Скандальное обольщение

Блэк помнил, как сам приносил свою клятву. Его отец был мастером церемоний и в действительности проколол лезвием меча кожу на груди своего сына. Блэк явственно ощущал, как теплая кровь течет по его груди и животу. Его посвящение стало не просто торжественным получением первого градуса. Принятие в ложу — символическое отражение обетов и клятв, взятых им на себя. Он был обязан не только хранить тайны ложи, ему предстояло гораздо большее.

Позднее его отвели в древнюю пещеру, в которой некогда собирались на свои тайные встречи рыцари-тамплиеры. Здесь его раздели по пояс и положили на каменную плиту. Его обступили братья, среди которых был отец, старый герцог Сассекс и маркиз Элинвик. Подле маркиза стоял его сын Иэн, наблюдавший за предстоящим действом. Он уже прошел церемонию посвящения в первый градус и был заклеймен.

Когда отец повернулся, чтобы взять рукоятку клейма с раскаленным докрасна металлическим наконечником, Иэн наклонился вперед, делая вид, что шепчет вслух слова священного вступительного ритуала Братства Хранителей.

— Оно припечет твою кожу, как дьявольский язычок, — едва слышно пробормотал он. — Лежи спокойно и молча терпи. Все быстро закончится. Если будешь сопротивляться, они специально затянут церемонию. Они хотят сделать из нас мужчин, могучих душой и телом.

Иэн вернулся к остальным, и Блэк продолжал смотреть на него, не сводя взгляда с голубых глаз Синклера, который в свои шестнадцать был уже крепко сбитым парнем с мускулистой мужской фигурой. В этот момент Блэк понял, что Иэн боролся, возможно, даже кричал и пострадал от того, что сделали с ним трое убеленных сединами мужчин, полных абсурдной решимости исполнить древний варварский ритуал.

— Кандидат готов, — громко и отчетливо провозгласил Иэн.

Он не смотрел по сторонам, продолжая удерживать зрительный контакт с Блэком, оказывая молчаливую поддержку в предстоящих испытаниях. Пятнадцатилетний юноша — он был на год младше Синклера — сомневался, что тот сильнее. Во взгляде Иэна было нечто одновременно успокаивающее и пугающее. Блэк не дернулся и не закричал, когда клеймо с шипением коснулось его груди. Не поморщился, не отворотил нос от запаха поджаренной плоти и горящих волос. Как и Синклер, который был приучен к боли.

Блэк стиснул зубы, продолжая смотреть Иэну в глаза, и взгляд его друга был тем якорем, за который он держался, чтобы вытерпеть ужасную боль клеймения.

— Еще раз, — торжествующе заявил старый герцог Сассекс, проклятый садист. — Он не кричал. Он ведет себя так, будто выше нас, выше боли, выше Бога.

Взгляд Синклера впервые затуманился. Иэн кричал во время испытания и был наказан. Думая спасти Блэка от мучений, выпавших на долю его самого, он предупредил друга, а теперь осознал, что стоящие рядом с ним истуканы в белых мантиях с красным крестом накажут испытуемого за то, что тот не кричал и скрыл боль.

Блэка заклеймили еще раз, на этот раз отец его самолично приложил раскаленный металл к его обнаженной груди и удерживал несколько невыносимых секунд. Лишь когда Джуд вскрикнул и попытался избавиться от пут, стягивающих его запястья и плечи, отец опустил клеймо.

— Он благороден, — провозгласил отец.

— Клянись! — прорычал Сассекс, и Блэк с трудом смог произнести слова, прорваться сквозь окутывающую его черную пелену боли.

— Никогда не рассказывай о том, что знаешь. Никогда не говори, кто ты. Никогда не теряй веры в свое предназначение, ибо Грядущему Царствию понадобишься ты и сыновья твои.

Символ этих слов больше не обжигал его плоть, хотя они горели у него в голове. Блэк не мог и представить, что ему придется провести через это сына, отдать его в руки высокородной шайке лучших английских фамилий. Он не мог даже предположить, что Изабелла добровольно доверит ему своего ребенка, чтобы того мучили раскаленным железом, — да одобрит ли она вообще саму идею того, чтобы ее сын, ее плоть и кровь, вступил в Братство Хранителей.

