Скандальные разводы

А что же Росселлини? Его мало волновали проблемы жены. Теперь Ингрид получила от него официальное предложение. С прежней супругой режиссер развелся без проблем. Однако Бергман все еще была женой Петера Линдстрома. Самое любопытное, что по итальянским законам ее сын, рожденный от Росселлини, мог быть записан в метрике как сын Линдстрома, что, естественно, вряд ли бы встретил с энтузиазмом Петер. Росселлини решил проблему, записав ребенка на собственное имя. Графа «мать» осталась пустой; вернее, там значилась казенная и абсурдная фраза «Временно не установлена». Эта «неустановленная» мать была известна всему миру. Правда, подобную известность можно назвать очень печальной…

В это время Ингрид Бергман записала в своем дневнике: «Моя героиня, Жанна д’Арк, была объявлена колдуньей, и ее сожгли на костре. Но этот костер пылал всего час, от силы – полтора. Меня жгут уже несколько лет, и одному Богу известно, сколько это еще продолжится. Права ли я была? Да, права. Но, Господи, как же жалко Пиа!».

Как известно, время лечит все. Страсти по Ингрид постепенно улеглись, все недоброжелатели успокоились и поутихли. Ингрид Бергман вышла замуж за Росселлини. Супруги и маленький Робертино поселились на собственной вилле Санта-Маринелла, что была расположена в живописном месте, среди развалин древней крепости, которые хорошо просматривались с высокого берега. Режиссер был постоянно одержим сменявшими друг друга, словно в калейдоскопе, идеями новых работ и проектов. Деньги считать он не умел никогда и сорил ими направо и налево, если, конечно, они у него появлялись. Кроме того, Роберто обожал свои спортивные автомобили и уделял им времени гораздо больше, чем жене.

А Ингрид вела домашнее хозяйство, занималась ребенком, следила за тем, насколько правильно поняли ее распоряжения слуги. Когда же муж появлялся дома, она просила его дать ей какую-нибудь роль. Росселлини выслушивал ее не возражая. «Безусловно, – говорил он, – я совершенно согласен с тем, что тебе необходимо сниматься». Потом же муж неизменно добавлял: «Но если сниматься – то только у меня». На самом деле Ингрид могла бы успешно работать с самыми знаменитыми режиссерами – такими, как Висконти или Феллини, однако помехой ее планам всегда была безумная ревность Роберто. Это был человек крайне импульсивный, вспыльчивый и легко впадавший в депрессию. У него была оригинальная манера регулярно угрожать жене самоубийством, и до поры до времени она принимала эти слова за чистую монету.

Пока Ингрид любила Роберто, ей удавалось улаживать конфликты. К тому же она привыкла во всем подчиняться мужьям, а потому слушалась и Роберто, как прежде Петера. По натуре Ингрид не могла долго сердиться, а муж всегда знал, как загладить вину. Можно в сотый раз рассказать жене забавную, на его взгляд, историю, рассмешить. Например, поведать о том, как он «женился» в первый раз. Это произошло понарошку. Роберто хотел переспать с барышней, а у той имелись свои взгляды на этот вопрос. Интимная связь, считала она, может быть осуществлена только после официального скрепления союза. И Роберто решил сыграть шутку: уговорил одного из своих друзей-актеров исполнить роль священника, чтобы таким образом сломить сопротивление упрямой девушки. Наивная барышня поверила коварному возлюбленному, и тот провел вместе с ней веселую ночь: а больше ему ничего и не требовалось.

Наконец, чтобы утешить опечаленную Ингрид, можно просто сбегать в сад и нарвать первых попавшихся цветов, принести с собой огромную охапку, и этого достаточно будет для того, чтобы утихомирить надвигающуюся грозу. А еще можно самому сварить спагетти, тем более что и Роберто их очень любил. И Ингрид казалось, что все это гораздо лучше, чем совместное существование с безжизненным Петером. Он как будто напрочь был лишен всяких человеческих чувств. Он совсем не понимал Ингрид, а расстроив ее, считал конфликт исчерпанным, говоря только: «Я сожалею, дорогая». Из этой фразы обычно и состояло все их примирение.

