Скала

Чувства, делают нас слабыми. И такие люди как Дакир умеют этим пользоваться — вращать рычаги в руках, как барабанные палочки. Именно это и произошло. Это не судьба сводила нас вместе, этим занимался великий манипулятор, который раньше нас двоих сумел разглядеть две родственные покалеченные души.

Это даже смешно.

Если это не очередной приказ Дакира.

Потому что я не засуну голову в пасть голодного льва. Но я и не могу убежать от него.

И когда я сказала о том, что нам никогда не быть вместе, я не имела в виду конкретно своё решение. Я знаю, что судьба этого не допустит. Рано, или поздно, она заберёт одного из нас. После того, как наиграется в добрую фею. В Новом мире, людей лишили права на счастье. И я заранее знаю, чем всё это закончится.

У нашей истории нет счастливого конца.

Чейз молчал.

После слов о то, что это он не смог передо мной устоять, он просто взял и замолчал.

Отстранился и вернулся на место, привалился затылком о бетонную стену и прикрыл глаза. Как будто и сидел там всё время. Как будто и не было никакого признания.

Что происходило со мной?.. Вот уже битые десять минут я не двигалась с места и напоминала лёгким, что значит дышать.

Дакир?.. Я больше не хочу слышать это имя. Он ничтожество. Использовать меня и Чейза, за это я ещё могу его просто ненавидеть. Но угрожать отключить маленького ребёнка от аппаратов поддерживающих жизнеобеспечение… за это я готова убить. И если ещё когда-нибудь увижу стоящих бок о бок Блейка и Дакира, Дакир будет первым в кого я выстрелю.

— Так что на счёт просьбы? — низкий голос Чейза вывел меня из оцепенения.

Я облизала пересохшие губы, констатировав факт, что мне безумно хочется пить.

— Какой просьбы?

Чейз приоткрыл глаза:

— Просьбы о том, чтобы ты достала её.

— Ты просишь достать меня пулю? — Кажется, лёд и вправду тронулся!

Чейз ухмыльнулся:

— С ней не очень-то удобно передвигаться, а как я уже сказал: я не отпущу тебя в Скалу одну.

Соседняя комната бункера оказалось самой настоящей отполированной до зеркального блеска операционной. Чёрт. Vivos знали во что вкладывались!

Огромные металлические стеллажи были доверху заставлены коробками с разного вида медикаментами и оборудованием.

Кажется, одна и та же мысль пришла к нам с Чейзом в голову.

— Не уверен, что ты ещё когда-либо вернёшься в Крест, — отрезал он, расстёгивая замок куртки.

— Даже не собиралась. — Я уже во всю рылась в пластиковых коробках. — Ты вернёшься. И пусть они все там подавятся своими лекарствами, я перерою здесь всё, но найду то, что нужно для восстановления Ронни.

— Ты в этом хоть разбираешься? — Чейз скинул пропитанною кровью куртку на пол. — У него гипоксическая кома. — Его голос надломился.

— Да, мне сказали. — Я выволокла из коробки несколько пузырьков с антисептиком и бросила в Чейза хмурый взгляд. — Я знаю не много. Но здесь куча книг, возможно среди них найдётся что-нибудь по медицине.

— А если нет? Заставишь перевести все эти ящики? — Чейз стягивал через голову свитер.

Только сейчас до меня дошло, что он раздевается. Я зарылась с головой в коробку.

— А если нет… Ну, может у них тут и wi-fi предусмотрен?

— И кабельное, — мрачно буркнул Чейз.

Антисептик, пинцет, бинты… много бинтов, спринцовка…

— Надо прокипятить… Пинцет и… — Я подняла глаза и застыла потерявшись на полу слове.

Чейз снял майку и всё, на что мне оставалось смотреть, с пылающими впервые за долгие годы, красными как два турецких флага щеками, так это на идеальные рельефы тела, подобные запечатлённым на веки в каменную скульптуру очертаниям самого божества. На голых плечах, под светлой блестящей кожей, как обласканные морской водою камни, перекатывались тугие мышцы. Напряжённая шея натягивала вены, прячущиеся под мощной, грубо отчерченной ключицей. Ложбинка под широкой, медленно вздымающейся грудью, в том месте, где заканчивались рёбра, слегка подрагивала от мышечных сокращений. Косые мышцы живота скользили вниз по рельефному торсу, пряча своё окончание за поясом чёрных джинсов. Шесть идеальных кубиков пресса медленно двигались в такт дыхания Чейза… Они застыли. И это наконец сняло меня с паузы, вопящей, что я слишком долго на него смотрю.

Мне нужно достать пулю.

Достать пулю.

Я видела, с каким усердием Чейз душил в себе улыбку, когда садился ко мне спиной на высокий металлический стол. Ещё недавно, он лежал на таком же, находясь на грани между жизнью и смертью… Тогда я и сделала выбор не в пользу себя…

Пуля засела глубоко, пришлось хорошо потрудиться, чтобы достать её.

Очень хорошо потрудиться! Потому что я сразу предупредила Чейза о том, что мои хирургические способности приравниваются к уровню программ о здоровье, которые постоянно смотрела моя мать, наивно веря услышать в одной них про чудо-лекарство способное одним махом вылечить её дочери астму.

Кажется, раньше она и в правду меня любила. Или же таким образом надеялась избавить семью от тяжкого бремени в виде моей болезни. Она выматывала их не меньше меня.

Чейз отказался от обезболивающих, сославшись на то, что его болевой порог изменился. Сначала я в этом сильно сомневалась, пока не особо аккуратным образом выковыривала пулю из области спины рядом правой лопаткой, а он даже не поморщился.

И что-то не так стало с его кровью. Устранение пули — серьёзная операция, подразумевающая под собой большую потерю крови, неспроста ведь я набрала столько бинтов. Но, кажется, вся, что должна была пролиться, уже давно пролилась и впиталась в одежду. Кровотечения не было. Никакого! Словно это обычная ссадина, а не пулевое ранение.

— Сосуды не могли так быстро затянуться, — сказала я скорее самой себе, чем Чейзу, глядя на рану скептическим взглядом.

— Укусы от тварей перестали кровоточить через час, после того как я очнулся, — ровным голосом ответил Чейз.

Я сотворила с ним нечто ужасное…

Или прекрасное…

Совладав со своими руками и разумом, постоянно переключающим внимание на тугие мышцы его спины, я наконец перешла к процессу зашивания. Думаю, если кровотечения нет, я могу это сделать.

— И что дальше? — тихо спросила я.

Чейз молчал какое-то время. Но он прекрасно понял, о чём я, потому что я видела с какой силой сжалась его челюсть, а взгляд сверлил дыру в полу.

— Когда вернёшься в Крест. Что ты будешь делать?

— Что, по-твоему, я могу там делать?

— Продолжишь службу в пятом отряде?

— Продолжу находиться рядом со своим братом.

Чейз даже не вздрогнул, когда игла зацепила его кожу.

— И будешь и дальше выполнять приказы Дакира. — И это не было вопросом. Разве было объявлено перемирие?

— У тебя есть другие предложения?

— Да. Например, перерезать Дакиру глотку.

Чейз обречённо помотал головой, протяжно выпустив из лёгких воздух:

— Ты бы перерезала глотку тому, от кого зависела бы жизнь Кристины?

Иголка в моей руке дёрнулась и силой воткнулась в спину Чейза. Тот наконец вздрогнул, подав признаки жизни.

— Я бы с радостью убила тех, кто промыл ей мозги.

— Только если бы вам было куда пойти и она не находилась при смерти.

На последнем слове голос Чейза потух. И я почувствовала себя законченной скотиной.