Скандальный роман с бывшим мужем

— Не хватало нам еще митинга зоозащитников под стенами офиса, — фыркает Виктор. — Как думаете, Игорь Николаевич, это конкуренты хотят вас задавить?

Серебрянский ухмыляется, спрятав руки в карманах. Он весь такой расслабленный, словно это все не касается его.

— Да мне плевать на эти статейки, а эта Науменко наверняка двуличная дамочка. Днем строчит статьи в газетенки, интервью дает, зверушек спасает, а вечером едет в ресторан и с удовольствием лопает креветки и нежную говядинку. Вот когда она станет вегетарианкой и будет питаться лишь травкой да морковкой, тогда и поговорим. А то толкать речи и осуждать может каждый, но силы воли отказаться от комфорта и вкусной еды не у всех найдется.

— У меня ощущение, словно она тебя задела в самое сердце, — смеюсь, потому что слова Игоря почему-то забавляют.

— В самое сердце задеть меня можешь лишь ты, — Игорь щелкает меня по носу, а я замечаю как Виктор и Вита переглядываются, но не решаются комментировать наши с ним отношения.

— Я прочитала в программе, что сегодня здесь проходят мастер-классы для деток на втором этаже, мне кажется…

Вита не договаривает, потому за спиной слышатся крики людей. Я оборачиваясь, не понимая что происходит, пытаюсь найти взглядом Тимура, но нигде его не вижу. Плохое предчувствие сковывает меня и я хватаюсь за руку Игоря.

— Что там произошло? — спрашивает Виктор.

Вита, которая немного знает португальский, взволнованно произносит:

— Кажется, чей-то ребенок упал в искусственное озеро к пингвинам.

— Тимур, — шепчу я, материнское сердце чувствует, что с моим сыном произошло что-то плохое.

Как я вообще могла так безответственно отвлечься и оставить без внимания сына?

Мы бросаемся к озеру и мое сердце останавливается, когда вижу бултыхающегося в воде сына в красной спортивной курточке. Игорь, не раздумывая, перелазит через стеклянный бортик, бросаясь в воду. Благо, здесь не сильно глубоко. Игорь, придерживая испуганного Тимура, плывет обратно.

Я стою и в панике наблюдаю за происходящим, даже не замечаю как раз за разом выкрикиваю имя сына.

— Ты в порядке? — Игорь садится на корточки рядом с Тимом, сын кивает, плачет. Вокруг нас собралось множество людей, кто-то протягивает нам сухую куртку, чтобы замотать Тимура, потому что температура в озере низкая и он весь дрожит от холода. Я осматриваю его, руки, ноги, голову, меня всю трясет от мысли, что с моим сыном могло что-то произойти.

— Я хотела просто до пингвина дотронуться, он прямо за стеклянным заборчиком был, но упал. Я так испугался, — рыдая, оправдывается Тим.

— Не бойся, все хорошо, сынок. Папа рядом и всегда придет тебе на помощь, — Игорь сказал это неосознанно, обнимая сына и я сразу же напряглась. Как и Серебрянкий, поняв, что сказал что-то не то.

Люди вокруг нас начали расходится, убедившись, что с ребенком все хорошо, осталась лишь охрана океанариума, Виктор и Вита.

Тиму, кажется, потребовалось немного больше времени, чтобы сообразить что только что сказал Игорь.

Он вдруг отстранился от Серебрянского, своими огромными глазами, такими же как у самого Игоря, взглянул на него неверяще:

— Ты… ты мой папа? — спросил и затаил дыхание, словно боясь, что это может быть неправдой.

Игорь переводит на меня взгляд, потом снова на сына смотрит. Кивает.

— Да, Тимур, я твой папа. Прости что так долго не был рядом с вами.

Кажется, у меня сердце замирает после этих слов. Я внимательно и со страхом наблюдаю за Тимуром, боясь его реакции. Но зря. На лице сына мгновенно появляется улыбка, он забывает о том, что только что свалился в воду, бросает на шею Серебряному.

— Правда мой папа? Честно-честно? Ты не врешь? И навсегда будешь с нами? — спрашивает сын, не сдерживая эмоций и снова начинает плакать с удвоенной силой. Я стою рядом и не вмешиваюсь в их разговор. Глотаю горькие слезы, жалея о том, что у нас столько времени украли. У сына моего детство без отца прошло из-за какой-то мрази, дорвавшейся до власти. Так хочется, чтобы и ему бумерангом все вернулось. Да еще и вдвойне!

Игорь берет на руки заплаканного Тимура, я плотнее кутаю его в чужую куртку.

— Давайте в отель переодеться поедем, а то еще заболеешь, — предлагает Игорь и я лишь киваю, не в силах ни слова произнести. Целую Тима, все еще не могу справиться с эмоциями. — А ты чего ревешь, глупышка? Все же хорошо, — выдавливает из себя Игорь, старается казаться сдержанным, но и в уголках его глаз замечаю влагу. Растрогался.

— Ничего, — качаю головой. — Испугалась просто. А еще чувствую, что завтра у меня будет аж целых два пациента с простудой, — осматриваю с ног до головы промокших моих мужчин.

Глава 43

— Мама, ну что там? Нашла? Кх-кх-кх.

Я стою на табуретке и пытаюсь найти сверху на шкафу мамин альбом. Но моего роста все равно не хватает. Кашель Тимура все еще не прошел. После падения в воду он простудился, поэтому мы еще на день задержались в Лиссабоне.

— Позови папу, сынок, не могу дотянуться, — после очередной неудачи прошу Тимура и его словно ветром сдувает из комнаты.

Я спускаюсь и сажусь на табуретку. Мы не успели еще в дом зайти, как сын сразу же потребовал показать ему наши с Игорем свадебные фотографии.

А все дело в том, что в океанариуме, под впечатлением и в переизбытке эмоций, Тимур не сразу смог построить логическую цепочку событий, связанных с внезапным появлением отца.

Сначала принял радостную новость без лишних вопросов, а потом понеслось. Ведь все эти годы в его голове отец был храбрым пожарником, который погиб спасая людей. А теперь все резко изменилось. И его отец — Игорь Серебрянский — живой-живехонький и никакой не пожарник.

Тимур решил, что отныне Игорь будет его вторым папой.

— Сначала должна была быть свадьба, а потом рождается ребеночек. А раз вы не женаты, то получается я не родной сын Игоря, да, мам? — это первое, что заявил Тимур на следующий день во время завтрака.

Теперь нам предстоит доказать ему, что свадьба у нас с Серебрянским действительно была. Но так как я удалила с жесткого диска все совместные фотографии с Игорем, оставался лишь один вариант — фотоальбом, который все эти годы тайком от меня хранила мама. Возможно даже для того, чтобы в будущем показать Тимуру как выглядел его отец.