Особенно страдала Ингрид от невозможности видеться с Пиа. Дочка, наученная отцом, написала ей, что больше не любит ее и даже не хочет на карте видеть страну с названием Италия. А Ингрид, несмотря на это, продолжала писать дочери. Она посылала ей подарки, делала все возможное, чтобы хоть на минуту увидеть ее, но это было бесполезно. Наконец настало время, когда Америка смягчилась, и запрет на въездную визу Бергман был снят.

Однако и тут проблемы не решились. Теперь уже Росселлини устраивал Ингрид скандалы, категорически запрещая ей отправляться в страну, где жили ее бывший муж и дочь. Роберто заявил: если она поступит по-своему и поедет в Америку, то он это расценит как предательство по отношению к нему – ни больше ни меньше. Ингрид все еще любила его, а потому не стала идти ему наперекор.

В 1951 году, к своей огромной радости, Ингрид Бергман снова забеременела. Наверное, в конце жизни, подводя итоги, она думала, что в Италии для нее самым лучшим было рождение ее детей. К тому же журналисты постарались выставить ее перед всем светом как плохую мать, а это было вовсе не так. Да и самой Ингрид хотелось доказать, что она настоящая женщина, способная на самоотверженную любовь к собственным детям. В середине июня 1952 года у Ингрид родились сразу две девочки-близнецы, Изабелла Фьорелла и Изота Ингрид.

Наверное, Ингрид могла бы считать себя счастливой, но она никак не могла забыть о своей старшей, любимой дочери Пиа, увидеться с которой все так и не удавалось. Вторым обстоятельством, сильно омрачавшим счастье Бергман, были бесконечные долги Роберто. Она чувствовала себя почти нищей, иначе чем еще можно было бы объяснить появление в дневнике актрисы следующих строк: «Хорошо бы сняться в каком-нибудь фильме. Было бы на что купить детям обувь». А Росселлини все метался в поисках творческой удачи, а та улыбалась ему все реже и реже. Творческий кризис грозил плавно перейти в хронический. Ингрид никогда не жалела, что ради этого человека бросила налаженный быт, любимую дочь, отказалась от карьеры… Нет, она не жалела, просто чувствовала, что ее былая любовь к Роберто тает с каждым днем. Он не вызывал в ней сочувствия, уважения, трепета, желания идти навстречу.

Росселлини также не желал уступать своей жене ни в чем. Кроме того что он поставил перед ней условие не сниматься у других режиссеров, он запрещал ей видеться с Пиа. Когда Ингрид мрачнела, он в сто первый раз пересказывал историю о своей давнишней «женитьбе» на обманутой барышне, непременно желавшей, чтобы их обвенчал священник. Он даже не замечал, что жена не смеется вместе с ним, как обычно. Больше ей не было смешно.

А Голливуд, кажется, тем временем смягчился и успел как следует забыть о том, что Ингрид изменила мужу, а следовательно, разрушила миф о праведнице. Бергман получила предложение от компании «XX век Фокс» сниматься в картине «Анастасия».

Росселлини по своему обыкновению воспротивился, но Ингрид на этот раз была непреклонна и заявила, что хочет принять это предложение. Она так решила, и ее не волновало, как отнесется к ее поступку эксцентричный супруг. Ингрид подписала контракт, невзирая на настойчивые предупреждения Роберто: «Этот фильм просто обречен на провал!». Жена ответила: «Мне все равно. Провалится, значит, провалится». Чувствуя, что почва уходит у него из-под ног, Росселлини закричал: «Ты просто дрянь!». И снова он не заметил, что ей все равно: пусть говорит все, что ему вздумается.

Она больше не любила его и нисколько его не боялась – как его вспышек гнева, так и угроз покончить жизнь самоубийством. Когда Роберто объявил жене об этом в очередной раз: он насмерть разобьется на своей гоночной машине! – Ингрид ничего не сказала в ответ, как это бывало раньше. Она просто промолчала, как будто совсем ничего не слышала, ушла на кухню и спокойно налила себе чашку чая, предоставив Роберто самому решать свои психологические проблемы.

Бергман успешно сыграла в «Анастасии». Публика приняла картину с восторгом. Американские зрители, так яростно ненавидевшие ее совсем недавно, готовы были снова боготворить Ингрид. Ей стали делать предложения известные режиссеры. Контракты следовали один за другим. А Роберто оставалось только молча наблюдать за тем, какой фурор производит в кинематографическом мире его жена.