Скайлар в Янкиленде

— Доброе утро! — поздоровался посол с остальными.

— Где полиция? — спросил Скайлар.

— Я тебя провожу, Скайлар. — Джон двинулся к двери.

— Уэйн, вам незачем обеспечивать мне особую защиту. В моей стране ничего революционного не происходит…

— Слышал? — тихим голосом спросил Джон Скайлара, когда они вышли из столовой. — Ничего революционного у него в стране не происходит. Как будто не бывает других бед.

— Джон! Вам придется собирать вещички и продавать этот дом?

— Какой дом? Этот? Почему ты спрашиваешь?

— Слушай, вы же потеряли не одно — десять состояний! Вчера вечером Джонеси сказала мне, что эти бриллианты, которые твой отец арендовал у банка, стоят пять миллионов долларов.

— Арендовал у банка? С чего ты решил, что он арендовал их у банка?

— Если он не арендовал их, как получилось, что банк прислал с ними охранника?

— Мой отец уже много лет как купил эти украшения моей матери. Они принадлежат ей. И держат их в банке только потому, что сейфы там лучше нашего. В этом ты уже убедился.

— Я ничего не понимаю. Вы просыпаетесь этим прекрасным утром и обнаруживаете, что вас обокрали на сумму, которой я и представить себе не могу, но…

— Ты слишком быстро говоришь, Скайлар.

— Но вы даже не отменяете прием! Неужели его нельзя отложить, пока не найдены бриллианты?

— У мамы есть и другие украшения.

— Колдер и Том Как-его-там отправились играть в гольф?

— Турнир в честь Дня труда. Проводится ежегодно.

— Я хочу сказать, почему вы не переворачиваете каждый камень в поисках этих драгоценностей? Твоя мать говорит, что они дороги ей лишь как память…

— Копы с этим разберутся. Не волнуйся. Драгоценности застрахованы.

— Кто волнуется? — Скайлар покачал головой. — Мне-то чего волноваться?

Глава 5

— Где драгоценности? — спросил Скайлара лейтенант Джон Кобб, полицейский детектив. — Мы обыскали комнату, в который ты и твой кузен Джон провели прошлую ночь, и твой багаж. Ты играешь на трубе, да? И инструмент у тебя дорогой! Получше, чем в Полицейской академии. Вы с Джонатаном друзья? Я слышал, в начале лета он гостил на ферме твоих родителей в Теннесси. Извини, что попросил его подождать за дверью, пока я буду тебя допрашивать. Ты же не боишься отвечать на вопросы, не так ли, без своего кузена? Почему ты так сильно потеешь? Тут нежарко. Я также слышал, что вы с кузеном не такие уж близкие друзья, может, даже терпеть друг друга не можете. По крайней мере, твоими стараниями из Теннесси он приехал с разбитой физиономией. Что ты думаешь о людях, которые здесь живут? Твоих кузинах, дяде, тете? Ненавидишь их? Такие воображалы. Отвечая на мои вопросы, смотрели на меня исключительно свысока. А что мне делать, пропали-то их драгоценности. Почему ты дрожишь? Что это за отметины на твоих ногах? Давно колешься? Значит, ты приехал вчера днем из Теннесси на автобусе? Что мне скажет полиция твоего города, когда я позвоню им сегодня? Тебя обвиняли в совершении преступления?

Сидя по другую сторону стола дяди, напротив лейтенанта полиции, Скайлар глубоко вдохнул.

— Знаете, сэр, мне трудно угнаться за вами. Никогда не встречал сукина сына янки, который бы так быстро говорил. Клянусь!

— Что?

Поставив локти на край стола, положив подбородок на ладони, женщина в полицейской форме наблюдала, как движется пленка в портативном магнитофоне. Тут она посмотрела на Скайлара и улыбнулась.

— Разве мама не учила тебя правилам хорошего тона? В том городе, откуда я приехала, ты бы в пять минут получил кулаком в зубы, и не только от полисмена, а дамы из церковного комитета в первый же день начали бы собирать тебе на похороны, если б ты сказал, что собираешься задержаться на недельку.

