Скала эдельвейсов

– Как бы не так! Он спросил, когда я нырять собираюсь, а то его комары закусали!

– Вот негодяй! – искренне возмутилась я. В конце концов, это было просто невежливо с его стороны, так безучастно наблюдать за стараниями девушки.

– Это еще ничего, на этот случай у меня был беспроигрышный вариант. Я сделала вид, что ушла под воду, потом вынырнула, и начала кричать: «Помогите, тону!»

– Помогло? – поинтересовалась я, уже понимая, что и этот план подруги провалился.

– Он сказал, что там воды по колено и утонуть невозможно, – всхлипнула бедная девушка. – А там не по колено было, а по грудь. Даже выше, мне на цыпочки вставать пришлось, чтобы было видно, какой совершенной формы у меня грудь и какие темные соски. Дурак!

Я помолчала. И чего это моя подруга вечно влюбляется не в тех, в кого надо? Хорошенькая, не совсем глупая, интересная, а все ее романы заканчиваются до обидного быстро, к тому же бросают почему-то ее.

– Полиночка, миленькая, поговори с ним, а? Расскажи, какая я замечательная, как за мной все мужики бегают. Он послушает-послушает и решится на более серьезные ухаживания. Я же чувствую, что он по мне сохнет, просто никак не признается. Скалолазы люди мужественные, но робкие в проявлениях чувств.

Я молчала. Чего-то не очень нравилась мне эта ситуация. Хотя поговорить с Владимиром, наверное, было надо. Алина принимала муки жизни на природе только ради того, чтобы быть рядом с предметом своей страсти, а если этому предмету совершенно не нужна эта жертва, так зачем же мучиться дальше? Кстати, подруга сама давала мне прекрасный повод для общения. Я оставила ее расправляться с шоколадкой и выбралась из убежища. Владимир ждал неподалеку.

– Что, нажаловалась? – кивнул он в сторону кустов, из которых отчетливо слышался хруст фольги.

Меня возмутил его тон. Значит, он прекрасно понимает, что Алина пытается завоевать его внимание, и говорит об этом таким снисходительным тоном, будто моя подруга непроходимая дурочка?

– И не говори, – поддержала я его, – прекрасно тебя понимаю! Когда человек, который тебе неприятен, пытается тебе понравиться, это вызывает раздражение и жалость. Как люди могут не понимать таких простых намеков?

Владимир бросил на меня долгий взгляд, я его выдержала.

– У меня для вас опять есть работа, – продолжила я, – какой-то проходимец испортил крышу моего дома пошленькими стишками. Надо отмыть.

– Чем платите, госпожа? – не удержался от сарказма он.

– Молчанием. Обещаю не рассказывать вашим друзьям о романтическом позыве их предводителя. «Коснуться шелка ваших кос». Где вы в наше время косы нашли, горе-Ромео?

– Между прочим, это строки из песни, в музыке они звучат гораздо красивее, – обиделся, наконец, он.

– Попсой меня потчуете? И кто же исполнитель?

– Не совсем попсой. Исполнительница – молодая певица, а стихи действительно мои.

Это уже интересно. Владимир знаком с Ольгой? Он сочиняет стихи для ее песен? Кажется, я слышала, что она сама пишет свои песни. Изображать заинтересованность мне не пришлось, Владимиру польстило мое внимание, поэтому на мои вопросы он отвечал охотно.

Оказалось, что с Ольгой они дружат чуть ли не с детского сада, лидером в их компании всегда была Лика, а Олечка и Вова с младенчества смотрели ей в рот и играли по ее правилам. С возрастом дружба стала ослабевать, но друзья иногда встречались, и, когда Ольге понадобилась песня, Вова робко предложил ей тетрадку со своими стихами. Ольга выбрала несколько, положила их на музыку и включила в свой репертуар. На почве любви к искусству старая дружба возобновилась, но так и осталась в разряде дружбы. Вскоре Ольга сама стала сочинять тексты к своим песням, и тетрадка Владимира отправилась на свое законное место – антресоль в прихожей.

– Я слышала, ей не повезло в личной жизни?

– Ольге? – уточнил Владимир. – Всем бы девушкам так не везло! Олег носился с ней как с писаной торбой, предупредительный, корректный, ни грамма хамства или неуважения. Между прочим, хотел заняться ее продюсированием. Думаю, у них получилось бы. Парень деловой, обеспеченный, со связями, жилье в Москве есть. Для начала карьеры продюсера такой бриллиант, как Ольга – вариант беспроигрышный. Он был заинтересован в ней не меньше, чем она в нем. Не понимаю, почему он так резко и грубо ее бросил? Неужели все эти муси-пуси были лишь маской?

– Резко? – переспросила я. – Он что, скандал устроил?

– В том-то и дело, что поступил как последний трус. Мы с Ольгой как раз оттачивали один текст, когда ей пришло сообщение на электронную почту. Открыла она его при мне, я не удержался и бросил взгляд ей через плечо. Знаешь, такие грязные выражения... я вообще не слышал, чтобы так выражались в присутствии женщины. Обвинил ее в распущенности, назвал страхолюдиной и дешевкой. Естественно, я смягчаю выражения. Она при мне занесла его номер в телефоне в черный список и попросила родителей не подзывать ее к телефону. Плакала, но им объяснять ничего не стала.

– И вы так просто рассказываете эту историю постороннему человеку? Если Ольга даже маме не захотела открыть истину, неужели вы думаете, что ей было бы приятно знать, что вы треплете ее имя и болтаете о ее боли первому встречному?

– Вы – не первая встречная, – ответил он, – а вообще, вы правы. Я скотина, не меньшая, чем Олег. Они постоянно спорили, из-за щепетильности Ольги, я ее поддерживал, соглашался с тем, что девушка не должна сидеть на шее у мужчины, не являясь его женой. Я дурак? Ведь он предлагал ей не шубы и трюфеля на завтрак, он хотел сделать из нее звезду.

– Кстати, о скотине, – прервала я его излияния, – мне не нравится, как ты поступаешь с моей подругой. Алина искренняя и наивная, а ты играешь. Слабо расставить точки над «i»? И второе, завтра утром черепица на крыше должна сиять девственной чистотой. И мой сон ничего не должно потревожить.

Со стоянки скалолазов я, не заезжая домой, отправилась в больницу. К Ольге меня не пустили, она все еще находилась в реанимации. Главврач принял меня радушно, но по поводу Ольги обнадеживать не стал: девушка до сих пор не пришла в сознание.

– Знаете, как внучке Аристарха Владиленовича, скажу: не хочется ронять тень на наших хирургов, но случай очень тяжелый. Родителям я этого не говорю, люди они скромные, оплатить приезд нейрохирурга мирового класса и операцию не смогут, вот я и не рву им душу. К тому же врач все равно не сможет приехать быстро, все операции у них расписаны, и все, как вы понимаете, срочные.

– О какой сумме идет речь?

Доктор назвал цифру, я присвистнула: надеялась, что три тысячи евро, отобранные у администратора, очень пригодятся родителям Ольги, но оказалось, что эта сумма просто ничтожна. Да, родители Ольги ее не потянут.