Скарабей
Шрифт:
Сетис мчался по улицам и слышал, как она охватывает город. Крики, проклятия, плач. Люди втаскивали детей в дома, а те, что были далеко от своих жилищ, стучались в первые попавшиеся двери, умоляя впустить их. Черная туча, монолитная, как единое живое существо, клубилась в узких просветах между домами, заслоняла небо, наполняла воздух жужжанием и хрустом. Град насекомых обрушивался на плечи, бился о стены, кучами облеплял любую растительность. В мгновение ока все деревья в садах лишились листвы, оливы были объедены на корню. Собаки выли и рвались с привязи, обезумев под бременем копошащихся масс.
Саранча сожрала всё до последнего листика и плода. Обгрызла оконные рамы, побила все ткани. На рынке Сетис проталкивался сквозь толпу разъяренных торговцев: тучи насекомых обрушились на виноград и гранаты и в мгновение ока оставили прилавки пустыми. Люди прятались под поломанными прилавками, завертывались в остатки тряпья, отплевывались от насекомых, спотыкались о кошек, которые тоже прибежали искать укрытия.
Нырнув под арку, Сетис наткнулся на патруль чужеземных наемников. Они в ужасе взирали на опустошенный город.
Аргелин схватил за руку одного из них.
— Иди на оросительные каналы. Прогони эту дрянь с засеянных полей!
— Великий царь…
— Идите! Живо!
Наемники убежали. Аргелин обернулся к Сетису, но не успел сказать ни слова: откуда ни возьмись на него кинулась женщина. Не помня себя от ужаса, она вопила:
— Это ты натворил! Навлек на нас проклятие! Ты враг богов!
Аргелин отшвырнул ее и потянул Сетиса за угол.
— Корабли! — взревел он.
Сквозь пелену жгучего дождя Сетис еле слышал его. Но, пробежав последние ступени лестницы, ведущей в гавань, юноша наткнулся на неподвижную спину генерала и всё понял.
Над водой, заполнявшей кратер потухшего вулкана, повисла мгла. Не было больше ни неба, ни моря, только вопили обезумевшие чайки да колыхалась на волнах живая зеленая короста. А вдалеке, там, где раньше стояли корабли, теперь лишь высились голые мачты. Миллионы голодных челюстей вгрызались во всё, что попадалось на пути. На глазах у Сетиса лопались веревки, падали без единого всплеска в задушенное море мачты и реи. Паруса в одно мгновение покрылись дырами и разлетелись в клочья. Люди, крича от страха, прыгали в море, барахтались и захлебывались в хрустящей пене.
Аргелин не произносил ни слова.
Только смотрел, как под тучами насекомых скрылась последняя недостроенная палуба.
Потом, словно вихрь, помчался к себе в штаб-квартиру.
Нашествие саранчи продолжалось три дня.
Никто не выходил из домов, разве только за водой, когда замучит жажда. На улицах в Порту можно было видеть только людей Аргелина. Плотно закутав лица, они выходили нести стражу. Но воровской мир не терял времени. Шакал совершил два молниеносных набега на оружейную кладовую в Башне Дарона и на охраняемый склад в Квартале Горшечников, где Аргелин хранил запас веревок и балок для катапульт.
Лис нашел для каждой из трех жриц отдельную комнату, и Мирани была
рада случаю выспаться и помыться. Однажды, когда она причесывалась, глядя в осколок стекла, служивший зеркалом, в дверь заглянула Крисса.— А, вот ты где! — Она вошла и мрачным взглядом обвела унылую каморку. — И у меня точно так же. Ничего красивого. Наверняка у них есть краденые украшения, краденые духи. Надо будет поискать. — Потом, не успела Мирани остановить ее, взяла с сундука брошку со скарабеем.
— Какая красота! Мирани отобрала вещицу.
— Это не мое.
— Как ты думаешь, Мирани, среди этих людей нам ничего не грозит?
— Думаю, нет.
— Но им не одолеть Аргелина. — Крисса потерла губу. — Знаешь что, Мирани? Может, нам потихоньку убежать и пойти к нему? Расскажем ему, где прячутся мятежники, и о Ретии тоже. Может, он…
— Будем считать, что я тебя не слышала, — сурово отрезала Мирани. — Пойдем, нам пора.
Они вышли в Логово и направились к жилищу Шакала. Дверь никто не охранял, да и во всем воровском обиталище не было видно ни одного стражника. Мирани постучалась и вошла.
Шакал трудился над шкатулкой. Он перевернул ее вверх дном и тщательно простукивал нижнюю сторону металлическим щупом. На полу были разложены хитроумные приспособления. Он поднял голову, взглянул на вошедших девушек и с досадой отбросил инструмент.
— Да, Мирани, много я повидал дьявольских изобретений Архонов, но эта штуковина — нечто особенное! Ни замка, ни потайных ящичков, ничего. И все-таки внутри что-то есть. Если потрясти — шевелится. — Он устало опустился на стул и скрестил руки.
Крисса с любопытством дотронулась до шкатулки.
— Может, она волшебная?
Шакал фыркнул.
Мирани сказала:
— Крисса, сходи приведи Орфета.
— Этого пьяницу! Да от него же воняет!
— Он больше не пьет. А музыканты отмечены Богом. Иди!
Крисса отошла на шаг, но в дверях замешкалась.
— Эти люди, они такие грязные, просто ужас…
— Они не тронут ни волоска на твоей пустой головке. — Шакал вежливо поднялся, вытолкал ее, закрыл дверь и прислонился к косяку. — А такая уж ли она пустая? Мирани, ты по-прежнему ей не доверяешь?
Его резкость всегда удивляла ее.
— Она говорит, что всё это время была на Острове. Не знаю, верить ли ей.
— Но тебе хочется, чтобы это было правдой.
Вместо ответа она сняла брошь со скарабеем и вложила ему в руку. Он удивленно посмотрел на вещицу, и его лицо потемнело.
— Я должна была отдать ее сразу, как только ты вернулся, — сказала она. — Ее передала…
— Знаю кто. — Его голос был холоден и тверд. Он поднял глаза. — Как она до тебя добралась?
— Она не добиралась. Я случайно попала к ней. — Мирани торопливо рассказала о том, как разрушали статую, как она спряталась во Дворце Наслаждений. Он только один раз прищелкнул языком, но ничего не сказал, пока она не закончила. Потом положил скарабея на скамью и мрачно воззрился на него.
Его молчание вселяло в нее страх.
— Эта женщина — она очень плохая?
Он выдавил холодную улыбку.
— Хуже, чем ты думаешь. Что она передала на словах?
— Сказала, что скоро потребует у тебя расплаты за должок.