Лейтенант выпрямился в кресле, потом наклонился вперед, положив руки на стол.

— Что тебя задело больше всего?

— Вы назвали моих родственников воображалами.

— А разве это не так?

— Они мои родственники.

— Они же не любят тебя, Скайлар.

— Что мы думаем друг о друге, никого не касается. Посторонние не должны совать нос в наши семейные дела.

— Ты даже не знаешь этих людей, Скайлар. Хочешь услышать, что говорит о тебе твоя кузина Колдер?

— Мы все — одна семья. Кстати, о родственниках. Вы сказали, ваша фамилия — Кобб. Коббы, что живут в соседнем с нами округе…

— Так все-таки, вы с Джонатаном друзья или нет?

— Не ваше дело!

— А что это за следы уколов на твоих ногах?

— Разве вы не видите, что это следы от укусов клещей? Да, многого вы тут не знаете. — Скайлар энергично почесал ногу. — Наверное, и не заметите, как они исчезнут.

— Вчера Джон встретил тебя на автовокзале?

— Да.

— Прямо отвез тебя домой?

— Да. Только не могу сказать, что у вас тут прямые дороги.

— И что ты делал после того, как приехал домой… Я хочу сказать, сюда, в «Пэкстон лендинг»?

— Встретился с дядей. В кабинете. Мы немного поболтали.

— О чем?

Скайлар помялся.

— Дядя Уэйн поздравил меня с получением стипендии в Найтсбриджской музыкальной школе.

— Что потом?

— Джон отвел меня в спальню тети Лейси. Там я встретился с ней. А также с кузиной Колдер, кузиной Джинни и Джонеси, как я понял, подружкой Джона. Учится с ним в Гарварде.

— Ты поболтал с ними?

— Скорее нет, чем да. Они играли с драгоценностями, которые лежали на кровати.

— Драгоценностями, которые пропали?

— Похоже на то.

— Можешь ты мне их описать?

— Что-то вроде шляпки…

— Тиара.

— Большое ожерелье, широкий браслет и крупные серьги.

— Серьги… Можешь ты мне сказать, какие в них были камни?

— В основном бриллианты.

— Какие еще? Изумруды, рубины?..

— Лейтенант Кобб, я не отличу рубин от фасолевого боба.

— До этого ты когда-нибудь видел драгоценности, Скайлар?

— Нет, сэр. Уверен, что нет. У моей мамы есть жемчужное ожерелье, которое папа подарил ей на девятнадцатую годовщину свадь&ы. Из двух ниток. Она всегда надевает его по праздникам.

— А какого ты мнения о драгоценностях, которые вчера видел на кровати твоей тети?

— Невысокого. Это женские игрушки. Сомневаюсь, что на них можно поймать много креппи.

— Креппи? Что такое креппи?

— Рыба.

— Интересная мысль. Пожалуй, мне не стоит спрашивать тебя, а из чего ты собрался готовить соус для креппи. И сколько, ты подумал, могут стоит эти драгоценности?

— Обеспокоился, что много, исходя из того, как ахали и охали над ними женщины.

— Много — это сколько?

— Две, три тысячи долларов.

— Ты серьезно?

— Да, сэр.

— А почему ты «обеспокоился»?

— Там, откуда я приехал, на две, три тысячи долларов можно купить пять, шесть здоровых бычков. Именно так разумный человек использовал бы свободные деньги.

— Ты слышал о том, где хранились драгоценности?

— Нет, сэр. О сейфах я ничего не знаю. Мне до сих пор неизвестно, где находится этот сейф. — За столом Скайлар не видел ничего такого, что могло бы напоминать сейф. Ничего не выпирало из забранной в деревянные панели стены. Правда, в одном месте, на поперечной планке, горела красная лампочка. — Я не привык жить в банке. Мои родители держат все важные бумаги в огнеупорном ящике под кроватью. Он выдерживает температуру до тысячи восьмисот градусов по Фаренгейту. [5]

5

Соответствует 983 градусам по Цельсию.