что в деревне осталось около двух с половиной тысяч человек – 937 женщин, 715 мужчин, и 693 ребенка в возрасте до 16 лет. Профессии были представлены самые разнообразные – врачи, геологи, плотники, каменщики, сварщики, механики и так далее. Даже один браконьер – так пожелал записаться дед Анисим.
В нашем распоряжении оказалось 297 гладкоствольных ружей, 32 нарезных карабина, 14 Наганов, 3 пистолета Маузер, 17 пистолетов ТТ, 3 Люгера и один Вальтер. Более того – нашлись даже два пистолета-пулемета Судаева, один ППШ и один МП-40! Про пулемет я уже упоминал, но, поскольку тот потреблял патроны британского калибра.303, коих в наличии не оказалось, то был совершенно бесполезен. Для остального арсенала боеприпасов хватало. Да, еще оставались и дядины запасы, которые он предпочел скромно не указывать в переписи.
Терпимо дело обстояло и с техникой. 213 легковых автомобилей, 38 грузовиков, комбайн, и 32 трактора, из которых 7 – гусеничных. Мотоциклов – больше пятисот, практически по одному на двор. С запчастями, шинами и топливом было значительно хуже. Даже с учетом того, что в деревне была АЗС, топливо на которую завезли буквально перед самой катастрофой, а у каждого автовладельца конфисковали не менее канистры бензина, все равно надолго нам его вряд ли хватит.
Еще одним положительным моментом можно считать, что скотины тоже хватало – коров, свиней, даже несколько коз и коней. В сложившейся ситуации, в режиме строгой экономии – даже с избытком. Домашней птицы – вообще без счету.