— Им обошлось все очень легко, да? — пробормотал Элинвик, наблюдая за посвящением Найтона. — Если бы они имели хоть малейшее представление о том, что пришлось вынести нам, бежали бы прочь без оглядки. — Элинвик презрительно фыркнул. — Все они трусы. От них не стоит ожидать ни верности, ни веры. Масонство превратилось в еще один великосветский клуб, повод встретиться, закурить сигару и побаловать себя хорошим ужином. От старых традиций ничего не осталось. В Братство вступают ради того, чтобы разнообразить досуг. Дилетанты.

— Думаю, как раз они вполне нормальны, — возразил Блэк. — Это мы трое сумасшедших. Наследие наших отцов.

— А Найтон из них самый большой дилетант. — Элинвик с отвращением сплюнул. — Он здесь только потому, что нам необходимо не сводить с него глаз. Пришлось пойти на это.

— Как случилось, что Найтон настолько угрожающе близко подошел к правде? — пробормотал Сассекс.

— Не знаю, — ответил Блэк, прислушиваясь к тому, как Найтон повторяет свои клятвы.

— Надеюсь, ты не болтал языком, Блэк?

— Если ты намекаешь на то, что я рассказал обо всем Изабелле, катись-ка ты к черту, Элинвик. Возможно, мне и не нравится делать то, что я вынужден делать. Может, я и не верю в эти чертовы реликвии, но я дал слово. И уж точно верю в свою клятву чести. Я не говорил с Изабеллой ни о чем из того, что мне известно.

— Тогда откуда Найтон узнал об этом?

— Повторяю, не знаю. Кто убил Алису Фокс? Не знаю. Кто написал ей письмо на масонском бланке? Не знаю! — прорычал Блэк.

— Мы не можем медлить, — потребовал Элинвик. — Нам надо найти чашу и медальон. Будь я проклят, но мне очень хотелось бы узнать, откуда Найтон разнюхал столько о медальоне и том, что в нем спрятаны зернышки яблока из садов Эдема.

— А мне гораздо больше интересно, откуда он взял, что зерна, смешанные в чаше с кровью девственницы, даруют всеобщие знания и бессмертие, — негромко заметил Блэк. — Только подумайте о последствиях того, что может произойти. Человечество навсегда изменится и будет погружено во тьму и грех змеем, соблазнившим Еву на грех.

— Что ты узнал от Люси, Сассекс? — поинтересовался Элинвик.

— Ничего. Она истово отрицала, что ей известно о «Доме Орфея». Кого-то защищает, — проворчал он. — Кого-то, о ком сильно заботится, поскольку держит его тайну столь близко к сердцу.

— По крайней мере, свиток в безопасности, — напомнил им Блэк. — Это дает нам преимущество во времени, пока мы будет искать замешанных в похищении лиц. — Взглянув на дюжину братьев масонов, столпившихся внизу, граф внимательно осмотрел каждого. Лорды и политики, врачи и адвокаты, они принадлежали к разным сословиям, и, в отличие от Стоунбрука, Блэк сознавал, что за всем этим черным делом вполне мог стоять аристократ. Но почему? Каковы его мотивы? В головоломке не хватало ключевого звена.

— Я собираюсь пойти в музей, — сообщил всем Элинвик. — У меня такое чувство, что Найтон на что-то случайно натолкнулся в Иерусалиме.

— А я навещу коттедж мисс Фокс, — сказал Блэк. — Она утверждала, будто уничтожила письмо, однако, возможно, мошенница мне солгала.

Сассекс кивнул, постукивая пальцами по мраморной балюстраде.

— Я останусь и прослежу за Стоунбруком. Мы не можем отрицать, что Люси каким-то образом замешана в деле. А может быть, и сам старик маркиз — что, если он держит дома масонские бланки?

— А потом надо поехать в «Театр Адельфи», чтобы разузнать относительно клуба.

— Найтон проведет ночь в ложе, предаваясь медитациям в темноте. Нам представился прекрасный шанс продолжить расследование, зная, что он здесь и не увяжется за нами.